весело, и я не позволю ей наслаждаться университетской жизнью?
– Элла имеет в виду, что вы не должны сосредотачиваться исключительно друг на друге. В мире полно вещей, которые нужно увидеть и сделать, а вам незачем торопиться, – вмешался отец, пытаясь разрядить обстановку. – К чему бы вы ни пришли, – продолжал он, пожимая плечами, – мы хотим предложить вам сделку, что-то вроде мирного соглашения. Что скажете?
– Я не собираюсь ни о чем договариваться: Ноа – моя девушка, а я – ее парень. Вот и все.
Отец вздохнул, и я понял, что он сейчас начнет разглагольствовать.
– Тогда мне нужно, чтобы вы оказали нам услугу, а взамен мы пообещаем не вмешиваться в ваши отношения.
– Какую услугу? – отрезал я, желая перейти к делу.
Отец взвешивал слова, чтобы сформулировать просьбу.
– Через месяц будет шестидесятилетие «Лейстер Энтерпрайзес», мы собираемся устроить вечеринку, на которой будут всевозможные важные персоны, скорее всего даже сенатор. Собранные деньги мы пожертвуем благотворительной организации, предназначенной для обеспечения продуктами питания людей из стран третьего мира. Это особое событие для компании, Николас. Вы оба прекрасно все понимаете, а теперь, когда у нас столько новых проектов, необходимо, чтобы наш имидж свидетельствовал о надежности и сплоченности. Мы предстанем как одна команда перед прессой и гостями.
– Я-то знаю, ведь я принимал участие в подготовке, – бросил я. – Но, папа, какое это имеет отношение к нам с Ноа?
– Послушай Ник, если вы появитесь на вечеринке как пара, только представь, какие статьи будут в прессе… Все сосредоточатся на скандале, связанном с вами! Нет, сынок, не перебивай меня, – заявил он, видя, что я намерен опровергнуть сказанное. – Я в курсе, что ваш… роман, как бы это ни было забавно, вполне приемлем, вы просто сводные брат и сестра, но многие ничего толком не поймут. Надо создать образ идеальной семьи, а если вы будете вести себя как любовники, мы потерпим неудачу. Приглашенные начнут сплетничать и, возможно, не захотят делать денежный взнос. Возможно, они даже отвернутся от нас… Я говорю о пожилых людях, о гостях с большими деньгами, которые не приемлют подобное поведение.
– Что за нелепость! Никто не обратит на нас внимания, ради бога, папа, всем плевать на то, что мы делаем или не делаем.
– Это было бы правдой, если бы за последние несколько лет тебя не видели в компании девушек, которые обычно появляются на обложках таблоидов. Николас, ты всегда вызывал интерес у прессы, и у тебя нет иного выбора. Ты должен понять, что твой имидж может повредить гребаному мероприятию, на которое я сильно потратился. Если ты и Ноа решили присутствовать на юбилее, то должны вести себя подобающе.
Ноа посмотрела на меня с ухмылкой, а я вполголоса выругался. Черт!
– Ты просишь меня посетить вечеринку, но притворяться, что Ноа – моя младшая сестренка?
– Я прошу тебя пригласить какую-нибудь подругу и проявить понимание – только на один вечер, Ник! Ноа тоже придет с кем-то, для прессы мы будем выглядеть как семья, поужинаем, проведем важные переговоры, а затем гости разъедутся по домам – все будет как обычно.
Прежде чем я возразил, Ноа решила сказать свое слово.
– Мне кажется, это хорошая идея, – согласилась она, и я смерил ее взглядом.
– Еще чего! Ты не пойдешь на вечеринку с придурком, который думает, что ты свободна. Я отказываюсь.
Раффаэлла, которая некоторое время хранила молчание, подала голос.
– Николас, прояви терпение. Вы с Ноа не должны волноваться, это же просто вечеринка. Твой отец не предлагает Ноа выходить за другого замуж. Ради бога, она может быть на мероприятии одна, нам все равно.
Я стиснул кулаки и встал.
– Ладно, папа, мы попозируем перед камерами, как ты хочешь. Но предупреждаю, что когда все узнают правду, ты будешь выглядеть лжецом.
Мы с Ноа вышли в сад, не обмолвившись ни словом. Я был жутко зол и молча смотрел на океан, наблюдая, как волны врезаются в скалы. Я пытался хоть как-то сдержаться. Почувствовал, что Ноа обнимает меня и нежно прислоняется к моей спине. Я погладил ее руку, и мне стало немного лучше.
– Ничего страшного, Ник, – сказала она, уничтожая последнюю возможность успокоиться.
Я повернулся и очень серьезно посмотрел на нее.
– Рыжая, я терпеть не могу, когда люди думают, что ты не моя.
– Но я ведь твоя, ты же знаешь. Это всего лишь дурацкая вечеринка, она продлится максимум пару часов, не придавай ей значения.
Я покачал головой и провел пальцем по щеке Ноа.
– Она имеет огромное значение. Это последний раз, когда я уступаю, Рыжая. – Я поцеловал ее, прежде чем она успела меня перебить. – Я готов кричать целому миру, что мы вместе. Не понимаю, почему ты не хочешь.
Она с улыбкой пожала плечами.
– Мне наплевать, что думают другие. Я – твоя, и этого достаточно.
Я вздохнул и чмокнул ее в кончик носа. «Должно быть достаточно, но это не так», – подумал я. Меня угнетала недосказанность. Я чувствовал: скоро что-то изменится.
23. Ноа
В тот день я встречалась с Дженной. Я не видела лучшую подругу почти месяц, с тех пор как уехала в Европу, и у меня было ощущение, что она избегает меня. Однако она согласилась, чтобы я навестила ее. И вот я уже была возле ее дома.
Я ждала у ворот и не могла оторвать глаз от ухоженного сада. В отличие от особняка Лейстеров, здесь не имелось отдельного частного входа: нужно было пройти по длинной дорожке, ведущей к главному крыльцу. Я посмотрела на высокие деревья, а на желтые качели и декоративный пруд с кувшинками, который находился справа от дома, что настраивало на романтичный лад.
Почти каждый особняк в этом районе казался невероятным, но у Дженны было что-то особенное, к чему она явно приложила руку.
– Здравствуйте, мисс Морган, – сказала Лиза, горничная, отпирая ворота.
Я улыбнулась ей в ответ.
– Дженна в своей комнате? – спросила я, когда мы вошли в дом.
Я услышала детские возгласы и звуки видеоигры и поняла, что братья Дженны были где-то поблизости.
– Да, она ждет вас, – ответила Лиза и убежала, когда раздался грохот: похоже, ребята что-то ломали.
Я рассмеялась и направилась к лестнице. В отличие от дома, где жила я, лестница соседствовала с элегантным дизайнерским баром. Сотни бутылок самых разнообразных спиртных напитков, казалось, соблазняли гостей не подниматься на второй этаж, а провести время здесь.
Когда я постучала в дверь комнаты Дженны и вошла внутрь, то обнаружила, что подруга по-турецки сидит на ковре, раскрашенном под зебру,
