—Все ок.
—Хорошо, мы продолжаем. Сиди тихо. Антон вернулся к Игорю.
—Игорек, все в порядке. Был патруль, да уехал.
—Ты не поверишь…— пробормотал тот и включил фонарь.
В руках у него была ржавая металлическая коробка.
—Вот это да! Где была?
—Там, под плитой, в земле, достаточно глубоко. Пришлось еще плитки ломать.
—Тогда уходим отсюда.
—Ага, уходим. Нехорошо мне как-то на душе, завтра же деньги на ремонт пожертвую.
—Правильная мысль. Я с тобой. Пошли!
Со стороны входа раздался стук, скрипнула дверь, и храм озарился светом мощного фонаря. Хрипловатый «приблатненный» голос скомандовал:
—Эй, клоуны, ну-ка стоять.
Друзья застыли как вкопанные. Антон почувствовал холодный пот на лбу. Выходит, запаниковал. Скверно.
—В чем дело?— Игорь старался придать голосу уверенность и спокойствие.
—Коробочку поставь на пол, а сам отойди к стене.
—С чего это?— вступил в разговор Антон. Незваный гость направил фонарь на себя, и в его свете блеснул ствол револьвера. Кроме того, было видно, что он не один — у двери маячили неясные очертания человеческой фигуры.
—Вот с чего,— пояснил владелец револьвера.— Только тихо ставь, отходи к стене и жди два часа. Если не поняли, я ща объясню так, что вас, козлов, тута будут скоро отпевать.
От двери послышался голос. Бандит, не сводя глаз с Игоря и Антона, ответил ему на ломаном английском.
—Мой товарищ хочет с вами говорить,— недовольно буркнул он.
В трех-пяти метрах от них стоял пожилой человек. Похоже, тот самый дед, о котором рассказывала Екатерина Михайловна и чье имя упоминал в разговоре Михаил. У Антона мелькнула несколько запоздалая догадка: ведь должно быть, именно этот гражданин был у него в номере в «Кемпинском» и у Ральфа дома, в Ландсхуте. Это он украл записную книжку и письмо Мюллера! Похоже, старик стоит целого взвода спецназа.
—Вы говорите по-английски, Антон?
—Вы знаете, как меня зовут? Могу поинтересоваться, как зовут вас?
—Зовите меня Курт. У вас есть вещь, которую я очень долго искал. Сейчас я ее заберу. У меня же имеется к вам вопрос, на который надо ответить, чтобы остаться в живых. Простите, но это так, и у меня нет другого выхода.
—А вы уверены, что другого выхода нет у меня?
—Если вы надеетесь на вашего друга Ральфа, я вас разочарую. Он на нашей стороне, и мне горько вам это говорить. Молодой человек, сейчас век отсутствия принципов. Не понимаю, как вы могли поверить человеку, с которым познакомились на улице, да еще и в монастыре… Итак, ваш бывший друг Ральф Мюллер уже едет в гостиницу, чтобы организовать наш спешный отъезд из этого унылого городка.
Игорь, не принимавший до того участия в разговоре, вдруг оживился и спросил Антона:
—Что этот подосиновик чирикает про город?
—Елки зеленые, Игорь, ты же английский не знаешь, как догадался?
—Секунду, а в Турции и в Таиланде я на чем с ними разговаривал, ты как думаешь?
—Хорошо. Ему не нравится твой город.
—Вот козел старый…
—Потише там, хрен ушастый,— из темноты раздался окрик обладателя револьвера.
—Че это я ушастый…
—Игорек, погоди, все и так уже напоминает цирк,— вмешался Антон.— Итак, Курт, а почему я должен верить, что Ральф с вами заодно?
—Потому что об этом говорят факты. Его с вами нет, он просил передать вам привет, а также сообщить, что очень сочувствует вам, Екатерине Зайцевой, которая, как он нам рассказал, на самом деле живет здесь, а не в Америке… Вы очень доверчивы. Но не будем терять время. Мне надо знать, какую роль в этом деле играют русские спецслужбы. Вам везет, начиная с Мюнхена. А я в везение не верю, молодой человек. Я верю в хорошее прикрытие и покровителей.
—А я верю в пулю,— отозвался подельник Курта, который все это время держал Антона и Игоря на прицеле.— Будешь молчать, я серьезно говорю, получишь маслинку в живот.
—Не перебивайте,— старик недовольно покосился на бандита.— Итак, расскажите мне, Антон, отчего такой интерес к вам и ко мне со стороны вашего КГБ или ФСБ, как оно теперь называется? Это, впрочем, неважно. Мне кажется, за мной следят. Странно, правда, что только в Москве. Наверное, дело в экономии бюджета…
Антон молчал. Ему не хотелось верить, что Ральф их предал. И он не верил. Что-то тут не складывалось. В горле пересохло, а сердце щемило тоской. Антон некстати вспомнил Риту. Ему очень хотелось жить, а, между тем, подручный Курта был явно не в себе и мог в любой момент спустить курок.
—Курт, а что нужно вам? Почему вы считаете, что эта коробочка ваша?
—Потому что она приведет меня к тому, ради чего я чуть было трижды не отдал богу душу в самом расцвете сил, и это самое «то» очень дорого стоит. Больше скажу — оно бесценно. Надеюсь, вам понятно. Мне же невдомек, зачем вы ввязались в эту историю? Может, у вас было задание вашего начальства встретиться с Ральфом? Расскажите, не бойтесь, и я вас отпущу.
—Че он сказал?— прошептал Игорь.— Лет ю гоу? Не, не отпустит, сука. Антоха, надо что-то делать.
—Может и было задание, только где гарантия, что если я вам расскажу, вы нас отпустите?
—А вот гарантий нет. Если не скажете, мы вас можем убить, ну, в крайнем случае, покалечить, а если скажете — у вас есть шанс. Нам решать…
Вдруг с чудовищной силой хлопнула входная дверь. Бандит и старик обернулись, и этого оказалось достаточно. Игорь и Антон бросились на врагов с отчаянием вырвавшихся из клетки львов. Фонари попадали на пол, удары сыпались направо и налево, чаще не достигая цели.
—Come on, guys!
К радости своей Антон узнал голос Ральфа. Они бросились на голос и через секунду оказались на улице. Вдогонку прозвучали выстрелы.
—Скорее, Ральф, замок! Окна с решетками, если дверь закроем — им не выбраться!— Антон с трудом удерживал массивную стальную дверь. Удары по ней гулко отдавались в ночной тишине.
—Осторожно! Стреляет толстомордый!— прокричал Игорь, подпирая дверь плечом.
Наконец, Ральф отыскал замок, и с десятого раза они его защелкнули.
Пока бежали к машине, Игорь набирал номер знакомого опера, а после, уже когда маленький джип «хонда» выскочил на улицу Софьи Перовской, успел проинформировать милицию, что, гуляя по Петровской набережной, слышал, будто кто-то возится в Успенской церкви. После этого связь резко прервалась. Сигнал пропал. Выругавшись, Игорь свернул в Бауманский переулок и тут в зеркале заднего вида заметил проблесковые маяки.
—Люстра,— пробормотал он.
—Что?— переспросил Антон.
—Мигалки. ГАИ или ППС. И связи нет. Что будем делать?
—Уйдем?
—Можем, они далеко.
—Лучше уйти. А то пока объясним…
—Там что, полиция?! Если полиция, лучше бы остановиться,— воскликнул Ральф, оглядываясь.
Его призыв остался без внимания.
От Университетской площади автомобиль Игоря помчался вверх по улице Платонова, оставив милицейскую машину далеко позади.
—Они, скорее всего, на уазике,— прокомментировал он, не сбавляя скорости на перекрестке с улицей Кирова.— Там подъем. Надо уходить в переулки. На проспектах догонят. В этом они мастера.
—Номер не заметили?
—Не должны, далеко было!
«Хонда» пересекла Кольцовскую, ушла вправо, в сторону Московского проспекта. Через пять минут беспорядочного петляния в переулках Игорь остановил машину у дома номер 47 по улице Задонской.
—Ну чего, ушли?— спросил с волнением Антон.
—Кажись,— ответил Игорь.
Ральф в разговоре участия не принял. Глядел в пустоту и вздыхал.
Глава двадцать первая
Было принято решение не возвращаться в гостиницу этой ночью. Компаньоны оставили машину на дороге, взяли такси и поехали к Игорю. Здесь они заперли дверь на все замки, достали из оружейного сейфа мелкокалиберную винтовку и только после этого приступили к изучению содержимого добытой коробки.
Крышка сначала не хотела поддаваться. Пришлось аккуратно вскрыть ее ножом. Внутри коробочки в неплохо сохранившемся отрезе мешковины была труха — скорее всего, те самые записи Ральфа Мюллера-старшего,— и листок картона, почти в идеальном состоянии (слава Богу!), с карандашными надписями и подобием схемы.
Легко догадаться, что на схеме автор пытался изобразить лес, поле, дорогу. Он пометил крестом какое-то место, далее, в стороне от него, был начерчен кружок со свастикой в середине. Также можно было частично разобрать несколько слов, скорее всего, изначально составлявших названия населенных пунктов: B…ryi..no…oleteni.
Крест и кружок со свастикой находились в противоположных частях картонки. Крест сопровождала надпись на немецком, но она почти стерлась, и даже Ральф не смог ее идентифицировать.
Новоявленные любители приключений и справедливости приуныли. Итог ночной вылазки, которая только по счастливому стечению обстоятельств и благодаря Ральфу, очнувшемуся после удара по голове раньше, чем предполагали нападавшие, окончилась без жертв, был неутешительным: записи ефрейтора Мюллера пропали, а без них схема, скорее всего, теряла всякую ценность.
