– Не вздыхайте, – сказал он, по-прежнему не поднимая головы. – Вы не должны унывать и отчаиваться, иначе у вас не останется воли к борьбе, а вам она очень и очень нужна сейчас.
– Я вовсе не отчаиваюсь, – сказала Лина. – Но чем нам поможет то, что мы проникнем в «Голубую дверь»?
– Подождите, не все сразу. – Квин постучал кончиком карандаша по зубам и нахмурился над ее записями. – Вы говорили тетушке, что не могли вспомнить, был ли перстень с сапфиром на пальце Толхерста, когда вы прибыли к нему, но сейчас полагаете, что он был?
– Добравшись до дома, я была в таком состоянии, что едва ли могла мыслить ясно, – призналась она. – Но, записывая все в подробностях, как вы велели, я начала вспоминать некоторые детали. Он заставил меня раздеться, и сам… Я старалась не смотреть на него, но он тоже снимал с себя одежду, и, пока делал это, я заметила, как блеснуло что-то ярко-синее. Должно быть, это и был тот камень в перстне, который засверкал, поймав блик света.
– На какой он был руке?
– На левой. И именно левую руку взял его сын, Реджинальд Толхерст, чтобы нащупать пульс. Но, возможно, я в чем-то ошиблась, потому что в этот момент кольца на пальце уже не было. Он опустил руку своего отца ему на грудь, и ее было очень хорошо видно.
– Понятно. Реджинальд не является его наследником?
– Нет, все наследство получил его старший брат Джордж. Его в тот момент, кажется, не было в городе.
– Отлично, – сказал Квин, словно это подтверждало какие-то из его догадок. Наконец он свернул бумаги и отложил их в сторону. – Вы играете в шахматы?
– Нет. – Лина в нерешительности наблюдала, как Квин достал из саквояжа, стоявшего на соседнем сиденье, небольшую коробочку, в которой, когда он открыл ее, оказался дорожный набор шахматных фигур. – Не думаю, что из меня получится хороший игрок.
– Нет, Селина. – Квин покачал головой, разложил на сиденье доску и стал расставлять фигуры. – Никаких пораженческих разговоров. Можете делать что вам угодно. Итак, это пешка…
Глава 15
Уроки игры в шахматы были единственным способом отвлечься от многочисленных проблем, как казалось и самой Селине, несмотря на то что одна из этих проблем сидела прямо напротив нее, сохраняя почтенную дистанцию и в четвертый раз терпеливо объясняя, в чем состоит разница между ладьей и конем.
Они уже въехали в Лондон и теперь с шумом катились по мостовым городских улиц, которые были ей совсем незнакомы, так как они двигались в южном направлении от Мейфэр. Квин сказал ей адрес: Клиффорд-стрит. Не самый роскошный квартал, но весьма респектабельная и, несомненно, фешенебельная улица, к востоку от Бонд-стрит. «Интересно, насколько же богат Квин?» – подумала Лина, оценивая взглядом его простые брюки и сюртук. Он владел драгоценностями и шелками, вел дела в Константинополе, а теперь еще и этот дом, к которому они подъезжали и который, если не был взят в аренду, стоил, должно быть, огромных денег.
– Соседняя дверь ведет к Грегору. – Квин кивнул в сторону точно такого же портика, с оштукатуренной каменной крышей над входом и коваными украшениями тонкой работы.
– Вы вдвоем купили один дом?
– Да. Нам это показалось неплохим вложением, – сказал он, помогая ей спуститься из экипажа. – Пока я планирую проводить время здесь, а позже приобрету больше собственности. Лондон растет и расширяется с каждым днем.
– Добро пожаловать. – Грегор стоял на верхней ступени крыльца собственного дома, с улыбкой встречая гостей. – Вы привезли мне приятные перемены как раз вовремя, когда я начал уставать от Лондона. – Он сбежал вниз по ступеням и оказался рядом с ними на тротуаре. Едва он увидел кардинально изменившийся облик Лины, брови его в изумлении забавно подскочили вверх. – Мадам! У нас намечается маскарад?
– Добрый день, Грегор. – Она присела в реверансе, чем заставила его улыбнуться еще шире.
– Нет, это не маскарад, – серьезно ответил Квин, и Лина заметила, что к концу фразы от веселья русского не осталось и следа. – Пойдемте прогуляемся и поговорим там, где нас не смогут подслушать.
– Для начала я бы все-таки хотела войти внутрь, – сказала Лина. При мысли о том, что ей придется идти по улице при свете дня, не успев даже проверить, что ее маскировка не пострадала во время поездки, сердце ее учащенно забилось.
– Ну конечно, я должен был догадаться. – Квин, вероятно, подумал, что ей требовалось зайти в дом по определенной, сугубо личной необходимости.
– Давайте все вместе зайдем в дом, выпьем по чашечке чаю, а затем направимся на прогулку? – предложила она и, к ее облегчению, мужчины безропотно проследовали за ней мимо дворецкого, вошли в парадную дверь и почти натолкнулись на Лину, когда она неожиданно остановилась в просторном холле. – Как здесь чудесно!
И она была права. Большой, полный света и воздуха зал с высокими потолками и роскошной подвесной люстрой, с широкой лестницей с коваными перилами и целым рядом массивных деревянных дверей.
– Я намерен поразвлечься от души, – сказал Квин, словно предупреждая, что собирается объявить кому-то войну.
Лина бросила на него краткий взгляд и обратила внимание на выражение его лица: казалось, он был весел, но взор его был холоден и беспощаден.
«Что он имеет в виду?» – задумалась она, пока Грегор представлял Квину нового дворецкого, мужчину средних лет по имени Уайт.
– С остальной прислугой я поговорю позже, – сказал Квин. – Распорядитесь, чтобы в гостиную принесли чай, и пожалуйста, пусть служанка мисс Хаддон сейчас же покажет ей ее комнату.
Грегор нанял для нее приятную скромную девушку, производившую впечатление осмотрительной и разумной особы.
– Пруденс, мэм, – представилась та и сделала реверанс. – Прошу вас сюда.
После готического своеобразия поместья Дрейкотт-Парк, спальня в этом доме показалась ей современной, светлой, легкой и просто роскошной. Лина сидела перед зеркалом туалетного столика, покрывая щеки белой рисовой пудрой и осторожно прорисовывая тонкие угольно-черные контуры вокруг глаз, а Пруденс тем временем поправляла выпавшие из прически шпильки. Лина размышляла о том, что может подумать девушка, которой приходится прислуживать той, кто является любовницей хозяина, даже не пытаясь этого скрыть.
Они пили чай в изысканной, элегантной гостиной, мужчины обменивались деловыми и светскими новостями, мнениями о новых изданиях и мелких домашних трудностях, с которыми пришлось столкнуться Грегору. Лина заметила, что он был очень скромен и благоразумен в то время, пока жил здесь, хотя она подозревала, что он будет менее сдержан в ее отсутствие.
– Беркли-сквер, – сказал Квин, опустив на стол чашку. – Уверен, Селина, вам понравится мороженое у Гантера.
