Валька сказал «свой» и засмеялся: свой — значит живущий с человеком, а не дикарь, как эти черные да рыжие. Он присел: почмокал, посвистел.
— Ну-ка иди сюда…
Песик подбежал и ткнулся сырым, горячим носом в ладони человека. Валька потрепал его по жесткой, как нейлоновая швабра, башке и, прочитав на бляхе, прикрепленной к ошейнику, кличку Рекс, сказал:
— Так ты, наверное, беглец, а? Удрал из Порт-о-Франса? Ах ты хороший!.. Ну, пойдем со мной.
Издали послышался лай. Рекс оглянулся. Одна из черных собак, прыгнув на громадный валун, звала его: назад, вернись!..
Валька свистнул, и Рекс, как бы указывая дорогу, побежал впереди него. «По-видимому, этой долиной владеют две стаи собак», — размышлял Валька. Он шел все быстрее и время от времени оглядывался: не преследуют ли их четвероногие? Нет. Видимо, зализывают раны… Ну да. И границы территорий охраняются сторожевыми псами. Вот у того-то камня и проходит граница двух суверенных собачьих территорий.
— Эй, Рекс! Я путник, оказавшийся в беде! — крикнул Валька своему провожатому. — Скажи всем своим. Ты понял, а?
Рекс оглянулся, мотнул хвостом и, подождав человека, толкнулся в его колени носом. Валька наклонился, чтобы погладить его, но Рекс выскользнул из-под ладони.
Засмеявшись, Валька пошел быстрее. Долина круто заворачивала влево, и ветер совсем стих, он остался позади, за хребтами… Впереди сверкнула вода, и Валька догадался, что он вышел на северную кромку острова. Залаяв, Рекс побежал, и Валька побежал тоже. Вскоре он оказался на берегу обширной и глубокой бухты. О глубине ее говорил густо-синий цвет воды. Вправо виднелся океан, на мысу возвышалась ярко-белая башня маяка, а влево — пирс и покрытые зелеными крышами из гофрированного железа постройки. По-видимому, небольшой заводик и жилые дома. Рекс ринулся вперед, и вскоре лай его гулко разнесся среди домов…
Жан выбрался из-под обломков вертолета сам, а Ива пришлось вытаскивать. Лицо у него было будто вылепленное из теста, висок рассечен.
— Нога… — прохрипел он. — Я чувствовал, как она… как она ломалась! У бедра и… выше.
— Дебре, запросите танкер, есть ли на борту судна хирург? — сказал Легран, помогая укладывать пилота на носилки. — Я ведь терапевт… Жан, а как вы?
— Я? Кажется, цел! — немного удивленно и радостно воскликнул второй пилот и с сожалением поглядел на Ива. — У, черт, как же это нас угораздило?
— Марсель, быстренько свяжите меня с русскими, — окликнул Мишель Дебре одного из мужчин. — Сейчас я приду к вам в радиорубку.
От домиков шли и бежали люди. Ветер дул все с той же силой и нес по земле, как поземку, крупный песок, секуще ударяющий в лица…
…Поселок будто вымер: ни души!
Оглядываясь, готовый вот-вот увидеть людей и обдумывая, как же им объяснить, каким образом он очутился тут, Валька шел по каменистой дороге. Хотя что объяснять? Наверняка Николай Наумович, начальник радиостанции танкера, уже давным-давно связался по радио с поселком и тут уже обо всем знают. Итак, «здравствуйте» по-французски «бонжур». «Бонжур, мосье», — скажет он.
Но отчего все же тут так пустынно?.. Стекла в домах были выбиты, у ближайшего из домишек дверь висела на одной петле. Уже понимая, что поселок покинут людьми, Валька поднялся на крыльцо дома, зачем-то пошаркал ногами, очищая ботинки от грязи, и осторожно открыл заскрипевшую дверь.
В лицо пахнуло затхлостью давно покинутого жилья.
Закряхтела вторая дверь, ведущая из прихожей в комнату. Слева от входа стояла железная печь, у окна — сколоченный из толстых досок стол и два очень тяжелых на вид табурета. У стены — построенная из таких же широких досок-плах кровать. На стене красовался поблекший от времени портрет желтоволосой девушки, явно вырезанный из журнала, на полке — пустые банки и котелок из позеленевшей меди.
За каких-то полчаса он обошел все домишки мертвого поселка и побывал в длинном и темном здании склада. Стояли тут на кильблоках несколько деревянных моторных ботов и лежали перевернутые вверх килями две спасательные шлюпки. Пустынно и гулко было в цехах небольшого заводика до разделке китов. Валька догадался, что в поселке когда-то жили китобои… Узкий и длинный, сколоченный из досок слип корытом тянулся до самой воды. Сюда пароходики-китобойцы подтаскивали туши убитых животных и по слипу китов волокли к проему в торцовой стене заводика. Паровыми, ржавыми теперь пилами туши расчленяли, жир отправляли в гигантские котлы, а мясо и кости сбрасывали в воду.
Остановившись на краю слипа, Валька поглядел в воду бухты. Все дно ее было будто белыми стволами деревьев устлано. Это покоились кости тысяч животных, убитых когда-то людьми…
…— Несчастье там у них, — сказал Николай Наумович, входя в рубку. Поправив очки, он протянул листок радиограммы: — Вертолет грохнулся на землю, и у одного из пилотов сложный, в нескольких местах, перелом правой ноги. Просят помощи хирурга. И еще сообщают, что в район бухты Хофпул они отправили вездеход.
— Вызовите судового врача, — распорядился капитан, пробежав уже переведенный на русский язык текст радиограммы. — Боцман, готовьте шлюпку. Быстро, быстро!
— Вы с ума сошли, Фаддей Фаддеевич! — воскликнул старпом Воронов. — В такой накат идти на берег? Да шлюпку же перевернет! Я вас предупреждаю, Фаддей Фаддеевич, что всю ответственность вы берете на себя. Да и кто решится?
— «Кто, кто»!.. — буркнул боцман. Он уже несколько часов торчал в рубке, привалившись к переборке. — «Кто» да «кто». Я пойду. И Жорка со мной пойдет. И Вовка Кочемасов. Когда-то я на Камчатке на рыбокомбинатах вкалывал. И не в такую волну на берег выбрасывались.
— И я пойду, — сказал Василий Васильевич и добавил: — Ну конечно, я. Вы, Фаддей Фаддеевич, не можете, вам надлежит оставаться на судне. Третий помощник слишком неопытен, а старпом… Гм… В общем, мне нужно идти.
— Хорошо, — сказал капитан. — Ну где же Ковалев?
— Тут он. Вот он я…
Капитан поглядел в молодое, старательно выбритое и слегка побледневшее в этот момент от волнения лицо судового врача-хирурга.
— Плавать умеете?
— Нет, Фаддей Фаддеевич, — тяжело вздохнул Ковалев. — Понимаете, как-то не довелось научиться. Из Сибири я, из таежных, понимаете, мест…
— Боцман! Быть рядом с хирургом, — распорядился капитан и щелкнул зажигалкой.
— Но человек же не умеет плавать! — крикнул старпом.
— Но я же надену спасательный жилет! — тоже крикнул Ковалев, и лицо его покрылось розовыми пятнами. — И вообще, почему мы теряем время? Это мой долг.
— Отправляйтесь, Василий Васильевич, — сказал капитан и, подойдя к хирургу, потуже обвязал тесьмой спасательный жилет. — Желаю удачи.
