тебе платить. В пересчете на ваши кроны это больше миллиона в год. Что, мало?
Я сглотнул. Миллион… Это, наверное, больше всего состояния Лавинии! В год? Мне?
– И она не любит, когда перед ней стоят на коленях, – добавила Шериада. – И рабства она тоже не любит.
– Вы… преданы ей, миледи, – заметил я.
Если я мог выбирать и если эта королева смогла совладать с такой, как Шериада… Наверное, ее можно полюбить.
Мне не к месту вспомнился недавний сон об этом – но я быстро от него отмахнулся.
Шериада усмехнулась:
– Да, конечно. Итак?
– Вы… вы поклянетесь, что это… это все правда?
Принцесса закатила глаза.
– Я угрохала на тебя кучу денег, наняла тебе учителя фехтования, которого терпеть не могу, поселила тебя в своем доме и таскаю на прогулки в Междумирье… Ты думаешь, я это ради твоих прекрасных глаз делаю? Бездна и демоны, Элвин! Да, да, я клянусь! Силой, если хочешь! Как же ты меня иногда бесишь…
Это было так на нее похоже – больше, чем разговоры про мою якобы власть. Даже будущую. Я улыбнулся:
– Спасибо… Шериада.
Она улыбнулась мне и подала руку:
– Идем домой.
Стоило мне коснуться ее пальцев, как мир померк. Я задохнулся, земля снова ушла из-под ног…
– Можешь открывать глаза.
Теперь в воздухе пахло книгами. Я выровнял дыхание и расслабился. Мы стояли в библиотеке, за окном снова бушевала вьюга и догорал холодный закат.
– Я бы на твоем месте бежала сейчас в оранжерею, – сказала принцесса, не отнимая руки. Ее пальцы были горячие, да и выглядела она устало. – Там уже бесится Рэйвен. Он очень боится за брата, а его судьба зависит от тебя. Да, разница во времени здесь такая… Странная. Завтра расскажу вместе с теорией магии.
Я поцеловал ей руку. Больше по привычке – но и из признательности тоже. Сейчас, когда все разъяснилось, мне стало намного легче.
Просто нашлась рыба покрупнее, которая тоже захотела меня купить. Только соблазнилась она не моей внешностью, а… магией. Мне все еще сложно было поверить, что нечто подобное и впрямь во мне есть, однако…
Золото… И Шериада с этой таинственной королевой так уверены…
– Ты не сказал, согласен ли учиться? – напомнила принцесса. – В конце концов, всегда есть Руадан…
– А что, миледи, вам назначена за меня награда? – улыбнулся я.
– Типа того, – она окинула меня взглядом. – Назначена.
Ну еще бы. Если все так, как она говорит…
– Конечно, я согласен, миледи. Кто же откажется от власти и богатства?
– Слова истинного волшебника. – Она отвернулась и опустилась на диван. – А теперь уходи отсюда, я от тебя устала. И если снова услышу, что ты говоришь не по-нуклийски… – Она окинула меня тем самым взглядом «ты-не-хочешь-меня-злить», и мне не потребовалось слышать продолжения, чтобы понять, что я пожалею.
Теперь он и вполовину не так сильно меня испугал. Я для нее важен – сейчас я в это верил. Она ничего мне не сделает.
– Да… Шериада.
– Умница. – Она поморщилась: – Фырчишь, как варвар! Завтра поработаем над твоим произношением. Иди.
Мастер Рэйвен действительно ждал меня в оранжерее – злой, как Лавиния, над шуткой которой не посмеялись. Вместо десяти кругов я бегал двадцать, отжиманий и прочего тоже делал в два раза больше.
– Ну и что она с тобой делала? – поинтересовался Рэйвен, когда я окончательно выдохся.
Тепло оранжереи, казавшееся мне теперь жаром, молоточками било по вискам, грудь словно сдавил обруч. Моя выносливость все еще оставляла желать лучшего.
– Мастер… скажите… Арлисс есть действительно… – Пытаясь отдышаться, я вспоминал слова, но Рэйвен меня опередил:
– Побывал в Междумирье? Впервые?
Я кивнул:
Рэйвен отвел взгляд.
– И что, уже присмотрел для себя землю в Нуклии? Или она предложила тебе что-то другое? Рабов? Власть в этом твоем мире?
Я ошеломленно покачал головой:
– Мастер, почему… вы… говорить так?
– Потому что кроткие мальчики вроде тебя всегда портятся, когда узнают, что у них есть власть над мирами. Все. Всегда.
«Любишь кротость?» – подумал я, но, конечно, ничего подобного не сказал.
– Но у меня нет…
– А зачем еще она с тобой носится?
Я отвел взгляд, но заметил, как Рэйвен улыбнулся:
– Что, думал покорить ее неземной красотой? Галантностью и вежливостью? Позволь, я тебя разочарую. Будь ты ее любовником, она бы отсыпала тебе золото, решила твои проблемы, навещала пару месяцев, а потом выкинула из головы, потому что таких, как ты, у нее миллион. В Арлисс она тебя точно не тянула бы: чего ради?
Он со вздохом встал. А я вдруг вспомнил, как он говорил, что он – не волшебник. И как в Нуклии относятся к людям. Наверное, я чем-то его задел.
Принцесса права: мне нужно повнимательнее отнестись к их культуре. Я даже не понимаю, почему мастер обиделся! Но все равно виноват.
– Простите, господин.
– Не подлизывайся, – бросил он, как и в прошлый раз.
И снова без предупреждения напал на меня – правда, на этот раз с мечом.
Фехтование мне по-прежнему не давалось.
– Умер, – повторял Рэйвен, когда я ошибался. – Снова умер. Совсем умер. Маг – властелин мира. Но вас таких много, а миров – меньше. А ты слаб, как ребенок. Тебя быстро убьют.
– Вас… это… радовать?
Он покачал головой, останавливаясь и опуская клинок:
– Нет. Но видеть тебя через год я не хочу. Она тоже была милой девочкой… сначала.
– Госпожа и… сейчас… есть… милая…
Он раскатисто рассмеялся.
– Мой брат, который маг, говорил мне, что лучшие рабы получаются из тех, кого ты возвысил, пообещал свободу и кому дал своих рабов. Ты будешь очень хорошим рабом, Элвин.
За что он так не любит принцессу?
Ночью – поздно, потому что в Междумирье пробыли мы не так уж долго, и мой день из-за этого ужасно сократился, – я лежал на кровати и смотрел на светящиеся серебром символы.
Неужели это правда? Я что-то действительно могу? Что-то, кроме как угождать очередной госпоже? Другой мир сегодня был настоящим. И это я вытащил из воздуха деньги. Шериада дала мне для них небольшой сундучок и посоветовала не отвозить пока в Королевский банк.
– Тебе они пригодятся, когда поступишь.
Я вспоминал слова Рэйвена про змеиную яму. Маги казались мне кем-то вроде аристократов – неужели у меня есть шанс стать одним из них? Я видел письмо, печать, подпись…
Неужели я снова смогу стать кем-то… Как мечтал два года назад?
Я боялся верить.
Но я был бы полным идиотом, если бы не попытался.
Тине бы понравилось жить в красивом поместье и писать картины не на заказ, а
