— Садитесь, прошу вас.
Тура проводил его к столу, помог сесть. Сам устроился напротив. Заварил чай.
— Такие дела, мой мальчик, — Иноят-ходжа из вежливости отпил чая, откусил крохотный кусочек лепешки. — Ты не учился у меня. А я учил половину всех нынешних прокуроров, следователей…
— Я слышал об этом.
— Тысячи людей выучил я пониманию закона, а сына единственного — не сумел. Такая беда у меня, — он тронул руку Халматова — пальцы отдавали могильным холодом. — У нас с женой один сын. Сам знаешь, что значит один ребенок в доме. Думали, уже не будет. Не чаяли, не гадали. И родился нехорошо — могли его сразу потерять. И болел. Как болел! Каждый день перед тем, как уснуть, я до сих пор представляю, что он погибает. И когда увижу, что он попал под поезд или утонул, тогда уже знаю — все! И засыпаю. Один умный человек хорошо написал: «Для счастья бывает много причин, а по-настоящему несчастными нас могут сделать только дети…» О тюрьме для Салима я никогда и не думал, мой мальчик…
Тура посочувствовал:
— Может, дело прекратят, с учетом его личности.
— Дело не только в этом. Это ведь страшная болезнь. Сам знаешь, всю жизнь с этим борешься. Мне говорили о тебе. Страшная болезнь, тяжело лечится. Но мы с женой пойдем на все.
Тура подлил ему чая. Старик говорил тихо, будто ему не хватало жизненной энергии, сил, чтобы шевелить языком.
— Дело в другом. Ты же знаешь, мой мальчик, Салим — юрист. Как и ты. Судимость режет его. Он лишится навсегда работы, карьеры, диплома. Он долго не мог найти себе подругу жизни, мой сын. А год назад на него обратила внимание хорошая девушка из уважаемой всеми семьи. Они поженились. Салима ждала прекрасная должность в Ташкенте. А сам он хотел поработать по совместительству в области. Чтобы никто не бросил нам упрек в том, что мы возвысили трутня… Жил в Ташкенте и ездил в Дарвазу… Вот как все вышло!
— Я не знаю, чем вам помочь, Иноят-ходжа.
— Язык — весы ума, мой мальчик. Кто знает — тот всегда говорит обдумывая. В жизни у человека всегда есть два выхода. Тебя еще не допрашивали об этом задержании? — тихо спросил старик.
— Как свидетеля? Нет.
— Салим может вернуться к нормальной жизни в правовой деятельности только чистым, мой мальчик. Если будет признано, что задержание его произошло по ошибке. Подумай об этом, — сказал старик и закрыл глаза. Он был похож на спящую птицу.
— Это невозможно, Иноят-ходжа.
— Все возможно, мой мальчик! Подумай. Всегда есть два выхода. И у тебя, и у меня. И у Салима. И у тех, кто вовлек его в это дело. Я слышал, у тебя большие неприятности, сынок. О, если бы ты смог так же легко убрать все препятствия с моей дороги, как я с твоей! Сразу, конечно, сделать ничего нельзя, но дай мне небольшой срок. И ты вернешься к тому, что у тебя было. Ты возвратишь себе все с большой лихвой. Я пожилой человек, мой мальчик. Я не возьму на душу греха…
— Нет, нет!
— Смотри! Я еще многое мог бы тебе открыть, мой сын, о чем ты даже не догадываешься в гордыне своей. Про врагов, которых мы считаем иногда своими друзьями. И верим им…
— Извините меня, Иноят-ходжа, я ничего не могу сделать, — твердо ответил Тура.
— Ну что ж! Из каждого положения всегда есть два выхода, — он устало развел руками и неожиданно жестко добавил: — Только когда к нам приходит смерть, он остается один…
Вскоре позвонил Энвер, он все еще дежурил по управлению. Голос его был растерян:
— Странно получилось, товарищ подполковник! Мы все делали, старались… И какой конец!
— А что случилось? Я не в курсе, — встревожился Тура.
— Сейчас Иноят-ходжа заехал в дежурную часть. С ним полковник Назраткулов и прокурор по надзору за средствами и дознанием в органах МВД…
— Икрам Соатов!
— Соатов принес задержанному извинение прокурора области в связи с недоразумением. Мне предложили написать объяснение…
— А что Камалов?
— Уже уехал. Вместе с Иноят-ходжой. Сказали, Халматов в курсе дела…
— Не расстраивайся, Энвер.
— Я и не расстраиваюсь… — закончил он бодрецки. — С завтрашнего дня, как сменюсь, уезжаю на хлопок. Управлению дали разнарядку. Полковник Назраткулов мне уже объявил. Уполномоченным. В Джушу — сутки ехать на машине…
Халматов вздохнул:
— Далековато тебя кинули. Чтобы под ногами не болтался. Кого еще отправляют?
— Из ХОЗО, из штаба. Да! И Какаджана тоже!
— Ага! Круто они взялись на нас. Ладно дружок. Я тебе буду звонить…
Тура взглянул на часы и стал торопливо одеваться. Через полчаса придет Силач, и пора будет отправляться к Сувону.
Но в прихожей зазвенел звонок. Тура открыл дверь и с удивлением увидел адвоката Малика Рахимова. Они были мало знакомы, и уж, во всяком случае, никогда не ходили друг к другу в гости. Тем более странно — без предварительного звонка. Но Тура уже начал привыкать к нашествию неожиданных визитеров. Единственно, что знал о нем Тура, — Рахимов занимается только гражданскими делами и его пригласили вместо Туры вести Университет правовых знаний.
Гость приехал на машине — от него остро пахло бензином, и это как-то не вязалось с его элегантной подтянутой внешностью, с красивым желтым портфелем.
— Извините великодушно, Тура Халматович, — белозубо, приветливо и достойно улыбнулся Рахимов. — Я бы не стал вас тревожить, но, как говорится, только волею пославшей меня жены…
— Входите, — посторонился Тура.
— Я ненадолго, у меня минутный разговор…
Они прошли на кухню. Пока Тура заваривал чай, исполняя традиционный обряд восточной вежливости и гостеприимства, Рахимов сказал:
— Я вижу, вы тут один управляетесь на хозяйстве. Семья отдыхает?
— Да, они у подруги моей жены в гостях…
Они пригубили свои пиалы, Рахимов взял разломленную хозяином лепешку, пожевал безаппетитно, потом сказал:
— У меня к вам небольшое дело. Как говорят, собака не наступит на след тигра, умный поймет смысл слов, — он широко развел руками. — Сейчас на улице какой-то незнакомый человек просил передать для вас этот портфель. Что в нем, меня не касается. Это все… Спасибо… Такие жаркие дни стоят… — Он подвинул портфель к столу. — Что же нас дальше ждет? Хороший чай… — Он сделал движение, готовясь подняться.
Не притрагиваясь к портфелю, Тура спросил:
— Что за человек?
— Совершенно неизвестный, — искренне-горячо сказал Рахимов.
— Занятно, — хмыкнул Тура. — А почему он поручил именно вам?
— Трудно сказать, — пожал плечами Рахимов. — Людские мотивы трудно понять. Может быть, слыхал, что я тоже юрист? Закончил юрфак. А может, ему известна моя репутация — безупречного человека… Я не прошу, чтобы мне верили. Мерило ума — здравый смысл. И умный враг лучше глупого друга. Я не знаю, что в портфеле. Может, там лежит книга, «Кабуснаме», например. Мудрая книга. Из нее многое можно почерпнуть. А может, деньги. Тысяч пятьдесят. А? Вполне приличная сумма…
Тура с интересом посмотрел на него:
— Слушайте, Рахимов, а если я вызову дежурного?
Рахимов сердечно улыбался:
— Я буду счастлив познакомиться с этим достойным человеком и чистосердечно повторить то же самое.
— В этом портфеле взятка, — устало сказал Тура. — Деньги за то, чтобы я молчал!
Рахимов засмеялся:
— Ошибаетесь! Вы же юрист, сами понимаете, что вы больше не должностное лицо, а подарок частным лицам не является взяткой. Потом разберетесь. Всегда существует два выхода… Мне это тоже известно.
— Пока мы живы.
— А прожитая жизнь — как выпущенная стрела…
Тура посмотрел на часы:
— Разговор закончен.
— Отказываетесь?
Сколько раз за эти дни Хапматову задавали этот вопрос.
— Да! Разговор окончен. Ваше счастье, Рахимов, что у меня сейчас нет времени заниматься доказыванием юридических тонкостей вашего подарка. Берите портфель и уходите…
Рахимов беззаботно-весело смеялся:
— Я бы, как правовед, добавил — нет времени и возможности… Но это сейчас неважно. Кстати, если хотите, я могу передать привет вашей жене и Улугбеку. Одна моя знакомая живет с ними рядом — микрорайон Юнус Абад, квартал 6. В Ташкенте… Всего вам доброго… Рад был вас повидать…
Захлопнулась дверь.
В сердце Туры входил непереносимый ужас.
Из газет:
«Пьедестал славы
В девятый день Олимпиады-80 на верхнюю ступеньку поднялись:
Команда ГДР. Гребля академическая. Мужчины. Четверка распашная с рулевым.
Команда ГДР. Гребля академическая. Мужчины. Двойка парная.
Команда ГДР. Гребля академическая. Мужчины. Двойка распашная без рулевого.
Команда ГДР. Гребля академическая. Мужчины. Двойка распашная с рулевым.
Пертти КАРППИНЕН (Финляндия). Гребля академическая. Одиночка.
Команда СССР. Конный спорт. Троеборье.
Надежда ОЛИЗАРЕНКО (СССР). Легкая атлетика. Бег на 800 метров.
Дайнис КУЛА (СССР). Легкая атлетика. Метание копья.
