И еще Александр Валентинович Тихонов обладал редко встречающейся, но сразу себя выдающей чертой характера: он с готовностью бросался в обсуждение любой мелочи и имел свое, как правило отличное от других мнение по поводу всего сущего, побеждая в любом споре, чаще с помощью ярких фактов, коих знал немыслимое количество. Но бывало и так, что собеседник уставал от агрессивного напора эскадры умозаключений и категоричных утверждений, не подлежащих дискуссии. И тогда просто сдавался на милость торжествующему Александру Валентиновичу.
Для него не существовало непререкаемых авторитетов. Однако он благосклонно, иногда даже с удовольствием, читал псевдонаучные эссе и романы, увлекаясь прежде всего сюжетом, потому что в области познания предмета ему не было равных. Он с интересом поглощал казавшиеся многим сенсационными произведения о неопознанных объектах, масонах, розенкрейцерах и Граале, а после рассказывал близким, как оно было на самом деле… Очевидно, что о Святом Граале Александр Валентинович знал в России больше всех остальных собирателей великих христианских легенд.
—Приветствую,— в голосе Александра Валентиновича слышалась легкая ирония.— Подъем.
—Здравствуйте, дядя Саша,— ответил Антон утренним воронежским тенорком.— Как вы меня отыскали?
—Да…— протянул дядя Саша,— случай типичный и давно знакомый. Значит так, рассказываю по порядку: вчера ты звонил мне в четыре часа утра, другими словами, уже сегодня, и, непонятно с какого перепугу, интересовался одним важным вопросом.
—Простите, что-то не припоминаю. Не скрою, мог звонить теоретически. Это все Игорек со своим ненавязчивым гостеприимством… А чего я хотел?
—Будешь смеяться, но ты хотел узнать, существует ли на самом деле теория, что Святой Грааль мог быть в XIV веке перевезен уцелевшими тамплиерами на Русь. Я ответил, что такая теория есть и она наиболее сказочная и невероятная из всех известных теорий о местоположении и о сути явления, которое именуетсяНоlyGrail или Святой Грааль. И еще я напомнил тебе, что мы говорили на эту тему в бане, у нас на даче, полтора года назад. Ты тогда еще привез ящик пива «Фостерс». А потом мы с тобой в гараже тайно употребили два пузырька хорошего медицинского спирта. Я его достал у….
—Александр Валентинович! Прошу, только не сейчас про спирт! Повисите секунду, я пойду водичку поищу…
Антон огляделся и обнаружил две бутылки липецкой минеральной воды с запиской. Взяв листок, прочел:
«Московскому другу от воронежских корешей. Поправляйся. Жду тебя внизу в 10.00. Игорь».
На часах было 9.20. Антон взял трубку.
—Я вернулся.
—Объясни, почему тебя Грааль интересует даже в нетрезвом виде? Вопрос не праздный. Когда люди увлекаются этой темой или попадают в историю, связанную с поиском Грааля, у них, обычно, возникают очень большие проблемы. Вынужден сообщить, что проблемы у тебя уже есть.
—В смысле?
—В смысле, что тебя пасет контора, к которой я когда-то имел непосредственное отношение. Я еще не в курсе, на какую тему тебя разрабатывают, но обязательно узнаю. А пока прошу, будь максимально осмотрителен и никому не верь. Кроме твоего Игорька. Он чист.
—Да это я и сам знаю. А в чем же дело? И откуда вы знаете? Впрочем…
—Знаю, потому что остались еще хорошие добрые люди, хотя большинство в службе уже ничего не волнует,— со вздохом констатировал Александр Валентинович, и тут же добавил: — Ничего, кроме наличных. Оставим лирику на время. Ты когда возвращаешься?
—Завтра.
—Хорошо, не бери билет на поезд.
—Может, взять билет на поезд на понедельник, а на самолет на воскресенье, чтобы всех запутать?
—Ты уже всех запутал своими детсадовскими шпионскими играми. Объясни, на кой черт ты купил билеты до Воронежа на самолет, а сам поехал… На чем ты приехал?
—На машине. Но за мной должны были следить в аэропорту, я знаю, Артур там был…
—Артура твоего засекли тоже, как он потом за пятьсот рублей интересовался на регистрации, мол, спрашивал ли кто про тебя с твоим иностранным другом или нет. Да-да, про него мне тоже известно. Короче, чем подозрительней вы себя ведете, тем хуже для вас.
—В чем же дело? Я ничего не понимаю. Ральф приехал в Россию, чтобы найти следы дяди, который тут воевал. Вот и вся история.
—В «конторе» считают, что ты и твой иностранный друг, возможно, скрываете секрет государственной важности. И еще там кто-то считает, будто этот секрет пахнет большими деньгами. Я так думаю. А вот тут уж они раздумывать не будут, впрягаться в историю или нет. Бог с ним, давай поговорим у меня дома, когда вернешься. Жду тебя, и постарайся обойтись без игр в разведчиков в тылу врага.
Антон чувствовал себя так, словно едет в вагоне метро, где начисто отсутствуют все поручни и даже сидения, а потому в нем абсолютно не за что ухватиться. Он понимал, вокруг него что-то происходит, но никаких догадок о природе происходящего мозг не предлагал. Антон плюхнулся на кровать уставился на потолок. По потолку полз паучок.
«Паучок — к письму или к известию,— машинально отметил Антон.— Надо вставать и идти на поиски Кати Зайцевой. И еще хорошо бы позвонить Рите. Нет, это потом, когда хоть что-то прояснится».
Квартира семьи Зайцевых располагалась на улице Лизюкова, которая благодаря маленькой бронзовой фигурке котенка, поставленной здесь в качестве украшения, стала достопримечательностью города. Решили, что Ральфу лучше подождать в машине. Поэтому в квартиру поднялись Игорь и Антон.
Игорь повторил хозяевам — пожилой даме, мужчине и женщине средних лет — свои вчерашние объяснения: мол, так и так, Антон Ушаков из Москвы и его иностранный партнер собирают рассказы о войне, так сказать, поведанные непосредственными участниками событий.
Пожилая дама назвалась Елизаветой Михайловной Зайцевой. Скорее всего, это была сестра Екатерины. Она предложила гостям чаю. Мужчина и женщина деликатно ушли в другую комнату.
—Это дочка моя с мужем,— сообщила Елизавета Михайловна.— Живем дружно, мужик хороший попался, пьет только по праздникам.
—Здорово у нас в России,— прокомментировал Антон с улыбкой.— Раз мужик мало пьет, уже хорошо.
—А чего ж вы хотите? Посмотрите вокруг! Ужас-то какой творится. Раньше так не пили. И молодежь пьет, и девки. И пьют, и курят!
—Елизавета Михайловна, скажите, а вашу сестру Екатерина зовут?
—Угу,— кивнула хозяйка.— Катя, Екатерина. Но ее сейчас дома нет.
—А она скоро будет?
—Так вы про нее хотите узнать или со мной поговорить?
«Что-то она не очень расположена к беседе,— вздохнул Антон.— не стоит врать ей, лучше быть предельно откровенным. По крайней мере, эта простейшая тактика до сих пор выручала».
—Елизавета Михайловна, послушайте, мы бы хотели поговорить с Екатериной Михайловной. Но мы до сих пор не знаем, жива ли она. Живет ли с вами. Мы навели справки, нашли вас. За это простите, но такую информацию сейчас может найти любой школьник. Мой друг, из-за границы, он интересуется судьбой своего дяди, который пропал в России в конце войны. Считается, что его похоронили в Москве, но точных данных у нас нет. В последнем письме домой, которое он написал как раз из Воронежа, упоминается некая Катя Зайцева… Мы хотели узнать, не могла ли ваша сестра по работе каким-то образом иметь возможность общаться с немцами, которые стояли в Воронеже зимой 1942 года. Собственно, вот…
Елизавета Михайловна пристально посмотрела на Антона. Прямо в глаза. Долго, очень долго не отводила взгляд, а потом произнесла:
—Думаю, вы ошиблись. Фашисты были, кое-кто с ними общался, но только не наша семья.
Антон отчего-то вопросительно посмотрел на Игоря. Тот лишь плечами пожал, а потом, указав на дверь, дал понять, что подождет Антона внизу, и удалился.
—Скажите,— Антон не терял надежды.— А вы ничего не путаете? Поймите, мы ведь никого не обвиняем ни в чем. Если кто-то и общался с немцами, или даже работал на них не по своей воле, что тут такого? Сейчас за это не преследуют. Видите ли, у нас кроме вас никого нет, кто мог бы нам помочь.
Елизавета Михайловна задумалась. Взяла с блюдечка чашку с чаем, отпила глоток. Потом пробормотала:
—Я вам не предложила варенье. Вот сахар. Вы пейте чай… А в общем, вы правы. Да и если захотите, все равно узнаете, где Катя, верно?
—Так зачем нам узнавать, вы нам сами и скажите. Она жива?— Антон подался вперед.
—Жива, слава тебе господи, жива. Мы с ней первый раз после войны повидались только пять лет назад. Я к ней ездила… в Америку.
—Куда?!
—В Америку. Катенька там живет с мужем. Ведь дело как вышло: когда немцев погнали с Воронежа^ она, конечно, вместе со всеми радовалась. Но была у нее и тайная печаль. Только я про ту печаль знала.
С хорошим парнем она подружилась. И такая беда, что парень был из немцев, кажись, ефрейтор. Симпатичный такой, она все по-немецки с ним разговаривала, а им это страсть как нравилось. Катенька до войны немного учительствовала. А тут наведался к нам, как раз перед тем, как город наши заняли, бывший замдиректора завода, где я в бухгалтерии числилась, и говорит, дескать: «Все Лизавета, немцы ушли, твоей Катьке теперь конец. Наши придут, узнают, что с немцами якшалась, да в клубе их посуду мыла, расстреляют». И так просто как-то это сказал…
