– Итак, чем я могу вам помочь?
– Когда мы встретились на кладбище, вы сказали некоторые вещи, которые заставили меня задуматься. – Ким тщательно подбирала слова.
В этот момент она подняла глаза на Алекс. Менее наблюдательный зритель мог бы пропустить триумф, мелькнувший в глазах психиатра и мгновенно замененный извиняющимся покачиванием головой.
Но Ким заметила всё.
– Мне очень жаль. Мне совсем не надо было этого говорить. Я не хотела доставлять вам неудобства. У меня мало друзей, а такие места, как кладбище, обычно только усиливают нашу ранимость, – доктор Торн откинула голову назад. – Кроме того, вы производите впечатление человека, с которым легко разговаривать.
Опять эта лесть, подумала Стоун. К счастью, у нее на лесть иммунитет, ведь она сама прекрасно знает, что обладает теплотой и очарованием средневекового восточного сатрапа. Ким просто кивнула и промолчала, заставив Алекс продолжать.
– Никто из нас не идеален. У всех у нас есть свои страхи, но обычно мы прячем от окружающих свои слабости из опасения, что люди будут нас меньше уважать. Возьмите, для примера, саму себя: то, что вы хотите обсудить со мной, вы, скорее всего, не стали бы обсуждать с коллегами по работе.
Доктор была права. Ким назначила эту встречу якобы для того, чтобы обсудить свою бессонницу, и хотя это было не что иное, как уловка, эту проблему она не хотела бы обсуждать ни с кем из посторонних.
Стоун молча отхлебнула кофе, вновь заставив Алекс продолжать монолог:
– Женщина в вашем положении, да еще и руководящая коллективом, состоящим в основном из мужчин, не может себе позволить демонстрировать свою уязвимость. Возможно, вы думаете, что в этом случае потеряете уважение ваших сотрудников, поэтому работаете вдвое больше, чтобы скрыть свои слабости. Их мнение о вас не может повлиять на ваши способности выполнять вашу работу, а вот их оценка и уважение важны для вас по гораздо большему количеству причин, чем вы можете себе представить!
Ким подумала, что, наверное, доктора пора остановить. Эта ее теория слишком уж соответствовала действительности.
– Вы тогда говорили о расстройствах сна. Мне не помешал бы совет по этому поводу.
– Ой, Ким, мне опять очень жаль. Я поставила вас в неловкое положение… Прошу прощения. Боюсь, что это у меня чисто профессиональное.
В ее словах инспектор почувствовала больше забавы, чем серьезности, и восприняла фразу Алекс как легкое кокетство: «Смотрите, что может произойти, если меня вовремя не остановить…»
– Ну что вы, всё в порядке, – улыбнулась Стоун. Эта неестественная улыбка мешала ей, поэтому она быстро убрала ее.
– Вы когда-нибудь обращались к врачам по этому поводу?
Ким покачала головой. Она не искала излечения. Отказалась от этого много лет назад. Нет, сюда она пришла совсем по другой причине: установить, насколько Алекс Торн виновата или замешана в преступлениях.
Алекс уселась в свое кресло, закинула ногу на ногу и улыбнулась.
– У людей, страдающих инсомнией, есть одно преимущество – у них более быстрый метаболизм, и поэтому они живут дольше тех, кто спит по семь-восемь часов. А вот когда человек спит меньше трех с половиной часов в сутки, то можно уже говорить о серьезном заболевании.
– Это как раз про меня.
– А вы пытались как-то лечиться? Например, темнотой или когнитивно-поведенческой терапией? Вы следите за гигиеной сна?
Ким покачала головой. Она обо всем этом читала, но никогда не пробовала. Да и сейчас лечение нарушения сна не было причиной ее визита.
– Понимаете, существуют разные типы бессонницы. Например, некоторые люди с трудом засыпают – обычно это связано с перевозбуждением. Другие засыпают быстро, но просыпаются ночью, а третьи очень рано просыпаются, независимо от того, когда легли накануне.
– Я не могу заснуть, – честно призналась Стоун. Хуже не будет, если она поделится хоть какой-то информацией.
– Это может быть симптомом нарушения сна, вызванного посттравматическим шоком. Может возникнуть парадоксальное желание вообще не засыпать.
– Поверьте мне, я хочу заснуть.
Алекс, кажется, задумалась.
– А когда у вас появилась эта проблема?
– Много лет назад, – туманно ответила Ким. Правда, без привязки к конкретным датам.
– А вы когда-нибудь слышали термин сомнифобия?
Инспектор покачала головой и постаралась дышать ровно. Может быть, ей все-таки не стоило приходить сюда?
– Это анормальная боязнь сна, которая часто возникает в детстве после какой-то психологической травмы.
Ким готова была поклясться, что доктор слегка понизила голос. Если нет, то она превратилась в законченного параноика. Слова «детство» и «травма» доктор Торн точно произнесла чуть слышным шепотом.
– Нет, мне кажется, что все началось в колледже.
Психолог промолчала.
– Мое детство было абсолютно нормальным, – продолжила Стоун с полуулыбкой. – Я любила конфеты и ненавидела капусту и, как и все дети, препиралась с родителями по поводу того, когда приходить домой после гулянья.
Алекс улыбнулась и понимающе кивнула.
– Вполне возможно, что это связано со стрессами во время экзаменов.
Ким вовремя поняла, что доктор использует против нее ее же оружие – молчание. К счастью, она поняла это еще до того, как рассказала ей хоть какую-то правду о своем детстве.
– Знаете, Ким, вы удивительно часто используете слово «нормальный». Хотя большинство людей именно так и говорят о своем детстве, но в жизни такого не бывает, если вы, конечно, не живете в мире телевизионной рекламы. Чем занимались ваши родители?
Инспектор на мгновение задумалась и выбрала приемную семью номер шесть.
– Мама работала неполный рабочий день в «Сэйнсбериз»[58], а папа был водителем автобуса.
– Братья или сестры?
Во рту у Стоун мгновенно пересохло, и она решилась только покачать головой.
– Никаких серьезных потерь или травмирующих происшествий до десяти лет?
Ким опять покачала головой.
– Тогда у вас действительно было очаровательное детство, – рассмеялась Алекс.
– А как быстро после того, как вы потеряли вашу семью, у вас начались проблемы со сном? – задала вопрос Стоун, стараясь отвести беседу от себя. Может быть, ей удастся что-то узнать, если Торн заговорит о себе?
Алекс удивилась неожиданному вопросу, но быстро пришла в себя. Она бросила взгляд на фото, которое стояло на столе, и ее голос стал едва слышен.
– Потеря Роберта и детей почти уничтожила меня. Роберт был моим единомышленником. В отличие от вас, и у него, и у меня было тяжелое детство, поэтому мы тянулись друг к другу. Майкл родился только на второй год после свадьбы. Он оказался спокойным и легко ранимым малышом. А еще через девятнадцать месяцев на свет появился Гарри, его полная противоположность, – доктор посмотрела на Ким и увидела, что вокруг глаз у нее появились красные круги. – У меня была прекрасная семья, которую в один прекрасный день стер с лица земли усталый водитель грузовика, отделавшийся всего лишь сломанной кистью руки.
Инспектор была просто восхищена Алекс и теперь уже серьезно задумалась обо всех тех факторах, которые заставили ее назначить эту встречу. Искусство доктора Торн превосходило искусство Пэлтроу, Бэрри и Стрип[59] вместе взятых. И все-таки чего-то во всем этом не хватало. В этом Ким была уверена сейчас больше, чем когда-либо.
– А у вас была семья, которая могла бы вас поддержать?
– Мои родители умерли, и я, кажется, уже говорила вам, что потеряла сестру, когда мне было девять лет, – Алекс покачала головой, как бы собираясь с силами.
Если б Стоун не знала реальных фактов, то поверила бы каждому слову женщины. Но она знала правду – и из-за этого игра Торн производила на нее еще более кошмарное впечатление.
– Это ужасно. Мне так жаль… А вы были близки с…
– С Сарой. Ее звали Сара. Она была моложе меня и всюду таскалась за мной как хвостик. В один прекрасный день я велела ей отвалить. Тогда она пошла на пруд и упала в него. Моя мама, м-м-м… скажем так: была немного рассеянная и не смогла за ней уследить. Потерять сестру в юном возрасте просто ужасно, особенно когда что-то в душе подсказывает тебе, что ты была обязана ее спасти.
Ким сжала зубы и постаралась не думать о пустоте, которая стала заполнять ее голову. Ей надо выбираться из этой комнаты, пока она еще может дышать.
– Но вы с вашим нормальным детством этого никогда не поймете.
Инспектора спас звук входного звонка. На лице Алекс появилось недовольство, когда она увидела, как быстро Ким встала.
– Мне действительно уже пора…
– Прошу прощения, Ким. Это мой пациент на десять тридцать слегка поторопился.
– Благодарю вас за встречу, док. Думаю, что я попробую один из способов лечения, о которых вы говорили.
– Не стесняйтесь и приходите еще раз. Мне очень понравилась наша милая беседа.
