– Никто и не собирался.
– Нет, собирались! – твердо произнесла старуха. – И не спорь со мной, со стороны виднее. Они и не думали с тобой дружить, они к тебе примазаться хотели, а потом обмануть и обобрать. За это я их и наказала. И такое было и будет с каждым, кто посмеет хоть один косой взгляд бросить на моего ребенка!
Голос старухи прозвучал до того грозно, что у Беллы мороз по спине пробежал. Да эта старуха просто какое-то чудовище! И Лизон еще решила оставить у нее детей! Страшно подумать, что она могла с ними сделать, если бы ей померещилось, что и от них может исходить какая-то угроза ее сыну.
А Аделина Вилевна между тем вошла в раж:
– Я твоя мать. И всегда, слышишь меня, всегда буду тебя защищать. До последнего вздоха! Никого не побоюсь!
– Мама, я не понимаю, как ты на такое решилась?
– А что тут особенного? Дело-то нехитрое. Одного со второго этажа столкнуть, другую сонную придушить. С таким и старуха вроде меня справится.
– Мама, это же были мои друзья!
– Чушь!
– Андрей мне всегда помогал. Подарки делал!
– Какие? Единственную новую вещь купила я сама – телевизор. С пенсии накопила. А Андрей твой только еду привозил. И только для того это делал, чтобы ты не подох с голоду раньше, чем все расчеты закончишь. Это ты подарками называешь?
– Не только! Он мне серебряную подвеску подарил. Специально у ювелира ее для меня заказывал. А на ней кристаллы, точно такие, как я в своей работе использовал, треугольники правильной формы. Знал, что мне приятно будет такую вещь иметь, вот и расстарался.
Белла вздрогнула. Она вспомнила подвеску, найденную под кроватью свекрови.
– Так это было серебро? – хмыкнула старуха. – Не ожидала. Но мог бы и на золото расщедриться.
– Дорог не подарок, дорого внимание.
– То-то ты эту подвеску мне сразу же передарил.
– Не ношу никаких украшений, ты же знаешь.
– Я-то знаю, а вот Андрей твой не очень хорошо тебя знал, если такую ненужную вещь подарил. Да и не от души он это сделал. Потерялась твоя подвеска, всего ничего я ее и поносила.
Белла знала судьбу подаренной подвески очень хорошо. Это же ее она нашла под кроватью свекрови. Видимо, жертва сопротивлялась и в пылу битвы сорвала цепочку с подвеской с шеи преступницы. Подвеска закатилась под кровать, а Белла ее там нашла.
При мысли, что она держала в руках вещь, которая была на убийце, Белле стало совсем нехорошо.
А старуха была невозмутима:
– Я все сделала правильно. Я тебя защищала.
– Нет, ты не могла. Не могла. Ты же все время была дома! Каждую ночь!
– Откуда тебе это знать, сынок? Ты же работаешь у себя внизу целыми сутками. Я тебе ужин отнесла, своими делами занялась. Ты и знать не знаешь, дома я или куда отлучилась.
– Но как ты к ним добралась?
– Еще спроси, как я адрес узнала! – фыркнула мать с презрением. – Совсем ты меня за идиотку держишь. А я еще в здравом уме и в современном мире получше тебя ориентируюсь. Я и в сотовых телефонах разбираюсь, и с новым смартфоном справилась без твоей помощи, сама поняла, что к чему. Неужели я до нужного места не добралась бы? Вышла на дорогу, поймала частника, деньги ему показала – и вперед. Довез меня почти до самого их дома. Близко-то я подъезжать не стала, осторожничала. Но и так неплохо получилось.
– А ключи? Как ты в дом к ним попала?
– Не нужны мне никакие ключи. Андрея твоего я возле дома подловила. Там и прикончила, в дом заходить не пришлось. А когда жену его убивать поехала, Амельку проклятую, так повезло мне. Юрка пьяный во двор вышел воздухом подышать, я в дверь и проскользнула. Он не заметил. А дальше вообще легко получилось. Он обратно вошел и дверь за собой не запер. Прямо как ты, ты тоже никогда входную дверь не запираешь. Юрка наверх поднялся, захрапел. А я к матери его прошла. Она тоже спала. Я подушечку взяла, личико ей прикрыла, она подергалась чуток и затихла.
– Но Амелию ты за что убила? – простонал дядя Сема. – Она вообще ни в чем не виновата была.
– Подлая она баба. И о делах мужа знала. Если бы не это, может, и пожила бы немного. Но рисковать я не могла. Знала: стоит хоть кого-то из их гнилой семейки оставить в живых, не видать моему сыну его открытия. Разве что невестку можно было пощадить, они ее в черном теле держали, вряд ли она о чем знала или догадывалась.
Белла не могла удержать вздох облегчения. Но мороз снова пробежал у нее по коже. Как близко, оказывается, той ночью, когда умерла свекровь, она и сама была к смерти. И не только той ночью, потом тоже. И она, и дети. И Белла вдруг ощутила огромную благодарность к свекрови и свекру.
– Спасибо вам, родные! – горячо прошептала она. – Спасибо, что чморили меня все эти годы, как только могли. Только благодаря этому, выходит, я жива осталась!
Но убийца продолжала свой рассказ, и Белла обратилась в слух, стараясь не упустить ни единого слова:
– Я и Юру тогда же хотела убить, чтобы уж разом со всеми делами покончить. Но наверху невестка взад-вперед шастала, я побоялась с ней столкнуться. И потом, я не знала, где этот гад твою папку спрятал. Догадывалась, что она у него где-то в доме припрятана, но где? Как искать? Я решила, что накануне приезда Вадима буду действовать.
– Ты и насчет Вадима знаешь! – ахнул дядя Сема. – Откуда?
– Ты рассказывал.
– Похоже, зря я был с тобой так откровенен.
– Наоборот! Кто бы тебя защитил, если бы не я? Чуяла, кому Юрка открытие твое продать хочет. Такое предложение, богатство само в руки лезет! Вот я и решила подстеречь его, когда этот Вадим за товаром явится. А там уж как повезет, может, одного прибью, а если получится, так и обоих.
– А если бы они где-нибудь в другом месте встречу назначили? Не у Андрея дома?
– Юрка по гороскопу Рак, а все Раки к дому очень привязаны. Да и зачем Юрке куда-то с драгоценной папкой мотаться, когда он может к себе клиента пригласить? Когда я в третий раз к их дому приехала, Юрка там один был. Я сразу поняла: сбылось. Мой он! Дала ему время папку найти, в окошки все подглядывала, ждала, когда он ее отыщет. А как нашел он ее, я в дверь постучалась. Он мне открыл – в руках клюшка, глаза безумные. Сразу видно, что драться собрался. Но меня, старуху, увидел, расслабился. А я еще и слезу подпустила, мол, пропал мой сыночек, Семочка, не знаете ли, где его искать. Юрка, как понял, чья я мать, совсем бдительность потерял. Расспрашивать начал, что да как, да почему ты пропал. Вот я воды попросила, а когда он спиной ко мне повернулся, я его и того, по темечку. Папку забрала, а самого в лес увезла.
– Как увезла? На чем?
– На машине. На «Форде».
– Как ты сумела с машиной справиться?
– Не смеши меня, Семушка. Я же всю жизнь в автопарке проработала, с шоферами да с их машинами. Водительские права трех категорий имею. Да там и некому было у меня права спрашивать. В ночном-то лесу кому они нужны?
– Новые машины – это тебе не старые «ЗИЛы».
– Правильно говоришь, – кивнула старуха. – Только для того, кто с «ЗИЛом» справиться умел, новые машины – это вроде игрушки. Там и делать-то ничего не нужно. Ключик в зажигании повернула, машина и завелась. Юрка в это время без чувств лежал, я его в салон закинула, сама села и поехала. В лес его отвезла, раздела, чтобы опознать труднее было, в снег кинула, машину в стороне бросила, а сама с папочкой домой поехала. Все, дело сделано. Да, жене его еще эсэмэску отправила: мол, уезжаю, не жди.
– Зачем?
– Чтобы думала, что он уехал. Чтобы не искала.
– Даже не буду спрашивать, как ты справилась с чужим смартфоном.
– Юра сам мне его дал. Чтобы я тебе попыталась позвонить. Пока он не видел, я его жене эсэмэску и набила.
Белла слушала и поражалась, как старуха все правильно рассчитала.
Юру в нужное время в нужном месте застала. Или ей просто повезло? В таких случаях мама Беллы говорила о людях, совершивших что-то дурное: «Ей сам черт ворожит» или «Ему черти пламя поджигали». Похоже, без нечистой силы и впрямь не обошлось.
– Ты пойми: я же все правильно сделала. Если бы не я, открытие твое в чужие руки бы уплыло. Юрка – это тебе не Андрей, он бы колебаться не стал. Это Андрея совесть до последнего держала, но и он бы долго сопротивляться не смог. А уж Юрка… Тот всегда хиляком был.
– Как ты так легко рассуждаешь о людях? Ты же их почти не знала!
– Как это не знала? Очень даже хорошо знала.
– Один раз видела.
– А твои рассказы? – воскликнула старуха. – Я этих хмырей, считай, лучше собственных родственников знала. И Юрку тоже. Если мужик со своей бабой справиться не в силах, значит, хиляк он. Твой отец хиляком был, и этот такой же.
– Отец? – насторожился дядя Сема. – А почему ты вдруг о нем сейчас вспомнила?
– Да так, к слову пришлось.
– Не может быть. Ты просто так ничего не говоришь, я это давно усек. Отвечай, почему ты отца хиляком считаешь? Потому что он пил?
– Потому что меня унижал. Запомни, Семка, только слабый мужик бабу свою унижает. Вот, мол, какой я, баба моя меня боится. А не бывает такого, страх перед мужем он ведь в бабе вместе с презрением возникает. Вот и я твоего отца сначала боялась, а потом презирать его начала. А от презрения до готовности избавиться – один шаг.
