было развернуться, но к тому времени мы уже выйдем из зоны поражения.
На этот раз встали на якоря возле острова Гонконг, причем там, где не были видны с соседнего Лантхау. Подошли со стороны открытого моря в вечерних сумерках, чтобы китайский гарнизон не заметил нас случайно. Как мне сказали, там служат те еще вояки, потому что платят им редко и меньше положенного, но даже у таких изредка бывают приступы служебного рвения. К обоим бортам «Мацзу» сразу ошвартовался табор морских цыган, которые заметили нас еще на подходе. Обслуживать им было некого, разве что Поль Фавро ненадолго пригласил девицу к себе в каюту и Адру Переш спустился к другой на сампан. Матросы-китайцы воздерживались, потому что расчет за рейс получат после полной выгрузки.
Я перебрался к сампану в крайнем ряду с правого борта, где меня ждал У Бо. Старик начал сдавать, двигался мало и медленно. Я подарил ему музыкальную шкатулку, а он отдарил розовой жемчужиной, оплетенной «бочковым» узлом черной шелковой нитью, образующей гайтан, благодаря которому висела на шее деревянной статуэтки богини Мацзу.
— Богиня не обидится? — на всякий случай спросил я.
— Нет, — ответил старик. — Мы дадим ей шарик опиума, и она забудет обо всем, что было раньше.
Теперь буду знать, что наркотики отменяют не только будущее, но и прошлое.
Мы выпили чая, обменялись новостями. Я предупредил У Бо, что в конце лета сюда прибудут военные корабли гвайлоу и начнется война. Может, не сразу, а на следующий год, когда их здесь соберется много.
— Вы хорошо заработаете на обслуживании экипажей. На каждом военном корабле будет по несколько сотен человек, желающих развлечься. Запаситесь байцзю. Гвайлоу очень любят крепкие напитки, — пообещал я.
Старик рассказал мне, что Линь Цзэсюй продолжает блокаду Тринадцати факторий, принуждая сдать ему весь опий. Меняет его на чай по очень выгодной цене для китайских торговцев. Само собой, гвайлоу упираются.
— Цены на опиум сильно взлетели? — задал я вопрос, зная ответ.
— Да, — подтвердил старик. — У нас готовы покупать по двадцать семь серебряных монет за большую головку (пятнадцать за фунт).
— Продам вам по двадцать две (двенадцать с небольшим за фунт), — предложил я.
— Это хорошая цена. Мы возьмем сто ящиков и еще столько же наши родственники из Аомэня (Макао). Я отправил к ним гонца, — сказал он.
Танка, в отличие от китайцев, торговаться не мастера, а между своими и вообще не практикуют. То есть я для них свой. Или они для меня.
— Не мог бы ты послать еще одного к хакка? Сказать, что мы ждем здесь. Ближе подходить опасно, — попросил я.
— Сделаю, — пообещал он, после чего долил нам обоим чая из дорогого фарфорового чайника в дорогие фарфоровые чашки, покрытые синей глазурью.
Обычно на плавсредствах пользуются небьющейся посудой: деревянной, оловянной, бронзовой… Этот сервиз, видимо, прикупили для торжественных случаев типа нынешнего.
39
Макаоские танка прибыли утром. Видимо, уже знали новую цену на опиум, потому что не удивились и серебра хватило на сто ящиков, хотя раньше брали меньше. Значит, оптовая цена на опиум намного выше пятнадцати долларов за фунт. Китайцы перекрыли отправку наркотика из Тринадцати факторий настольно хорошо, насколько это вообще возможно при продажных чиновниках. Даже если лазейки были, через них просачивались ручейки, а не текла широкая река, как при Хане Чжаоцине.
В начале ночи наши сигнальные огни привлекли «взлетающего дракона», всего одного. У меня появилось предположение, что стаю сильно пощипали. Командовал плавсредством Бао Пын, выглядевший не таким счастливым, как ранее.
После обмена приветствиями, я пригласил его в каюту на чашу портвейна.
— Нет времени, давай обсудим здесь, — отказался он.
— У вас проблемы? — поинтересовался я.
— Нет, у нас все в порядке. Мы заказали твоему другу в Макао еще одну большую джонку, как твоя, — возразил он и, усмехнувшись, добавил: — В отличие от гвайлоу мы умеем договариваться с чиновниками.
— Остается только позавидовать вам, — сказал я.
— Да, нам многие завидуют, потому что нам есть, где покупать и кому продавать. У остальных, в лучшем случае, имеется что-то одно, — продолжил он. — Гвайлоу имеют товар, но заперты в Тринадцати факториях, поэтому скинули цену до пяти серебряных монет.
Я поднаторел в китайской манере вести торг из слабой позиции, поэтому не стал дослушивать аргументы, которые должны опустить цену на привезенный мною товар, произнес шутливо:
— Друг мой, оставь это для тупых гвайлоу! Я найду, кому продать весь опиум по двенадцать с половиной серебряных долларов за фунт, а если хорошо поищу, то и дороже, — После чего предложил: — Если тебя устраивает такая цена, покупай, если нет, походи по базару, поищи дешевле.
— Продавцы скоро приплывут, и их будет много, — предположил он.
— Не думаю, что они привезут опиум. Разве что мои соотечественники, которые покупают у османов. Британцы знают, что здесь проблемы с его сбытом, так что нагрузят клипера легальными товарами, — возразил я.
— Даже если не привезут, тебе от этого легче не будет. Мне сказали, у тебя полные трюма опиума. Цзяньминь столько купить быстро не способны. Ты знаешь наш язык и, наверное, найдешь других покупателей, но на это потребуется много времени, за которое всякое может случиться, — сказал он тоже якобы шутливо.
Я тем же тоном поблагодарил:
— Спасибо, что предупредил! Я буду осмотрительным!
Бао Пын произнес еще несколько ритуальных фраз и попрощался.
Я смотрел, как «взлетающий дракон» растворяются в ночной темноте, и думал, что приплывал контрабандист-наркодилер не для того, чтобы договориться. Он точно знал, что получит отказ. Оставалось понять, какая у него была цель, и вычислить, кто донес, что у меня полные трюма опиума. На роль стукача напрашивались макаоские танка, но мог сболтнуть и посыльный У Бо. И надо срочно линять отсюда. Хакка могут напасть, если у них цель захапать почти полный трюм опиума, и еще шхуну, и в конечном итоге избавиться от конкурента. Я приказал потушить сигнальные огни, по-тихому выбрать якоря и поднять паруса, после чего приготовиться к бою. Уйдем на ночь в открытое море, а на рассвете перейдем ближе к Макао.
— Я видел его в тюрьме, приглашали, как переводчкиа, — припомнил Поль Фавро.
— Почему раньше не сказал? — спросил я.
— Да все эти косоглазые на одно лицо, и видел я его не долго. Он задал несколько вопросов, понял, что я по-английски не очень, и ушел. В предыдущие разы я думал, что он просто похож, что мог перепутать, а сейчас узнал по манере говорить — мёд с ядом, — ответил мой старший помощник.
Теперь понятно, почему хакка не очень
