на другого, тот развернул крылья и хотел улететь, но дождь вернул его на землю. Третий сбоку прыгнул на первого, сбил его с ног и сам рванулся за вторым, но ещё двое повисли на нём. Один вцепился зубами в плечо другого, но получил крепкого пинка и отпрыгнул, шипя и пригибаясь к земле. Двое столкнулись лбами и заревели, силясь сдвинуть друг друга с места. Детёныши на дереве шипели и клекотали, выбивая барабанную дробь по соседним крышам. Яймэнс, ускользнувший в самом начале, сидел на навесе и утробно урчал, наблюдая за дракой. Когда ему наскучило сидеть, он спрыгнул, подошёл к общей свалке и, нагнувшись, укусил первого, кто ему подвернулся. Из взревевшей кучи протянулись лапы, и хеск, не успевший увернуться, был втащен под груду тел. Шипение сменилось довольным ворчанием, но вскоре кто-то снова рявкнул, и чей-то панцирь затрещал от удара. Куча развалилась, вырвавшийся Яймэнс юркнул за дверь и изнутри навалился на створки, оставив всех остальных под дождём. Они с гневным шипением ударились о дверь, потрясли головами и отошли чуть подальше, примеряясь, как удобнее вышибить ворота.
- Ал-лииши! – один из эльфов хлопнул ладонью по дождевым струям, и вода, сменив направление, тугим потоком ударила в хесков. Они бросились врассыпную – удар водяного кнута прошибал даже их чешую.
- Дверь не ломать! – крикнул авларин. – И окна тоже!
- Настоящий гон, - прошептала Кесса. – А тот, что за дверь удрал, - это самка? Бедная… А как они потом разберутся, чьи дети?
- Из чьего дома самка, того и дети, - отмахнулся эльф. – Из-за этого они не дерутся. Знорка, тебя до башни проводить?
- Я сама попробую, - качнула головой Кесса. – Ал-лииши!
Вода выгнулась над ней в полусферу, и потоки потекли по прозрачному куполу, заливая мостовую. Кесса шагнула вперёд, с опаской поглядывая на Яймэнсов. «А ну как им любая самка сойдёт! Не хотелось бы отложить тут яйца…»
Хески едва ли заметили её – они собрались кружком и чертили на мокрых камнях непонятные карты, что-то подсчитывая на пальцах и переговариваясь невнятным шипением и клёкотом. Потом двое побежали за угол, ещё двое вошли под навес, отряхнулись и направились к одной из башен. Один из оставшихся неловкими прыжками – дождь бил по крыльям, мешая лететь – взобрался на выступ под окном, чуть выше ворот, и распластался там, придерживая стену когтями. Уступ был узковат.
Кесса потянулась к двери грибной башни, но открыть её не успела. Пронзительный вопль, оборвавшийся клёкотом и хрипом, пронёсся по двору, и тяжёлое тело рухнуло со стены на камни мостовой. Кесса обернулась, бросилась к упавшему хеску, - он корчился под стеной, судороги сводили тело, то сворачивая клубком, то выгибая в дугу. Под навесом, невнятно булькая, царапали камни когтями другие Яймэнсы, кто-то упал во дворе и судорожно хлопал крыльями, с ветвей с испуганным шипением посыпались детёныши и уцепились за столбы навеса, трясясь от страха. Эльфы, забыв о дожде, выбежали из-под навеса, кинулись к упавшим. Кесса подсунула руку под дрожащую голову Яймэнса – он тихо клекотал и хрипел, испуская слюну, но о камни уже не бился. Всё его тело содрогалось, он жмурился и закрывал глаза трясущейся лапой. Чешуя на ушибленной ноге треснула, камни запятнала кровь, но хеск не чувствовал боли – что-то невидимое терзало его куда сильнее.
- Что с ними?! – крикнула Кесса подбежавшему эльфу. Её саму трясло, и ледяная игла впилась под лопатку. Сердце билось часто и гулко, в ушах звенело, но сквозь звон, хрип и клёкот долетал из моховых джунглей ещё один звук – тоскливый протяжный вой, голос Войкса, почуявшего мертвечину.
…Маленький Яймэнс вцепился всеми лапами в Кессу и клацнул зубами, едва не прихватив руку, неосторожно протянутую к его носу. Риланкоши, сверкнув глазами на неумелого помощника, что-то прошипел вполголоса и взял Яймэнса на руки. Тот больше не сопротивлялся, и его крылья постепенно перестали трястись.
- Даже не ушибся, - хмыкнул Риланкоши, отпуская детёныша на ковры. Его собратья уже возились там, толкаясь и дёргая друг друга за хвосты и крылья – но изредка что-то мерещилось им, и они замирали, приникая к полу.
Ушибленный Яймэнс – тот, кто упал с уступа над воротами – покосился на повязку, прикрывшую колено, и потыкал в неё толстым пальцем.
- Сядь! – прикрикнул на него один из авларинов.
- Чего сидеть-то? – щёлкнул зубами хеск. – Некогда мне.
- И верно, - Риланкоши оглянулся на окно – со двора уже нёсся клёкот, прерываемый сердитым шипением. Яймэнсы, забыв недавний страх и болезненные судороги, уже гонялись за самками по двору, дрались и кусались, и двое раненых, слыша эти звуки, шипели и били по лавкам хвостами.
- Ступайте, но повязки берегите, - махнул рукой Риланкоши. – Быстрее заживёт.
Один из Яймэнсов метнулся к окну, но прорезь в толстой стене оказалась слишком узкой – и сородич, насмешливо раззявив пасть, вылетел за дверь первым. Отставший с сердитым шипением помчался за ним. Эльфы переглянулись и дружно фыркнули.
- Постойте! – Кесса потянула Риланкоши за рукав. – Они точно поправились? Им так плохо было… Больше такого не будет? Что это за напасть?
«Подземная лихорадка?» - едва не вырвалось у неё, но она вовремя прикусила язык. Риланкоши повернулся к ней. Он был угрюм.
- Приступов больше не будет, о Кесса. Но вот знак это плохой. Похоже, речь о третьей луне… Иллингаэн! Где ты ходишь?!
- Только услышал вопли – пошёл к тебе, - эльф в чешуйчатой броне остановился у водяной чаши и поцокал языком, подзывая к себе шонхора. Четырёхкрылый ящер опустился на его руку и положил голову на костяшки пальцев, напрашиваясь на ласку.
- По всему замку? – спросил предводитель Детей Намры. – И никто, кроме хесков, не почувствовал?
- Ни мы, ни знорка, ни звери, - покачал головой Риланкоши.
- Идём к княгине, - нахмурился Иллингаэн. – Не хотел бы я оказаться правым, но… Хаэй! Кен’Меланнат! Возвращайтесь к делам, ничего не бойтесь, но за ворота – ни ногой!
…Вечером в Зале Чаш было сумрачно – светильники притушили, кувшины с вином куда-то пропали, и никто не пел и не кидался цветущими щепками и огненными бабочками. Изредка слышался одинокий голос, и тот быстро стихал. Даже вокруг циновок, заменивших столы гостям-Яймэнсам, было тихо, и детёныши, не наигравшиеся за день, возились молча и шипели вполголоса.
