И разве мы с Захаром могли отказать в простой просьбе? Да хрен там.
Хотели, но Катя же хитрая лисица. Намеками, намеками.
У неё-то лямка случайно спадёт при разговоре, то нагнется под столом раком.
Мозг при виде этого совершенства отключается. В голову проникает дымкой густая, сладкая похоть. Согласились дураки.
Развела нас Катька как пацанов. И знаю, что надоест же ей. Так было и с гончарной мастерской и со швейной. А уж сколько бабла мы спустили, когда она решила, что может научится рисовать. Усидчивости в ней вообще нет, взбесится и забросит.
Знаем, проходили уже.
Понимаю, что ей мало пары тренировок в неделю, а нас с детьми часто нет дома. Нечем ей себя занять, вот и с жиру бесится. А на полноценную работу отпустить не можем.
Ещё чего! Чтобы всякие мужики на неё пялились. Здесь, в Калифорнии, они достаточно голодные на русских баб. Тем более таких привлекательных. Приходится следить, чтобы не выкрали.
Демонстративно топаю, чтобы слышала зараза, как я не хотел вставать с дивана и что ее ждет расплата. И слишком резко открываю входную дверь.
Что у нас тут?
Подкаченный, почти в мой рост парень, судя по виду уже давно готовый к сексу. Свидание? Да, вы охерели?
— Чего тебе? — грубо так, прямо в глаза.
Паренёк испуганного взгляда не отводит, видимо решив показать, что не боится. Но вижу же по напряжённому телу, что ему не очень-то нравится мое общество. Мне вот тоже не нравится, что он с моей крошкой куда-то пойдет.
— Здравствуйте, я Марко, — протягивает он мне руку для приветствия.
А я продолжаю ждать главной фразы про свидание с Викой.
И тут же хватаю за грудки, приближаю к нему лицо. Ну ничего, вроде держится. От страха еще не ссытся.
— А ну ка повтори, щенок.
— У меня свидание с вашей дочерью, мистер Одинцов.
Зря он это сказал. Никто не ходит на свидания с моей дочерью. Ей всего пятнадцать! Да ещё и с такими взрослыми мужиками, как этот. Да ему на вид не меньше двадцати пяти.
— Сколько тебе? — спрашиваю резко, вглядываясь в его глаза.
— Шестнадцать, мистер, — быстро отвечает он, не пасуя передо мной. — Мы ходим с ней в одну школу.
И пока я выжигаю в нем дыру взглядом, подходит Захар и хлопает меня по плечу.
— Ренат? Проблемы?
— Этот хер сказал, что у него свидание с мелкой.
Захар действует молниеносно, достает пушку и целиться прямо в лицо побледневшего парня.
— Уложить ее в койку собрался? — орет он, тыкая в висок дулом.
— Никак нет, — отвечает бедный малый, но не отходит. Пытается держаться. Похвально, похвально. — Мы идем в кино, вот билеты.
Трясущейся рукой он достает из кармана пару бумажек и показывает нам.
Беру у него и проверяю места, на всякий случай. Хорошо, что взял не задние.
Мы как-то раз водили туда Катю и фильм мы так и не посмотрели.
И словно в подтверждение моих мыслей друг выдаёт:
— Знаем мы, чем занимаются в кинотеатрах, — фыркает Захар, но пушку убирает. — Дурь есть?
— Нет.
— Боже, отстаньте от Марко, — слышится громкий родной голос, и мы с Захаром в момент поворачиваемся на него. — Привет дорогой.
Катя обнимает этого сопляка, смотря на нас с раздражением.
А мы-то что? Дочь на свидание? А мы типа не при делах?
— Вы же не устроили ему расспрос?
Следом выходит дочь, одета вроде прилично. Юбка ниже колен, как мы и требуем. Она копия своей матери, как внешне, так и по характеру.
Да, не легко будет ее мужу.
Хочется закричать: Парень, беги пока не поздно! Она выжрет тебе мозг, правда с ума сведет красотой и покладистостью.
— Не нравится мне это, — говорю Захару тихо, когда Вика уходит с этим хреном и двери за ними закрываются. — Проследим?
— Я все слышу! — появляться рядом Катька из ниоткуда и упирает руки в боки. — Вы остаётесь дома. Оба! За мной.
Мы как два послушных мальчика идём следом за ней. Жена не в настроении и это может плохо закончиться для всех. И лучше в такие моменты ее не злить. Потому что можем остаться без вкусного обеда.
Разве что все равно не лишимся десерта. В нем она нам никогда не отказывает. Даже если не в настроении.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я вижу вы сегодня увиливаете от работы, — говорит она, когда мы заходим на кухню. Где измученный Руслан пытается читать.
Наш сын, наша гордость. Сильный, спортивный, только Катька все задалбливает его учебой, хочет, чтобы он поступил в престижный вуз, но мы то знаем, что он пойдёт служить. Ему всего одиннадцать, а он уже призёр по стрельбе!
— Иди, погуляй, — подходит к нему Захар и хлопает по плечу.
Сорванец в момент вылетает из кухни, чтобы мамка его не успела остановить.
А мы и слова сказать ей не даем. Захар идет закрыть двери, а я Катю на плечо в наверх. В спальню. Туда, где мы доказываем жене, что стервой она может быть где угодно, только не в постели.
Она начинает кричать, что не согласна, что ни в настроении, но я затыкаю ей рот поцелуем, а подоспевший Захар уже стягивает с нее нижнее белье.
И борьба в кровати происходит ровно до того момента, пока в ней не оказывается два члена, и она умело принимает их, сжимает, выгибается и шепчет что-то о любви.
А я уже не слышу. Гул в башке такой, что только и остается таранить тугую влажную щель, наслаждаясь пошлыми звуками ударов тел друг о друга и ее звучными стонами.
И кайф в том, что сколько бы лет не прошло, сколько бы ссор между нами не было, мы всегда найдем способ сказать друг другу о любви.
О том, что принимаем друг друга такими, какимие мы есть.
Пусть неидеальными, пусть шумными. Но самими родными. Которые нашли дом друг в друге и создали крепкую семью.
Конец
