чем она внезапно остановилась и рассмеялась. Прислонившись боком к стволу софоры, десятая госпожа с улыбкой проговорила:
– За всю свою жизнь я дралась лишь однажды, и это был тот самый раз. А что насчет тебя?
Я вспомнила те времена. До чего же спокойной и радостной была жизнь тогда!
– Дралась немало, – ответила я, тоже улыбаясь.
Десятая госпожа изумленно воззрилась на меня, и я со смехом добавила:
– В те времена, когда жила на северо-западе.
Десятая госпожа кивнула:
– Я давно наслышана о дерзости людей с северо-запада, однако… – Она окинула меня взглядом с ног до головы. – Твоя сестра совсем не похожа на тебя.
Я только улыбнулась в ответ.
– Тогда я до смерти ненавидела тебя, – продолжала она, – но сейчас, вспоминая тот день, думаю, что это было действительно весело. Поверить не могу, что каталась с тобой по земле, отвечая ударом на удар. Тогда я дралась впервые, но, сравнивая с тобой, опытной в подобном, можно считать, что я не так уж и плохо проявила себя.
– В те годы я была чересчур импульсивна, – засмеялась я.
– И я была не лучше, – с улыбкой покачала головой десятая госпожа. – Говорила ужасные вещи, не подумав.
– Мне следует попросить у тебя прощения.
– Принимаю извинения! – ответила она. – Мы обе вели себя так из-за своих сестер, и нельзя сказать, кто из нас был прав, а кто виноват. Наши точки зрения различались, только и всего.
Стоило ей упомянуть о сестрах, как я, не удержавшись, тихонько вздохнула. Десятая госпожа тоже испустила тяжелый вздох. Переглянувшись, мы обе горько рассмеялись.
– На первый взгляд может показаться, будто моя сестра занимает наиболее выигрышную позицию, – сказала десятая госпожа. – Однако на деле ее занимает именно твоя сестра. Она не сделала ровным счетом ничего, однако восьмой господин всегда весьма внимателен к ней и никогда о жене не забывает.
– Какую выигрышную позицию она может занимать? – вздохнула я. – Подушку в молитвенном зале, где она читает сутры?
Десятая госпожа тоже вздохнула.
– Моя сестра с детства отличалась умом, не лезла за словом в карман и ни в чем не уступала мужчинам, поэтому дедушка горячо любил ее. Обсуждая государственные дела, он часто сажал ее к себе на колени, позволяя ей слушать. Сестра в свою очередь оправдывала ожидания деда и порой в частных беседах произносила удивительные, мудрые речи. Именно дедушка изменил ее имя на Минхуэй, что означает «ясная и мудрая». Он выбрал эти иероглифы в память о высказывании, которое встречал в сутрах: «Ясно понимай, что истинно, а что ложно, и твердо делай выбор. Мудрость бессмертна, и она всегда видит ложь». В былые времена весь Запретный город знал Минхуэй-гэгэ, и ее слава «ясной и мудрой» была заслуженной.
Взглянув на меня, она добавила:
– Твоя сестра действительно потрясающе ездит верхом, но ты не видела, как это делала моя сестра. Если бы ты могла это увидеть, то поняла бы, что по сравнению с ее искусством умения твоей сестры не так уж и значительны. Да, она изящна и красива, но ей не хватает силы!
Я недоверчиво приподняла брови.
– Поверь мне, – заявила десятая госпожа. – Мою сестру учил держаться в седле сам дедушка. В прошлом он участвовал под началом Хаогэ, циньвана Су[25], в военном походе на Сычуань против Чжан Сяньчжуна[26]. Когда ему был пожалован титул главнокомандующего Великого влияния, он пошел войной в Халху[27] на Тушэту-хана и Сэцэн-хана, а получив титул усмирившего мятежников главнокомандующего Динъюань, нанес немало поражений У Саньгую[28]. Как иначе он совершал все эти великие дела, если не сидя в седле? Обучая мою сестру, дедушка требовал от нее столько же, сколько требовалось бы от мужчины. Разве мог он воспитать ее слабой? Она могла ездить верхом и стрелять из лука не хуже любого офицера нашей многотысячной армии. Будь сестра мужчиной, она бы непременно завоевала славу на поле боя!
Я восхищенно вздохнула:
– Раз ты так говоришь, я, конечно, верю.
Однако довольное, горделивое выражение внезапно пропало с ее лица.
– Но какой от всего этого толк? – уныло протянула десятая госпожа. – От женщины требуется быть изящной и красивой, до всего остального мужчинам нет дела.
– Моя сестра вовсе не такая, какой вы ее считаете, – возразила я. – Она никогда не старалась втереться в милость к господину бэйлэ и тем более не собиралась соперничать с твоей сестрой.
Она тяжело вздохнула.
– Это и злит ее больше всего. Она с детства много времени проводила с дедушкой, дядюшки в ней души не чаяли. А сколько молодых господ в свое время сваталось к ней!
Подавшись ко мне, она продолжила шепотом:
– Мой отец поначалу не хотел, чтобы сестра становилась женой восьмого господина, даже несмотря на то, что тот принц. У нас, маньчжуров, исстари считается, что сына возвеличивает мать, и в этом отношении восьмой принц по происхождению намного ниже других принцев.
Я понимающе кивнула. У маньчжуров действительно так принято, что сперва сына возвеличивает слава матери, и лишь потом, когда он добивается каких-либо успехов, его слава может возвеличить его мать.
– Отец возлагал на мою сестру большие надежды, – шептала десятая госпожа, – наш род достаточно знатен, а она умна и красива, ей нужно было лишь…
Она вдруг испуганно осеклась. Я едва заметно улыбнулась:
– Понимаю.
Она кивнула.
– Конечно, этот брак не был бы несправедливостью по отношению к моей сестре. Однако по сравнению с другими принцами происхождение восьмого господина действительно… – Она покачала головой. – Отец был против, но сестре восьмой господин пришелся по душе. С самого детства лишь она из всех моих братьев и сестер осмеливалась перечить отцу, а тот всякий раз поступал согласно ее воле.
Она ненадолго замолчала, а затем слегка улыбнулась.
– Раньше я этого не осознавала, но сейчас поняла, что женщины – самые глупые среди всех существ. Даже прекрасно зная, что впереди огонь, они бросятся к нему напролом ради одной лишь возможности согреться. Сестра – как раз такой глупый мотылек. Они с восьмым господином ни разу по-настоящему не поговорили, виделись всего несколько раз, однако и этого хватило, чтобы сестра приняла твердое решение стать его женой.
Повернув ко мне голову, Минъюй медленно проговорила:
– До своего замужества она рассказывала мне о том, как однажды весной впервые встретила будущего мужа. Собираясь покинуть дворец, она шла по белому мраморному мосту и увидела восьмого господина, который, положив руки
