Целитель размешал в вине какой-то порошок и заставил Политоса выпить. Тот сразу же погрузился в глубокий сон. Потом одна из помощниц приготовила чашу болтушки и показала мне, как намазывать ее на ткань, которой следовало покрывать глаза Политоса. Они молчали и изъяснялись со мною жестами, словно немые, и ни разу не посмели взглянуть мне в лицо. Целитель удивился тому, что я захотел ухаживать за человеком, которого он считал моим рабом, однако благоразумно промолчал.
Я просидел возле ослепленного сказителя до рассвета, меняя через каждые полчаса компрессы и не позволяя ему притрагиваться к ожогам. Политос спал, но и во сне дергался и стонал. Заря уже окрасила облака в нежно-розовый цвет, когда дыхание Политоса вдруг участилось, и он потянулся к тряпке, прикрывавшей его лицо. Я оказался проворнее и остановил руки сказителя прежде, чем он успел причинить себе боль.
- Мой господин Орион? - хрипло спросил он.
- Да, это я, - отвечал я. - Вытяни руки вдоль туловища и не прикасайся к глазам.
- Выходит, это и правда случилось... а не привиделось мне во сне?
Я приподнял его голову и дал глоток вина.
- Да, - подтвердил я. - Ты слеп.
Стон, который сорвался с губ старика, заставил бы зарыдать мраморную статую.
- Агамемнон... - сказал он после долгого молчания. - Могучий царь отомстил старому сказителю, словно это может повлиять на нравственность его жены.
- Попытайся уснуть, - посоветовал я. - Тебе необходимо набраться сил.
Политос покачал головой, тряпка соскользнула, открывая два свежих ожога на месте глаз. Я решил сменить повязку, заметив, что она подсохла, и смазал ткань болтушкой.
- Теперь, Орион, ты можешь просто перерезать мне горло. Более я не могу быть тебе полезен... Ни тебе, ни кому-нибудь другому.
- Здесь пролито уже достаточно крови, - устало сказал я.
- Теперь я бесполезен, - упрямо повторил он, пока я обрабатывал его раны. Потом я вновь приподнял его голову и дал выпить вина.
Скоро Политос снова уснул.
В шатер заглянул Лукка:
- Мой господин, царь Одиссей хочет видеть тебя.
Я вышел наружу и окунулся в свежесть наступающего утра. Приказав Лукке приставить кого-нибудь приглядывать за спавшим сказителем, я направился к кораблю Одиссея и полез по веревочной лестнице, спускавшейся с его борта.
Палубу покрывали награбленные в Трое сокровища. Я отвернулся от ослепительных трофеев и взглянул в сторону разграбленного города. Сотни крошечных фигурок маячили на укреплениях, сбрасывая со стен почерневшие камни, сравнивая с землей стены, так долго противостоявшие ахейцам. Мне пришлось осторожно передвигаться вдоль борта, чтобы не споткнуться о груды добычи.
Одиссей находился на корме корабля; обнажив широкую грудь, он грелся под ярким солнцем, а волосы еще отливали влагой после утреннего купания; на заросшем лице царя Итаки бродила довольная улыбка. Он посмотрел мне в глаза:
- Победа полная... Спасибо тебе, Орион. - Указав на разрушителей, трудившихся вдали, он добавил: - Троя никогда не возродится.
Я мрачно кивнул.
- Приам, Гектор, Александр... Весь царствующий дом Илиона погиб.
- Погибли все, кроме Энея Дарданца. Утверждают, что он побочный сын Приама. Тело его мы не нашли.
- Труп мог сгореть во время пожара.
- Возможно, - проговорил Одиссей. - Но едва ли жизнь Энея настолько значима. Если он жив, значит, прячется неподалеку. Найдем и его. Но даже если он ускользнет, все равно ему некуда возвращаться.
На моих глазах один из массивных камней парапета Скейских ворот стронулся с места, покоряясь усилию множества мужчин, налегавших на рычаги и веревки. В густых клубах пыли он рухнул на землю. Звук донесся до меня через мгновение.
- Аполлон и Посейдон не порадуются, узнав, что произошло со стенами, которые они воздвигали.
Одиссей усмехнулся:
- Иногда и богам, Орион, приходится склоняться перед волею людей, нравится им то или нет.
- Ты не боишься их гнева?
- Если бы боги не захотели, мы не смогли бы обрушить стены Трои.
Я задумался. Поступки богов всегда сложнее объяснить, чем деяния простых смертных, к тому же у творцов долгая память. Аполлон гневается на меня, но в чем проявится его гнев?
- Теперь твоя очередь выбрать себе сокровища. - Одиссей махнул в сторону огромной груды на корме корабля. - Забери пятую часть всего, выбирай, что понравится.
Я поблагодарил его и, наверное, целый час провел, копаясь в вещах. Я брал одеяла, доспехи, одежду, оружие и драгоценности, которые можно обменять на еду и кров.
- Пленники внизу, между кораблей, возьми одну пятую и от их числа.
Я покачал головой:
- Рабам я предпочту лошадей и ослов. Дети для меня бесполезны, а женщины только посеют раздоры между моими воинами.
Одиссей внимательно посмотрел на меня:
- Ты говоришь как человек, который не собирается ехать со мной в Итаку.
- Господин мой, - сказал я. - Ты более чем щедр со мной. Но никто в этом лагере не шевельнулся, чтобы защитить прошлой ночью моего слугу. Агамемнон - не более чем животное, жестокое и злобное. Если я вернусь в твою землю, то скоро захочу начать войну против него.
Одиссей пробормотал:
- Глупо.
- Конечно. Так что лучше, если наши пути разойдутся сейчас. Позволь мне забрать людей и слепого слугу и отправиться, куда я захочу.
Обдумывая мои слова, царь Итаки медлил, поглаживая бороду. Наконец он согласился:
- Очень хорошо, Орион. Иди своим путем. Да хранят тебя боги.
- И тебя, благороднейший из ахейцев.
Больше я не видел Одиссея. Вернувшись в свой шатер, я приказал Лукке послать людей за отобранной мною добычей и прихватить лошадей и ослов, способных нести нас вместе с поклажей в долгой дороге. В глазах его я прочитал вопрос, но Лукка не стал спрашивать, а молча выполнил мои поручения.
Когда солнце начало опускаться за острова, мы собрались возле костра на последнюю дневную трапезу. Молодой вестник подбежал ко мне, задыхаясь:
- Мой господи Орион, благородный гость желает перемолвиться с тобой несколькими словами.
- Кто это? - спросил я.
Юноша простер ко мне обе руки:
- Не знаю. Мне приказали передать тебе, что персона царского рода посетит тебя перед закатом. Приготовься.
Я поблагодарил его и предложил присоединиться к нашей трапезе. Казалось, его чрезвычайно обрадовала возможность просто посидеть возле моих воинов-хеттов. Восторженный взгляд его все время обращался к их железным мечам.
"Благородный гость из царского рода". Кто-нибудь из людей Агамемнона? Мне оставалось только гадать, кто хочет видеть меня и зачем.
И когда длинные тени заката утонули в пурпурных сумерках, шестеро ахейских вояк в полном вооружении подошли к нашему костру, окружая хрупкого невысокого воина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
