защиты сходиться не могут»; другой с немалым презрением к русскому народу доказывал, что русский юноша необходимо должен быть радикалом и социалистом за неимением у русского народа ни истории, ни культуры, ничего в прошедшем и ничего в настоящем; третий восторгался речью своего предшественника, вознесшего дело на такую высоту, «на которой исчезают все юридические вопросы, все отдельные фактические подробности и остаются только глубокие общественные вопросы, имеющие существенное значение не только для этого дела, но и для всякого, кто принимает участие в будущих судьбах нашего государства». Какова галиматья!
Немало красноречия потрачено защитником на «студентский вопрос», на защиту «студентских прав» относительно касс, сходок и т. п., на обвинение начальств, не исполнявших «студентских требований» и своею неуступчивостию превращавших вполне законные студентские «движения» в дела политического и революционного характера.
Не забыт, конечно, и «вопрос женский». «Я не хочу отрицать, что г-жа Дементьева, – с увлечением воскликнул ее защитник, – так называемая нигилистка. Но согласитесь, гг. судьи, что дело хорошее, если эта девушка стремится к тому, чтобы не только заработать самой кусок хлеба, но и дать и другим возможность заработать этот кусок. Я могу указать и на другие примеры таких же нигилисток, которые первые показали Европе, что русская женщина не рождена для того только, чтобы посещать увеселительные заведения Парижа и Баден-Бадена, но и чтобы работать над наукой».
Последнее слово по закону предоставлено подсудимым. Прыжов произнес стихи Гете, надо полагать, в собственном переводе:
Жертвы валятся здесь
Не телячьи, не бычьи,
Но неслыханные жертвы – человечьи.
А Успенский счел нужным порисоваться в длинной речи, в которой делал исторический ссылки, приводил пример «Брута и Кассия, поссорившихся накануне Фарсальского сражения, ибо между ними стала тень Цезаря».
Когда суд по совещании объявил свое решение, председатель обратился к четырем подсудимым, о которых состоялся оправдательный приговор, со словами: «Подсудимые Орлов, Волховской, Коринфский и Томилова! Не угодно ли вам выйти на средину зала? (Подсудимые вышли.) Подсудимые! вы свободны от суда и от содержания под стражей. Господа, отныне вам место не на позорной скамье, а среди публики, среди всех нас».
Так происходила трагикомедия нашего первого гласного политического процесса. И все это делалось с добрыми «умеренно-либеральными» намерениями (из тех, какими вымощен ад…).
Какому извращению понятий должна была содействовать вся эта процедура с ее пошлостями, ее фразерством, – приторно-гуманная на вид, в действительности же безжалостная и беспощадная, ибо послужила к укреплению обмана, губившего нашу бедную молодежь?..
Воины либерализма
(из статьи «На Руси не может быть иных партий, кроме той, которая заодно с русским народом», написанной через две недели после гибели Александра II))
Беспрерывно, от раннего утра до позднего вечера, толпы народные в Петербурге идут и идут нескончаемой вереницей к месту, ознаменованному мученической смертью русского царя, павшего от изменнической руки, направленной заклятыми врагами его народа.
На месте крови обыденно устроена часовня из зелени, беспрерывно наполняемая приносимыми цветами и венками; в часовне – икона Богоматери. Почти две недели прошло со дня события, а поток народный не прерывается, не слабеет. Тысячи идут и идут, люди всех сословий и возрастов, матери с грудными младенцами. В толпе перед часовней слышатся слова молитвы и рыдания.
А в это самое время поодаль воины либерализма об одежде его мечут жребий…
Очувствуются ли они, образумятся ли эти лжелибералы, окажется ли в них достаточно честности и гражданского мужества, чтобы возвыситься и над самолюбием, и над ходячим обманом и проклясть то, что они зовут либерализмом и что по-русски зовется звонким словом «измена» – измена своему народу, а затем, волей или неволей, и всему остальному…
В нашем образованном обществе первый признак человека политически незрелого и mente capti (умалишенный (лат.)) есть мысль о либерализме и консерватизме как двух партиях в России. Зато первым признаком ума, стряхнувшего с себя обман, будет отречение от этого фальшивого деления, навязавшегося нам со стороны и отуманившего нас. Оно внесло в наши умы первую смуту, из которой одно за другим, возрастая числом и размерами, выходят все наши гибельные недоразумения.
Так как мы жить своим умом не привыкли и не привыкли отдавать себе самостоятельный отчет в собственных делах своих, так как мы не можем обойтись без того, чтобы не смотреть по сторонам и не приравниваться к чужим образцам, то не худо нашим так называемым либералам и консерваторам оглянуться на страну, где политические партии выходят начистоту и очерчиваются с особенной яркостью.
В стране, во многом глубоко несходной с нами, но также великой и смотрящей в будущее, – в Северной Америке нет и помину о партиях либеральной и консервативной в политическом смысле. Зато там есть две партии, которые постоянно и открыто борются между собой. В первой – вся центростремительная сила государства, на которой зиждется его единство и держится его целость, патриотический дух и национальное чувство; это партия государственная, которая в Америке зовется республиканской.
Другая представляет собой движение центробежное, партия расторжения и разложения, которая от этапа к этапу влечет людей к измене и бунту; она зовется в Америке демократической партией. Всем известно, в которой из этих двух партий великой заатлантической страны присутствует дух жизни и свободы и которая, напротив, была оплотом рабства.
Дух космополитизма, нечистый дух политической безнравственности, расторжения и разложения – вот что роднит наших либералов с антинациональной партией в Северной Америке и в чем не уступят им и так называемые наши консерваторы, которые забыли свой народ и ратуют лишь за отвлеченные принципы.
* * *
В России государственную партию составляет весь русский народ. Гнилой либерализм и гнилой консерватизм оказываются только в нашем гнилом космополитическом и поверхностном образовании.
В годину опасности и великих событий, когда могущественно поднимается в сердцах народное чувство, гниль исчезает, умы оживляются и все противогосударственное, все противонародное, всякая политическая безнравственность и предательство с трепетом прячется в свои норы.
Все поистине великое и плодотворное зачинается в эти минуты пробуждения народного духа. И вот ввиду опасности, грозящей нам страшными смутами, ввиду совершившегося беспримерного злодеяния, ввиду этого надругательства над нашим народом, этого предательства, вступившего в союз с анархией, – неужели в нас не пробудится во всем своем могуществе русский народный дух?
Неужели не пора исчезнуть всяким партиям на Руси, кроме той, которая едина с русским народом?
Наши либералы
(из статьи «Что значит слово реакция? Государственная власть. Наши либералы»)
У нас теперь в большом ходу слово реакция. Этим словом перекидываются как самым ругательным. Им запугивают наш слабоумный либерализм. Но
