На долгие годы я застряла за стойкой, убеждая себя, что поступаю правильно. Возвращаясь домой, я надеялась, что Тэд где-то рядом. Навязывая жизнь, в которой я хотела карьеру, потом дом, детей, затемоставить карьеру, растить детей, а Тэд любил бы меня до самой смерти. Но этого не случилось. Так что к черту все. И часы, которые я проводила, наблюдая, как его жизнь продолжается, в то время как моя остановилась. Смотреть, как Ленор округляется их ребенком. Рожает малыша. Ощущая боль, вину, ревность.
И, да, может быть, во мне было что-то вроде счастья, что он причиняет ей боль, но я надеялась, что он придет в себя и поймет, что теперь у него есть семья. И если он решит уйти навсегда, то Ленор придется научиться жить той жизнью, которую она создала.
Это была не моя проблема.
Я была свободна.
Я записала это под тем хаотичным бюджетом, который создала. Прямо под ним. Все было в беспорядке и будет в беспорядке еще долгое время.
Но я была…
— Какого черта? — раздался голос из моей квартиры.
Я отбросила блокнот и вскочила.
Я обнаружила Ким, стоящую посреди моей квартиры с поднятыми руками.
— Ким, — сказала я.
— Какого. Черта.
— Что?
— Я ухожу, чтобы кое-что сделать, и весь ад вырывается наружу, — сказала она. — Тэд появился? Перси угрожал ему? И ты уволилась?
— Да, да и еще раз да, — ответила я.
— Что?
Я рассмеялась.
— Это безумие. Но потом Ленор позвонила мне.
— Ленор… подожди…
— Да, — сказала я. Я рассказала ей десятисекундную историю того, что произошло.
У Ким отвисла челюсть.
— Он просто кусок дерьма. Настоящий кусок дерьма.
— Я знаю, — согласилась. — Но мне уже все равно. Мне на самом деле уже все равно. Я также отказалась от этой квартиры.
— Что? — крикнула Ким. — Какого черта ты делаешь?
— Начинаю сначала, — сказал я. — Из ничего. Вот чего я хочу. Ничего.
— Ты не можешь просто уйти. Мои родители любят тебя.
— И я люблю их. — Я подошла к Ким. Я взяла ее за руки. — Я люблю тебя, Ким. Но я больше ни на кого не собираюсь полагаться. Ты была рядом со мной. Я благодарна тебе за это. Твои родители помогли мне. И я всегда буду благодарна. Я никуда не сбегаю. И не собираюсь убегать. Я просто делаю что-то другое.
— Хорошо, — сказала Ким. — Последнее, что я хочу услышать, это то, что ты собираешь свои вещи и переезжаешь в ту хижину.
Я не ответила.
— Нет, — сказала она.
Я по-прежнему не отвечала.
Ким оттолкнула меня и побежала в мою комнату.
Она вскрикнула, увидев сумки.
Я стояла в дверях, когда она обернулась.
— Лара, — сказала она.
— Я не собираюсь к нему переезжать. Я просто собираю вещи. Мне нужно выяснить, что делать дальше.
— И ты думаешь, что это какой-то парень в хижине?
— Я люблю его, — сказала я. — Мы понимаем друг друга. Я не говорю, что мы собираемся пожениться и завести детей-горцев.
— О Боже, — сказала Ким. — Ты действительно только что это сказала?
Я пожала плечами.
— На этот раз я следую зову сердца по-другому. Что самое худшее, что может случиться? В конце концов, я останусь без гроша? Без работы? Мне некуда будет пойти? Хорошо. Это лучше, чем жить здесь и притворяться.
Ким потянулась за сумкой и сняла ее с кровати. Она покачала головой.
— По-моему, я слишком сильно на тебя повлияла за эти годы.
— Может, и так, — сказала я. — Так держать.
— Сучка. — Она протянула сумку. — Куда мы их положим?
— Наверное, в мой багажник.
— Тогда давай собираться, — сказала Ким. Она подошла к двери, остановилась и посмотрела на меня. — Ты, мать твою, спятила.
— Да, — ответила я. — Но безумие спасет мою задницу раз и навсегда.
Ее… и дикое сердце горца Осириса.
Глава 29
ТыТак И Не Попрощался
(ОСИРИС)
— Я собираюсь прокатиться, — сказал Дэйн.
— Что?
— Ты, блядь, слышал меня. Я пока не могу смотреть на это дерьмо.
— Дэйн…
— Нет, Осирис, нет.
Дэйн вышел из гаража и сел в свой грузовик.
Потом я остался один. Стоя в открытом гараже дома Дэйна и Мишель, ожидая, когда Мишель вернется с Адли. Все было так хреново. Мне следовало просто держаться подальше. Я не хотел этого. Я ни о чем таком не просил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я чувствовал себя странно, входя в дом, но все равно сделал это. Я схватил рисунок, который сделала для меня Адли. Я посмотрел на невинную картинку. Линии, беспорядочное разукрашивание, все, что делало его таким идеальным. Он будет отлично смотреться в хижине на холодильнике. Но что потом? Что будет с Адли?
Все это начало давить на меня. В первый раз я встретил ее сразу после того, как она научилась ходить. Она тоже рано начала ходить. Мила сказала мне, что у нее есть маленькая дочь. Господи, Адли не была маленькой дочерью, она была младенцем. Малюткой.
Я был так ошеломлен всем этим, что даже не смог удержать Адли. На самом деле я не хотел этого делать. Я не хотел пугать ее, сбивать с толку, ничего такого. Мне потребовалась пара недель, прежде чем я взял ее на руки. Я объяснил Миле, что это странно, но меня это устраивало. И я влюбился в них обеих одновременно. На самом деле это произошло ночью, когда я ночевал в квартире Милы. Одна из наших первых ночевок вместе с Адли дома. У Адли была действительно тяжелая ночь.
Мила все время извинялась передо мной за это. Наконец она отнесла Адли в гостиную на диван. Я наблюдал из коридора, как Мила прошла около десяти миль по гостиной, взад и вперед, чтобы Адли было комфортно, и она снова заснула. Потом я сварил кофе, и мы не спали, сидя за ее маленьким кухонным столом, разговаривая и изо всех сил стараясь скрыть смех.
Когда Мила заснула сразу после восхода солнца, Адли проснулась.
Вместо того чтобы разбудить Милу, я взял все в свои руки. Я принес Адли ее бутылочку, мы посмотрели несколько мультфильмов, поиграли с игрушками.
Думая обо всем этом. Черт, я начал нервничать.
И в этот момент кухонная дверь снова открылась.
И вошла Мишель…
…с Адли позади себя.
***
Я опустился на одно колено, когда эмоции взяли верх надо мной.
Это была Мила.
Вылитая Мила. Волосы. Глаза. Лицо. Теперь это была маленькая девочка. Красивая четырехлетняя девочка стояла там и смотрела на меня.
У нас обоих было одинаковое выражение шока на лицах, как будто мы не были уверены, что другой человек был там.
Но через несколько очень долгих секунд Адли оторвалась от Мишель и подбежала ко мне.
В ту секунду, когда я почувствовал, как ее маленькие ручки обвились вокруг моей шеи, мое сердце взорвалось.
— Адли, — прошептал я.
— Си, — прошептала она в ответ.
Было немного странно слышать, как она произносит мое имя. Я вспомнил, как она много раз произносила мое имя, когда была совсем крохой. Она всегда его коверкала. А потом, в День отца, она назвала меня папочкой. Мила научила ее так говорить.
Но вот она здесь, достаточно умная, чтобы снова называть меня Си. Потому что я не был ее отцом. Я не был ее папочкой. Я уже давно так себя не вел.
Я разорвал объятия и улыбнулся ей.
— Адли. Мне нравится этот рисунок. Ты действительно нарисовала его для меня?
— Да, — сказала она. — Нарисовала. У меня их много.
— Мне бы очень хотелось увидеть их все. Мне… Мне очень жаль, что я ушел, Адли.
— Но теперь он вернулся, — произнесла Мишель, глядя на меня широко раскрытыми глазами. — Верно, Си?
— Верно, — ответил.
Адли широко улыбнулась.
— Правда?
— Правда.
— Ты собираешься здесь жить?
Я рассмеялся.
— Нет. Я не могу здесь жить. У тебя здесь Мишель и Дэйн. Ты знаешь, как тебе повезло?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Адли пожала плечами.
Кухонная дверь открылась, и на пороге появился Дэйн.
Однако Адли уставилась прямо на меня.
