— Нет.
Камерон вздохнул.
— Вы нам помогли. Когда я попросил всех обыскать дома, чтобы найти пропавшие вещи или какие-то полезные предметы, вы приняли в этом участие. Откуда же сейчас такая перемена?
— Мне не нравятся ваши методы.
Он пожал плечами.
— Вы боитесь.
Это был не вопрос, а утверждение.
— Конечно, а вы как думали?
— Может быть, угроза, о которой говорил Линкольн, — всего лишь его вымысел.
— Однако ни Пола Джонс, ни Нина Родригес так и не появились.
— Они могли пуститься в бега самостоятельно.
— Да, хорошая идея. Наверняка автостопом.
— Ну хорошо, мы этого не знаем. Но я позаботился обо всех необходимых предосторожностях. Мы разобьемся на qiynnbi по трое…
— …чтобы в случае нападения двое смогли противостоять противнику, а третий побежал бы за остальными, — да, я помню. И у каждого будет оружие — вроде смертоносного перочинного ножа Виктора Каминского…
Элизабет вынула из кармана небольшой швейцарский нож и бросила его к ногам Камерона. В сложенном виде он был не больше шести сантиметров в длину.
— Этой штукой даже черствый хлеб не разрежешь, — сказала она.
— Вы сами его выбрали. Виктор предпочел, насколько я помню, ручку от мотыги…
— Да, и вбил в нее два десятка гвоздей, так что получилось нечто вроде средневековой палицы.
Полицейский поднял глаза к небу и испустил театральный вздох.
— Ну и что? Любое оружие годится — оно помогает, как минимум, справиться с собственной неуверенностью. Линкольн всех здорово напугал — теперь каждый подскакивает от малейшего шороха.
Элизабет предпочла промолчать, хотя внутри у нее все кипело. Любые виды оружия приводили ее в ужас. Ее первый муж никогда не приносил оружие домой — из-за детей. Дик изменил этому правилу и завел в доме помповое ружье, два револьвера и коллекцию охотничьих ножей, которую регулярно осматривал и приводил в порядок. Забывая после этого убирать ножи на место. Дик вообще изменил многим правилам.
— Вы вся красная от злости, — заметил Камерон.
— Нет, это от солнца.
— Я заметил, что вы сильно изменились с тех пор, как мы оказались здесь. На самом деле, вы чертовски…
Элизабет перехватила его взгляд, задержавшийся на изгибе обтянутого джинсами бедра.
— …сильная личность. Вот и Карен говорит то же самое. — Он слегка приблизился. — Расслабьтесь. Через день-другой вы уже будете играть со своими детьми. Обещаю.
Элизабет продолжала оставаться невозмутимой, в глубине души надеясь, что слезы не навернутся на глаза.
Не думай об этом.
Она так хотела их увидеть! Так нуждалась в них…
Они в надежных руках. Сейчас они, должно быть, играют и развлекаются. Они не скучают без тебя. Ты больше никогда их не оставишь.
Она попыталась отогнать эти мысли. Либо это ей удастся, либо она рискует потерять самоконтроль.
— У меня тоже есть дети, — снова заговорил Камерон. — Дочери семнадцать лет, сыну десять. Они живут с матерью в Майами. Оба светловолосые. В меня.
Он протянул ей руку.
— Ну, пойдемте.
Элизабет не сопротивлялась — она поднялась со стула и вслед за Камероном прошла из кабинета в ангар.
Это место Камерон прозвал «холодильником». Он открыл его сегодня днем. Длинное приземистое строение находилось на некотором отдалении от шахты, у входа в поселок. Бетонный пол, белые стены, яркий, режущий глаза свет сотен неоновых ламп. Вдоль стен — груды полупрозрачных пластинок, присыпанных белым порошком. Бывший склад для хранения и обработки буры, как пояснил Ленни.
Камерон выбрал его в качестве штаб-квартиры по двум причинам: во-первых, надежная дверь со стальной задвижкой и ключом (которым полицейский сразу же завладел), во-вторых, электрогенератор в отличном состоянии: достаточно было всего лишь нажать на кнопку, чтобы включить свет и привести в действие кондиционеры.
Элизабет вздрогнула.
Ангар был белым и холодным, словно холодильник мясника.
— Нет, вы только посмотрите! — фыркнул Камерон. — Здорово, ничего не скажешь!
Три человека собрались вокруг широких брезентовых полотнищ, разложенных на полу. Элизабет подошла к первому брезентовому квадрату, в углу которого маркером было написано «Свет». На нем отдельными кучками были разложены многочисленные предметы, имеющие отношение к освещению: обычные лампочки, лампы дневного света, спички, зажигалки, свечи и карманные фонарики. Карен поочередно перебирала их, проверяя на исправность.
Увидев Камерона и Элизабет, Карен помахала очередным фонариком, зажатым в руке.
— Привет!
— Привет, — ответила Элизабет.
— Прохладно здесь, да?
Дружеская улыбка. Никаких следов неприязни.
— Да, в самом деле.
Очевидно, Карен решила поставить крест на прошлых неурядицах.
— У нас есть для вас сюрприз.
— Вот здесь, — добавил Камерон.
И подвел Элизабет к следующему расстеленному на полу куску брезента. На нем было написано «Еда и питье». Сесил прохаживался по узким аллейкам между нагромождениями консервов, картонных пакетов с соком, пластиковых бутылок с минералкой и кока-колой. Перл, сидя на упаковке «Доктора Пеппера», полировала ногти. При приближении остальных она даже не подняла голову.
— Лучше не заговаривайте с ней, — вполголоса сказал Камерон.
— Что, она не в духе?
— Надо полагать, да. С самого утра не сдвинет задницу с места.
Они перешли к третьему и последнему полотнищу брезента. В центре его лежал огромный блок двигателя в окружении коробок со всевозможными деталями. С краю стоял какой-то предмет, накрытый куском ткани, сквозь которую пробивался слабый свет.
— Вот это самое главное, — сказал Камерон, указывая на него.
— Что это?
К ним приблизилась Карен.
— Наш обратный билет, — сказала она.
— У нас четыре канистры с питьевой водой, емкостью по пять литров каждая, — добавил Камерон. — И еще одна, самая большая, — на двадцать литров. Вместе с соками и минералкой у нас в общей сложности больше ста литров. Если мы к тому же заполним всю подходящую посуду — будет и полторы сотни.
Карен кивнула.
— Если мы будем делать переходы ночью, каждому из нас хватит двух-трех литров в сутки. Нас девять человек. На четыре дня нам хватит. За это время мы выйдем к какому-нибудь шоссе.
Элизабет недоверчиво переводила взгляд с одного на другую.
— Вы серьезно? Вот в чем ваш план — идти пешком?
Камерон развел руками.
— У вас есть другие предложения?
— Не знаю… но Питер и Ленни не смогут долго идти, и…
— А вот и сюрприз! — перебила Карен, сдергивая ткань с непонятного предмета. Это оказалось нечто среднее между мотоциклом и мини-трактором.
— О!
— Мы нашли его в углу ангара. Сесил считает, что это место служило гаражом. Он почти отремонтировал эту таратайку. Питер и Ленни смогут ехать на ней, а заодно мы погрузим туда запасы еды и питья и канистры с бензином. Еще немного, и, — она снова помахала рукой, — «Чао, бэби!».
Перл Чан сунула пилку для ногтей в косметичку и встала.
— Ваш план — дерьмо, — произнесла она совершенно бесстрастным тоном.
Трое остальных ошарашенно взглянули на нее.
— Вы что, в самом деле думаете, что я побреду через пустыню пешком за этой вонючей тарахтелкой? — спросила она.
— Перл… — начал Камерон.
— Хватит с меня «Перл»! Это и есть ваш план? А если эта чертова штука заглохнет? Если мы заблудимся? Будем жрать друг друга, как в фильме ужасов? Нет, я остаюсь!
— Здесь небезопасно, — сказала Элизабет. — Не лучше ли…
— Заткнись, ради всего святого! Неужели ты думаешь, что я буду выслушивать советы от такой клуши, как ты? — Голос Перл звучал все более резко и пронзительно. — Мой отец будет меня искать! Мне плевать на Линкольна и его дурацкую историю! Отец сразу поймет, что моего тела нет в сгоревшем автобусе! Еще не родилась женщина с такой же фигурой, как у меня!
При этих словах Элизабет с трудом удержалась от смеха.
— У него целая армия адвокатов! — продолжала Перл. — Он один из крупнейших медиамагнатов в стране! Он оторвет голову Хейзел Кейн и будет играть ею в футбол! Всему ее телеканалу придет конец!
Перл замолчала, переводя дыхание. Затем поправила прическу и взглянула на остальных, как королева на подданных.
— Да, вот так. Моя цена — сто тысяч долларов. За столько я обычно отдаюсь желающим.
— Двадцать тысяч, — поправила Элизабет. — Такую же сумму получил каждый участник шоу. Правда, что касается меня, — я их даже не видела. Но вы, конечно, правы, платить десять сотен за то, чтобы спать с вами, — это уж слишком.
Перл удивленно взглянула на нее, потом расхохоталась.
— Думаешь, мне заплатили столько же, сколько тебе? С ума сойти! Дай угадаю: ты наверняка думаешь, что у меня тоже есть какая-то тайна?
