— Даже так, — подтвердила Михея.
Глава 30
Первожрец
Глава 30.
Первожрец.
Интерлюдия
В подвале, освещенном лишь светом факелов, находилось несколько человек. Один из них, обнаженный мужчина с непроницаемым черным мешком на голове, был распят на дыбе. Рядом с дыбой стоял заплечных дел мастер, одетый в робу, скрывающую его фигуру и лицо, а напротив распятого мужчины стоял молодой жрец, роста чуть выше среднего, с длинными русыми волосами, гладко зачесанными назад. Его голову охватывала тонкая кожаная повязка. Волосы были зачесаны таким образом, что открывали широкий лоб мужчины. Лицо было треугольной формы, несколько худощавое, с высокими скулами, узким мощным подбородком, близко посаженными миндалевидными глазами. Над глазами располагались густые, широкие брови, имеющие изгиб. Помимо этого лицо выделялось орлиным носом с большими, раздутыми ноздрями, средним по размеру ртом, с узкими губами, кожа была довольно бледной. И главной отличительной особенностью лица были две черты, придававшие и без того несколько устрашающему виду этого человека ещё большей грозности: первое — это прямой шрам на левой щеке, шедший сверху вниз до верхней губы, где и заканчивался. Второй особенностью были его внимательные, холодные, голубые глаза, старающиеся пронизать то, на что они смотрели. Одет он был в просторную белую робу (которая скрадывала его фигуру, скрывая под собой довольно худое и жилистое тело), рукава и подол которой по краям были украшены вышивкой в виде каплеообразных фигур, остриё которых в свою очередь были направлены вверх и имевшие полукруглый вырез с нижней части капли. Роба была приталена широким кожаным ремнем. Скреплялся ремень воедино с помощью массивной пряжки круглой формы, изготовленной из серебра и украшенной множеством разнообразных драгоценных камней, на камни были нанесены странные знаки. Человек с длинными волосами посмотрел на распятого на дыбе и с нескрываемой ненавистью спросил:
— Ну так что, не желаете сознаться в своей вине?
— Первожрец Наксан, я… я невиновен, — прозвучал приглушённый шепот.
— Невиновен⁉ Разве вы не нарушили один из запретов, магистр Глум?
— Я же говорю, я невиновен, — попробовал возразить пленник.
Не обращая внимания на возражения пленника, жрец в белой робе, названный пленником Наксаном, продолжил свою речь:
— Первоотец наш завещал, что у всякой жизни есть начало и есть конец. Это противоречит учению Матери о том, что жизнь должна быть вечной. Как видно из найденных нами записей следует то, что вы пытались провести отвратительные магические ритуалы по созданию нежизни, и помимо записей в тайнике был найден гримуар, связанный с культом Матери. Также в записях говорится о ваших злодеяниях: что вы проводили у себя мерзкие ритуалы на похищенных вами людях. На теле одной из убиенных вами жертв были найдены следы проведения ритуала, поэтому отпираться и говорить о своей невиновности бессмысленно. Что же сподвигло вас к изучению запретных знаний и проведению запретных ритуалов? Ради чего вы нарушили запреты? Ради жажды бессмертия? Из любопытства? Но это всё не важно, вина есть вина и чтобы вами не двигало — это не важно. Вы проводили запретные ритуалы, забравшие жизни множества невинных людей. Впрочем, у меня осталось ещё множество вопросов к вам, магистр, и мне хотелось бы получить на них ответы. И первое, чтобы мне хотелось узнать — это то, каким образом вы получили гримуар.
— Я ничего не скажу, — прозвучал приглушенный шепот.
— Магистр, я уверяю вас вы ещё возжелаете, чтобы я услышал ответы на мои вопросы. Нет, вы даже будете умолять меня, чтобы я выслушал вас. Вы будете рыдать и плакать, уговаривая меня, дабы я услышал ваш ответ, — возразил первожрец.
— Я ничего вам не скажу, — дрожащим голосом повторил пленник свой ответ.
— Все так говорят, пока не доходит до дела. Что ж, приступим, — сказал Наксан, переведя свой взгляд на заплечных дел мастера. Тот в свою очередь, передал первожрецу железную палку с расплющенным концом. Наксан, приняв железную палку из рук заплечного мастера, поднёс её к своему лицу и через пару секунду конец железной палки приобрёл малиновый оттенок. Полюбовавшись на раскаленное железо, Наксан приложил его к пятке пленника — магистра Глума, после чего душераздирающий вопль разнесся по подземелью.
Глава 31
Разговор с первожрецом без лишних ушей
Глава 31.
Разговор с первожрецом без лишних ушей.
В круглый зал, миновав двери, вошел первожрец. За столом в этот момент находилось всего четыре человека: два драконьих всадника и две драконьи девы. Более никого в нем не было. Подойдя на удобную для разговора дистанцию, мужчина уважительно склонил голову и произнёс:
— Господин Рихтор, госпожа Аллисия, господин Коракс, и госпожа Ника, приветствую Вас.
— Надеюсь, первожрец Наксан, ваш разум вас не оставил, ваше воображение не иссякло, а ваша воля не ослабла? — спросил Рихтор.
— Нет, мой разум всё также со мной, моё воображение не иссякло и всё также полноводно, а моя воля всё также тверда, как и до этого, если не стала ещё крепче, — ответил Наксан. — Я надеюсь, что и у Вас с господином Кораксом всё в порядке и то, что Ваш разум вас не оставил, Ваше воображение не иссякло, а Ваша воля не ослабла?
— Нет, первожрец Наксан, мой разум, как и разум Коракса всё также со мной, моё воображение, как и воображение моего младшего товарища не иссякло и всё также полноводно, а моя воля, как и воля моего собрата по оружию всё также тверда, как и до этого, если не стала ещё крепче, — ответил Рихтор.
Закончив с приветствиями, Наксан доложил:
— Как вы меня и просили в письме, я пришел, чтобы лично доложить по поводу магистра Глума и происшествия, а также о ходе его расследования.
— И как проходит расследование? — осведомился Рихтор.
— Господин Рихтор, магистр Глум полностью признал свою вину и сознался в том, что он занимался порочными ритуалами, дабы обрести бессмертие из рук Бесплодной Матери. И для достижения этой цели он убил по крайней мере двадцать пять человек… Это гораздо больше, чем мы обнаружили тел.
— Связан ли он с последователями Матери? — напряжённым голосом спросил Коракс.
— Нет, господин Коракс, он никак не связан с последователями Матери. По крайней мере никаких прямых связей мы не нашли, — ответствовал первожрец.
— А что насчет гримуара, найденного у него? — поинтересовался Коракс.
— Похоже он оригинальный, а не переписанный из запретной библиотеки. И он не из запретной библиотеки магической академии. Потому как экземпляры всех книг на месте.
— А это значит, что высшие члены магической академии никак не замешаны в этой истории, — ответил Коракс с явным облегчением.
— Да, господин, — подтвердил Наксан умозаключение Коракса. — Но все же я считаю в этой истории есть и их доля вины, так как они могли бы догадаться о намерениях магистра Глума.
— И как же они должны были догадаться о его намерениях? — повторила за ним Ника.
— Смотритель запретной библиотеки в процессе выяснения обстоятельств рассказал, что магистр Глум, пользуясь своим статусом магистра, пару раз заходил в закрытую часть библиотеки и интересовался у него уцелело хоть что — нибудь из запретных книг про последователей Матери Смерти. Узнав, что эта книга имеется в запретной части библиотеки он пожелал её увидеть, но смотритель, видя подобную заинтересованность именно в данном гримуаре у магистра Глума, отказал ему в просьбе, — пояснил первожрец.
— И вправду довольно странно верному сыну своего Отца интересоваться запретной книгой, в которой прописаны истины и мысли другого первородного демиурга, — согласился Коракс.
— Почему же смотритель не доложил об этом? — спросила Ника.
— Он сказал, что подумал, что это просто слишком сильное любопытство и желание увидеть нечто запретное.
