навесы, собрались под деревом, на мокрых корнях. Из распахнутых ворот тянуло жареным мясом и пряностями – целая туша алайги томилась в печи. Полусонные Яймэнсы выбрались во двор и сидели у стены, свернув и спрятав от ветра короткие крылья.
- А ты вниз не пойдёшь? – спросила Кесса у Вейниена. Юнец отмахнулся.
- Отсюда лучше видно. Смотри! Княгиня Миннэн Атоланку возвращается!
Ворота распахнулись, впуская во двор вереницу всадников. Четыре алайги, обвешанные звенящими цепочками и бубенцами, шли впереди. Их всадники спешились, и эльфы расступились, пропуская их к дереву. Над выступом в коре, на котором в день Зимнего Излома стояла княгиня Меланната, всё ещё висел на ветке полуистлевший узелок.
- Силы и славы Меланнату-на-Карне! – сказал Куулойри, поднимаясь на уступ. – Силы и славы всем, кто его населяет! Мы видели, как льды сомкнулись, - теперь же они отступают. Куэсальцин Всеогнистый, Древний Владыка, сказал нам, что он пробудился от сна, и скоро мир наполнится теплом, и зажгутся все огни. Хвала Древнему Владыке!
Он держал что-то в горсти и укрывал ладонью, но теперь разжал руку – и на ветру взметнулся высокий столб огня. В небе на миг разошлись облака, и столб света накрыл собой Древо.
- Мы видели, как уснула вода, - сказал, выступая вперёд, Риланкоши. – Она просыпается. И Карна, и Нейкос, и небесные реки, и все их притоки, - все они будут течь, как текли прежде. Хвала Кетту, Владыке Небесных Вод!
Он поднял над головой чашу и выплеснул её содержимое на корни Древа. Кесса почувствовала знакомый холодок в пальцах, посмотрела на руки и увидела зеленовато-синюю рябь на коже. Вода пробуждалась, и кровь Мага Воды просыпалась вместе с ней.
- Мы видели, как уснули ветра, и только лёд был повсюду, а небо текло ядом, - сказала Миннэн. – Но тучи сменяют друг друга над Хессом, и проснувшийся ветер несёт туман с небесных озёр. Небеса вновь будут просторны и щедры к нам. Смотрите!
Клок небесной тины лежал на её ладони. Он помедлил, будто в растерянности, и раздулся, ловя ветер. Мгновение спустя он взлетел к облакам.
- И мы видели, как всё живое уснуло, - сказал Иллингаэн, снимая с ветки узелок и бросая его в тёмный провал между корней. – Оно спало долго, и хрупкой была надежда на пробуждение. Но Боги Жизни проснулись в свой черёд. Могучий Намра, и госпожа Омнекса, и их сыновья – Каримас и Мацинген – шлют нам привет. Земля вновь будет щедра ко всем живым, снова прорастут травы, и лес наполнится теми, кто носит панцири, мех, перья и чешуи. Смотрите!
Он поднял над головой тонкий стебелёк, покрытый звёздчатыми белыми цветами.
- Зима уходит, и мы встречаем весну, - сказала Миннэн. – Мы живы, и стены Меланната прочны, и небо ещё не рухнуло. Хаэ-эй! Силы и славы!
- Силы и славы! – эхом разнеслось по двору.
…«А интересно, тут ходят будить реку?» - думала Кесса, выбираясь из одежды и примеряясь, как удобнее залезть в кокон. Ей довелось хлебнуть вина, и хотя ноги её держали, в голове клубился туман, и сверкали искорки. Промахнувшись мимо кокона, Речница села на циновку из папоротниковых листьев и едва не рассадила локоть о сундук, стоящий у стены.
- Ай! А это что такое? – Кесса подобрала с пола длинный свёрток. Он развалился у неё в руках – обёртка-лист соскользнула, и странница удивлённо замигала – перед ней были длинные красные когти.
- Ох ты… - Кесса просунула палец в крепление на одном из них и едва успела отшатнуться – коготь был легче тростинки и от лёгкого движения едва не впился ей в глаз. Длинное плоское лезвие, чуть изогнутое, тонкое, почти прозрачное… длиной в целый локоть, и ещё два таких же. Кесса надела их все, отвела руку подальше от лица и пошевелила пальцами, потом согнула их и положила на край кокона, сделав вид, что подтягивает гамак к себе.
- Когти зурхана… - прошептала она. – Как на рисунке, где они дерутся с тзульгом…
Что-то зашуршало в коридоре, и Кесса, вздрогнув, сдёрнула когти с пальцев, завернула их в лист и шмыгнула в кокон. Никто не вошёл в залу, но снова вылезать из гамака Речнице не хотелось.
«На что им такие когти? Такими не посражаешься… пугать кого-то? Так здесь пугливых нет… Вайнег их разберёт! Спрошу завтра у Иллингаэна…» - Кесса протяжно зевнула и заворочалась, устраиваясь поудобнее. «Не забыть бы до утра! Этот эльфийский хмель… Вот бы у нас варили такую кислуху – давно на участке город построили бы!»
…Синяя молния вспорола небо с края до края, гром обрушился на лес, и стволы папоротников пригнулись к земле – то ли от испуга, то ли от порывов ветра, надувшего только что распустившиеся листья, как паруса. Пригнулась к земле и Кесса, укрывшаяся от ливня под навесом. До грибной башни оставалось ещё три десятка шагов, но навес у её подножия рухнул несколько мгновений назад, и желающих вешать его обратно не было. Авларины, занявшие скамью у стены, сочувственно хмыкали, но под дождь не лезли.
- Обычной грозы я бы не испугалась, - Кесса хмуро смотрела на камни мостовой. – Но тут же все воды Реки – и всё мне на голову!
Сразу за навесом начиналась водяная занавесь, уже в трёх шагах всё таяло, как в густейшем тумане, камни звенели под ударами воды – она не капала, она выливалась вёдрами и бочонками.
- Хаэ-эй! – крикнул с высокой ветки один из Яймэнсов. По навесу затопотали лапы – детёныши бегали там, не обращая внимания на ливень. Один из них застрял в дупле и звал на помощь. Из замка выбрался один из взрослых – и порывом ветра его швырнуло в стену. Детёныши протопали по крыше в обратном направлении, тот, кто вопил на дереве, примолк и забрался поглубже в дупло. Дверь замка распахнулась, и наружу выпал клубок чешуйчатых лап, хвостов и панцирей. Двор наполнился сердитым шипением.
- Не бойся, они не за тобой, - хмыкнул один из авларинов, тронув Кессу за плечо. – Не суйся к ним, и они тебя не тронут.
- А друг друга не поубивают? – Кесса с опаской следила за хесками. Клубок развалился, но ни падение на камни, ни ливень не заставили Яймэнсов уняться. Один зашипел
