и Казу тяжело завалился на землю прямо перед ним.
Казу вытаращился на него с неверием, коснулся щеки окровавленными пальцами.
— Не смей поднимать руку на меня, — процедил Шиёки. — Иначе я расценю это как вызов. Ты всё понял?
Казу замешкался с ответом. Шиёки, распалённый ссорой, занёс руку для нового удара, но Ханэ вовремя сцапал его за шкирку и рванул к себе. Вздрогнув, мальчишка огляделся вокруг себя с таким видом, словно только что у него с глаз спала пелена. Его взгляд остановился на Обуре. Хоть сейчас его скрывал белый саван, пропитавшая его пятнами кровь и рука, что безвольно лежала на земле, могли напугать и взрослого вранолюда, не то что птенца.
Облизнув губы, Шиёки глянул на Казу. На лице мальчишки так и читалось желание как-то извиниться за эту вспышку, но слова не находились. Ханэ понимал и его, и Казу. Когда погиб Цуя, Ханэ точно также искал виновного, с остервенением кидаясь на тех, кого подозревал, и его совершенно не интересовало, действительно ли этот кто-то был виноват. Ханэ искал ответы, чувствуя, что иначе сойдёт с ума, и прошло это далеко не сразу.
Шиёки повернулся к волколюдам. Оба выглядели потрёпанными, но стоять могли, пусть и с трудом. Ханэ про себя возблагодарил богов, что у волков достаточно крепкий акурэ, который оказался не по зубам даже такому чудовищу.
— Бог ты мой, какие страсти, — прозвучал в тишине насмешливый голос Фукоу. — Смотрите, ещё кого-нибудь не поднимите из мёртвых. Мало ли, какой дух мщения будет пролетать мимо?
— А этот, — кивнул Нири на кирина. — Не оживёт?
— Не оживёт, не беспокойтесь. Мёртвое пламя убивает всё, на что оно направлено. В том числе и таких вот мертвецов. Так что теперь это просто груда мяса, но я бы не советовал его есть. Хотя, он вам и не достанется, потому что я его забираю.
— В одиночку понесёшь, что ли? — фыркнул Таруо.
— Придётся, да, — развёл руками Фукоу. — Что ж, на этом я с вами прощаюсь. Если вам понадобится ещё когда-нибудь разбираться с подобным, вы знаете, кого позвать, верно?
Фукоу поклонился так низко, что сложился пополам. Он изменился неуловимо, вот, казалось, стояла человеческая фигура, а выпрямилась уже птица. Белый, как кости, ворон неспешно подошёл к кирину.
Фукоу небрежно махнул на него крылом — и добыча плавно взмыла над землёй. Кирин поплыл за вороном, как привязанный, и перед ними расступались вороны и волки.
В какой-то момент земля под лапами Фукоу провалилась, а с ним ухнул в пропасть и кирин. Когда земля сомкнулась, от них не осталось и следа, только полянка из белых ликорисов.
Эпилог
Казу сидел в одиночестве, похожий на поникший цветок. Даже его одежды, казалось, выцвели. Когда к нему подошёл Ханэ, столичный вранолюд едва ли взглянул на него. В пустом взгляде не отражалось ничего, кроме ночной темноты.
Ханэ молча примостился рядом. Любые слова сейчас только сделали бы хуже. В конце концов, Ханэ, к стыду своему, не ощущал и сотой части того горя, которое нахлынуло на Казу. Он слишком мало знал Обуру. Надменный, но в то же время ответственный, вечно придирающийся к мелочам, он вызывал у Ханэ желание держаться подальше. Обура тоже держался на расстоянии, только на пиру в нём что-то щёлкнуло. Жаль, что так поздно.
“Наверное, он был лучшим союзником, чем я себе представлял”.
Казу снова уставился себе под ноги и ссутулил плечи. Сейчас он напоминал слётка, который впервые вылетел из гнезда и успел очень больно ушибиться, когда приземлялся.
— Знаешь, этот веер… Это ведь он мне подарил, — Ханэ едва узнал в этом шелесте голос столичного ворона.
— Как боевой амулет? — осторожно поинтересовался Ханэ.
— Не только. На нём высечен девиз нашего клана, чтобы я помнил, ради чего всё делаю. Только вот… я теперь не знаю, надо ли оно мне.
Казу вытащил веер. Ткань развернулась с шорохом, и на краях веера Ханэ действительно заметил мелкие, на первый взгляд непонятные, иероглифы, которые на расстоянии легко было принять за часть общего узора.
“Ворон ворону глаз не выклюет”, — гласила надпись. Раньше Ханэ только посмеялся бы над ней, но после случая с Шиёки смеяться больше не хотелось. Этот мальчишка так и сделал. Не стал клеваться в ответ, когда имел полное на то право, и Ханэ это как радовало, так и задевало.
Когда такой же выбор встал перед Ханэ в своё время, он не колебался и ударил в ответ без всякой жалости.
“Оно и к лучшему, наверное, — подумал про себя Ханэ, косясь на собеседника. — Меня бы точно сбили с ног и забили бы. В конце концов, у меня своего “Ханэ” не было”.
Казу некоторое время молчал, то закрывая, то распахивая веер. Ханэ смотрел на него, чувствуя, что должен что-то сказать. На самом деле, у него уже давно назрел к Казу один вопрос, и хоть сейчас было не самое подходящее время, другого случая поговорить могло и не представиться.
— Казу, я давно хотел кое-что у тебя узнать.
Веер схлопнулся. Казу поднял голову чуть выше, и Ханэ заметил, что глаза у него красные.
— Не стесняйся, задавай свой вопрос, — вдруг криво усмехнулся собеседник.
Эта гримаса исказила красивое лицо в нечто неузнаваемое. Не выдержав, Ханэ отвёл взгляд.
— По чьей вине всё-таки произошёл тот случай с кирином?
— А, ты про это… — выдохнул Казу. — Ну, я не врал, когда обвинял ту девчонку. Понимаешь, м-м… Демоны его побери, здесь всё сложно. Понимаешь, мы с Обурой… мы хотели предотвратить нечто подобное. У нас были свитки с заклинаниями от столичного оммёдзи. Сеисан-но-Абэ, ты должен был о нём слышать.
Ханэ промычал в знак согласия.
— Представитель старой аристократии столицы, — тон Казу стал чуть живее, — он помог мне, когда я… Впрочем, неважно. В общем, когда мы уезжали, он подарил нам эти свитки, на всякий случай. Ими можно унять даже самого буйного духа. В дороге, правда, они нам не пригодились. А когда мы приехали в поместье, когда я увидел этого кирина… Я сразу подумал, что он, может быть, не совсем мёртв. Разве ты сам не заподозрил чего-то подобного, когда увидел это чудовище?
Ханэ кивнул, и Казу, успокоившись, тихо продолжал:
— Но мы повздорили из-за того, что каждый хотел, чтобы у другого остался свой свиток. На тот случай, если кирин всё-таки встанет и с ним придётся драться.
— Так вы из-за этого тогда… Боже мой, — вздохнул Ханэ, прикрывая лицо рукой. — Ты даже не представляешь, что я об
