Устав от ожиданий, графиня толкнула дверь и ослепла от света. Каменистый песок пологим склоном спускался к серой маслянистой луже, оправленной кристаллами соли. Белые острова, похожие на кораллы, торчали над поверхностью. Белая полоса прибоя широким обручем опоясала форт. Небо чернело у горизонта. Воздух не шевелился. Мертвецкая тишина стояла вокруг, словно этот мир погиб, не дожив до своего эпилога, и не был погребен после смерти.
Порог качнулся под ногами графини, словно кто-то стукнул по нему кувалдой. Мира спрыгнула на песок и отправилась вниз по склону. Окна форта были забиты досками поверх решеток. На флагштоках не шевелились поникшие флаги. Небо у горизонта было черным со всех сторон сразу. Графиня решила, что вражеские войска взяли их в окружение и для начала запретили ветру раздувать знамена осажденных. Ей казалось, что земля под ногами гудит от приближающейся конницы. «Я вернусь», — решила графиня и продолжила спуск. Графиня знала, что сегодня ей повезет, потому что неприятель должен захлебнуться в болоте раньше, чем наткнется на Стрелы, если только серая вода — не мираж. Если только соляное озеро достаточно глубоко, чтобы поглотить всадника. Мира не понимала, зачем нужны воины, если форт обзавелся естественной непроходимой преградой. «А если нет, — рассуждала она, — осталось только надеяться, что восемь храбрейших, к которым я примазалась по ошибке, сумеют голыми руками дать бой. В противном случае, мне придется спасаться бегством. После такого конфуза вакансия девятого воина освободится».
Она обернулась к крепости и поняла, что бежать некуда. Форт ощетинился против мира, значит, и против нее. Она пожалела, что не продумала заранее свою «невыполнимую» просьбу. Неправильно поднесла, не с теми поговорила, не тот тон выбрала для общения, и вообще была кругом не права. Прав оказался медиум: человек не должен просить за Ангела, а значит, все остальные просьбы теряли смысл. Допустим, ее самолет не рухнет в Эгейское море. Допустим, Привратник не встретится ей на пути и не вынудит заниматься пустословием вместо того, чтобы действовать. Кроме Эккура графине следовало позаботиться об Артуре, побитом братьями сеньоры с пятым номером бюста. Нужно было явиться в полицейский участок, представиться родственницей, уплатить штраф и придумать, как устроить жизнь «итальянца», который задолжал сицилийской мафии, но просить за Артура графиня не стала. Она была уверена, что с сицилийской мафией как-нибудь справится. «Я вернусь, — повторила она, — и заставлю их устроить мне встречу с Автором». Земля вздрогнула. Мелкие камешки зашуршали вниз по склону. Следующий удар сбил ее с ног.
Мира вскочила, схватилась за ствол. Море шевелилось. Ленивые волны ползли по нему кругами, огибая соляные острова. На небе не появилось ни тучи, на горизонте — ни корабля. Только камни побежали к воде быстрее, словно испугались чего-то невидимого человечьему глазу. Мира дождалась, когда земля перестанет дрожать, и продолжила спуск. Убийственная тишина стала тише, флаги на башне сильнее прилипли к флагштокам. Графиня почувствовала вибрацию воздуха. Форт Девяти Дольменов вознесся на небеса. Серая вода была уже близко. Осталось убедиться, что это вода, а не топливо инопланетных космических кораблей; не отходы цивилизации, которые давно потеряли запах. Под подошвами захрустели кристаллы соли, но Мира преодолела прибрежную полосу и зачерпнула жидкость ладонью. На удивление, она не пахла ничем. Мира попробовала воду кончиком языка. Ей показалось, что она сунула язык не в солонку, а в банку со жгучим перцем. «Нет, это не вода, — решила графиня. — Что угодно, но не вода». Немного подумав, она предположила, что это слезы человечества, изгнанного с планеты.
Последние жители Земли, укрепившись на горе, тешили себя иллюзией, что трусливая русская графиня, которая с роду не поднимала руки на ближнего, может победить того, кто переплывет водоем. «Нет, — успокоила себя Мира, — воины, пришедшие из-за моря, достойны того, чтобы без боя взять форт. Кто я такая, чтобы стоять у них на пути? Беспомощная тетка, которая в жизни никогда не дралась». Неожиданно Мира вспомнила, что однажды дралась. Точнее, била Яшку Бессонова. За это ее стыдили и укоряли все, от официанток дорожных заведений, что подавали пиво, до Жоржа Зубова, который был разочарован неаристократическим поведением подруги. Графине самой было стыдно, и навыки рукопашного боя, полученные в спарринге со знаменитым парапсихологом, ей вряд ли пригодились бы здесь.
Мира кинула на берег ствол, сняла кроссовки и закатала штаны, но вода не пустила ее дальше, чем по колено. Вода вытолкнула ее на поверхность и больно ужалила за мозоль. Графиня не сдалась. Она осталась стоять по щиколотку в воде и терпеть боль, потому что готовилась к встрече с врагом, не делая себе поблажек. Она собралась принять бой подальше от крепости, чтобы в пылу сражения не срубить под корень саму цитадель. Высота горы казалась ей достаточной, позиция выгодной. Море слез достаточно соленое, чтобы не утонуть, но земля снова дрогнула под ее ногами, и вода отошла, обнажив ее щиколотки на плоском соляном камне. Мира сделала шаг вперед, но море отодвинулось еще дальше, постояло немного и потекло от нее с нарастающей скоростью, оставляя белые острова. Мира отправилась вслед за морем, но скоро потеряла из виду полосу маслянистого горизонта. Только белое поле лежало перед глазами. Только черное небо валилось на него из космоса. Небо, лишенное звезд, освещенное ослепительно белой землей.
Шло время. Твердь земная перестала трястись, загудела, застонала басом. Заскрипела, завыла, затрещала по швам, но вдруг замерла. Линия горизонта приподнялась. Графиня влезла на островок, но ничего не увидела. Ей показалось, что горизонт покатился к ней. На всякий случай она решила отступить к горе, но земля стряхнула ее на острые как бритва соляные кристаллы. Мира натянула кроссовки и пустилась к форту, падая на мокрую соль, спотыкаясь о белые камни, которые еще недавно скрывала вода. Она обернулась у подножья горы и остолбенела от ужаса: прямо на нее с гулом катилась стена морской пены.
— Стоять!!! — закричала графиня и закрыла глаза. — Тишина заложила уши. Судорога свела руки, сжимавшие ствол. — Стоять! — приказала она себе чуть тише, но глаз не открыла. Ей оставалось дышать лишь пару секунд. За это время надо было просто не струсить. Не проломить дыру в горе, не стать предсмертным посмешищем в глазах трусов, укрывшихся в форте. — Стоять, — сказала она полушепотом и удивилась тому, что жива до сих пор. Мира отмерила себе жизни еще полторы секунды, но прошла минута, и ничего не случилось. — Стоять… — повторила графиня и приоткрыла глаза.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
