Я тут же разворачиваюсь, но поздно.
— Ты разве не за водой пришла? — спрашивает он подозрительно спокойно, а меня обдает ознобом.
Надо было попить воды, из-под, крана в туалете. Надо было пить из унитаза, но только не в коем случае не спускаться одной.
— Я уже не хочу, — делаю шаг в сторону лестницы, но его голос пронзает дрожью насквозь.
— Забери бутылку и иди спать.
Я оборачиваюсь, смотрю на это тело, словно сошедшее со страниц спортивного журнала. Хорошо, что на мне вполне целомудренная ночнушка. Штаны и рубашка с длинным рукавом.
— Катя, я ничего тебе не сделаю. Просто забери эту бутылку, — говорит он так спокойно, что кажется, все его слова, все рванные движения тела мне приснились.
Обычный мужчина. Просто спустился попить воды. А я просто бросаю взгляд на свободные шорты, под которыми ничего не различишь. Может быть действительно отпустило. И теперь я для них просто подопечная?
Вздыхаю и иду к нему, но кажется, что ступаю по раскаленным углям. Дыхание все глубже, сердце все чаще, язык случайно облизывает пересохшие губы.
Он случайно это замечает.
Протягиваю руку за водой и…
Глава 47
Он броском змеи хватает меня за шею, частично перекрывает доступ к кислороду, прижимает к себе настолько тесно, что кажется слышу гулкое сердцебиение.
— Ты что творишь?! — вскрикиваю, упираясь ладонями о его голую грудь. — Ты же обещал!
— Ты же хочешь пить? — спрашивает он и бутылку над моим лицом поднимает. Открытую.
— Ну не так же! Отпусти меня немедленно, — еложу я, но получается только по его твердому, огромному телу. Что только хуже для меня и приятно для него.
Он нависает надо мной и жалит взглядом.
— Открой рот, как хорошая девочка и попей, — говорит сдержанно, но я вижу, как его лицо искажается в злобе.
— Прекрати, Ренат. Я закричу.
Боже, ну что за невыносимый мужчина! Свалился на мою голову и таранит своей наглостью. Заставляет меня чувствовать себя жертвой. Желанной, но такой глупой.
— Кричи, мне очень понравилось, как ты кричишь. А еще больше мне понравилось, как ты сосешь. Пей, я сказал! — давит он мне рукой на подбородок, и я невольно приоткрываю рот, чувствуя, как обильная струя заполняет пространство.
Давлюсь и выплескиваю жидкость себе на благопристойную рубашку. Которая в миг становится верхом эротичности, потому что под мокрой тканью становится видно грудь и предательски торчащие соски. И это замечаю далеко не одна я.
Внутри поднимается настоящая лава безумной злобы. Почему? Почему нельзя хоть раз сделать так, как хочу я?
Почему нужно вечно применять силу, показывать какие они сильны «самцы». А я? А я имею свободу выбора? А я могу сказать, что вообще больше не хочу выбирать?!
Накидываюсь на него с рыком, хочу вцепится в лицо ногтями, но он без особых усилий, чуть отталкивает меня. Ловко справляется, глаза закатывает на мои выпады. Даже самодовольно ухмыляется.
Снова подтягивает к себе и махом садит на барную стойку. И я хочу его ударить.
Слезть, убежать, чтобы снова дать волю слезам, как он вдруг соединяет мне ноги, кладет мне голову между ног и… замирает.
Так, словно не было сейчас этого показательной демонстрации силы, так, словно он устал и прилёг отдохнуть.
— Я скучал, Кать, — признается он и обнимает меня своими огромными руками.
А я хватаю ртом воздух, потому что подобное признание выбивает из-под ног почву. Одним жестким ударом. Словно это не он признаётся в чувствах, а я оголила свою душу. И сердце так бьется в груди.
— Ренат…
— Ты же дура, не понимаешь. Не видишь ничего. Со мной тебе надо быть. Для меня детей рожать, — поднимает он взгляд и смотрит настолько проникновенно, что у меня дыхание перехватывает.
Оглушил. Одурманил. Словами своими на колени поставил. Чувства во мне снова открыл, с которыми справиться невозможно. Они уже овили мое сердце, зажали его и давят, давят. До щемящей боли в груди. Головокружения. До ощущений мимолетного счастья.
Он не ждет, он сразу в губы целует, поднимается, за голову меня хватает. И рот насилует. Но так сладко, так любовно, что между ног растекается настоящая буря, грозящаяся пролиться проливным дождем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мокрая рубашка куда-то исчезает. Мои руки больше не отталкивают. Зачем, ведь мне так хорошо. Зачем, если его руки делают так приятно.
Мнут грудь, но сегодня не сильно, а только заявляя на нее свои права. Точно также, как права заявляет язык, опаляя мой свежим поцелуем снова и снова. И в голове сплошной шум, в голове целый океан под названием наслаждение.
Ласковое, сначала, оно вскоре превращается в настоящий шторм, готовый натуральным образом свести меня с ума.
Это все Ренат. Он уже не целует губы, он жадно хватает соски, как утопающий, держит меня за задницу.
Кроме этого он давно раздвинул мне ноги и елозит опасным бугром по нежной выемке, словно уже готов прорвать ткань и вонзиться до самого основания. И я не могу сопротивляться, когда он возвращается к губам, отвлекая внимание и стягивает с меня штанишки, рукой находит половые губы и срывая стон начинает их ласково поглаживать.
— Катюш, Катюш… Я тебя ведь сейчас трахать буду. Буду спермой тебя заливать, — колко смотрит своими темными глазами с вопросом.
Киваю. Делай, господи. Делай что хочешь. Только не останавливай эту бурю. Только дай мне достигнуть предела реальности, за которой прекрасная пустота и нега.
И я просто наслаждаюсь, забываю обо всем, пока вдруг в меня не начинает протискиваться, что-то поистине огромное. И я резко распахиваю глаза и вскрикиваю от животной страсти, что застыла на лице Рената.
Он продвигается тараном, растягивая меня все сильнее, не давая даже двигаться. Вздохнуть.
И я резко осознаю, что снова угодила в ловушку собственной похоти и желания. Осознаю, что дала себя обмануть лживыми речами.
Понятно же, что никакого ребенка от меня Ренат не хочет. Понятно же, что он просто хочет меня оттрахать и избавиться, когда придет время. Через несколько месяцев я буду не нужна.
Но все мысли уничтожает член, достигнувший тазового дна, болезненно уперевшись в матку.
— Ох, ебать, как же узко… — шепчет Ренат и задает медленный, неспешный ритм, давая мне возможность ощутить каждую выпуклую вену на его члене, прочувствовать его силу воли и сдержанность.
Потому что его колотит, потому что медленно и нежно не для него. Потому что он зверь и я сама отдала себя на его растерзание.
Руками обвиваю плечи, приготовившись держаться, чтобы не сорваться вниз. Знаю, что готова принять.
— Ренат, — шумно выдыхая, когда очередной толчок чуть поднимает меня над столом. — Не сдерживайся.
— Что? — его колбасит.
Он осоловело смотрит мне в глаза. Напряжённо. словно не сексом занимается, а делает по истине тяжелую работу.
Выжигает на моем лице свои невидимые отметины. И я улавливаю его дрожь. Вслушиваюсь в его тяжёлое дыхание. И меня так же ведёт.
— Не надо нежно. Сделай все как тебе нравится…
— Ты уверена? — хватает он меня за бедра и сильно сжимает, уверенна до синяков. В глаза всматривается. Выжидает. — Я ведь могу и больно сделать.
Больнее невозможно.
— Сделай. Сделай мне больно, но пообещай, что кончу…
Это мне необходимо. Как дышать. Хочу и плевать мне на все. Раз я уже опустилась до текущей сучки, то отступать не буду. Слишком поздно. А стыдно будет потом, но сейчас мне хорошо.
— Не сомневайся, — выходит он медленно и с размаху загоняет член обратно, так что я вскрикиваю в его потную шею и сжимаюсь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Оргазм летавший вокруг легким дуновением, все ближе. И чем резче толчки, тем явственнее я чувствую. Его приближении.
Толчки. Яростные остервенелые, они выносят меня за грань реальности, там, где я и мои мальчики.
Ренат трахает меня спереди, а сзади бы стоял Захар. Он бы давал возможность отдыхать от жесткой ебли. Он бы привносил романтику.
