Если ей вдруг приспичило петь, просто потому что хорошее настроение, она пела, не отрываясь от каких-то бумаг и статей, которые просматривала. Причем, иногда пела так, что было слышно и в коридоре офиса, и в его кабинете. Когда такое случилось впервые, Калиненко, не совсем поняв, что происходит, пошел разбираться. А застав растерянного и немного напуганного его появлением студента, удивленно наблюдающего за Елизаветой, которая при этом что-то чертила на листе ватмана, занимающем весь стол, сам начал улыбаться. Мысленно. Чтоб авторитет себе не подорвать окончательно.
Это пиарщику можно горлопанить детские песни на весь офис (этого самого голоса не имея вообще, кстати, но Лиза и это умудрялась превратить в позитив), а он серьезный человек, в конце концов. Еще немного, и снова станет «смотрящим».
А потом и он, и все парни привыкли к этому фольклору.
При этом работала Лиза с таким же удовольствием и полной самоотдачей. Она активно искала контакты с прессой, договариваясь, убеждая, местами покупая платные площади для размещения каких-то материалов, статей, упоминаний о том, что делал его фонд раньше, как с этим наследием обошлись те, кто захотел «нажиться на честном бизнесмене», и что Дмитрий намерен делать теперь. Лиза не лезла нахрапом и не забивала информацией о нем развороты газет. Пару предложений в новостях города; упоминание в утренних передачах на местном канале (разумеется, за спонсорскую помощь), ремонт запущенной детской площадки, какая-то там эстафета с выступлением «мульт-героев» в честь открытия, где только в самом конце упоминается название фонда или фамилия Дмитрия. Медленно, но настойчиво.
Были и другие моменты, о которых никто не догадывался. Она наблюдала за ним, иногда тайком что-то исправляя в словах или действиях, если Дмитрий допускал ляп, еще не до конца освоившись с новыми реалиями (сообщениями в телефон пометки посыла, чтоб никто не услышал или не понял…), и собой отвлекала, вливаясь в разговор, чтобы это прикрыть. Спокойно помогала дома, если он не мог понять что-то в новинках или событиях, даже если Калиненко психовал, не привыкнув быть в хвосте.
Более того, как-то предложила ему пройти несколько консультаций у психолога, чтобы освоить «НЛП» и поменять «расстановки», создавая иной образ в глазах окружающих. По словам Лизы, она знала хорошего специалиста, действительно меняющего сознание и оценку.
Он не особо понял, что это за маты, вообще-то, но послал ее с этим предложением. Не грубо, конечно, но так, что не осталась пространства для толкования. Не хватало еще, чтоб кто-то к нему в голову лез. Калиненко со своими «расстановками» сам мог справиться.
Она восприняла это философски:
- Как хочешь. Мне это в свое время здорово помогло на многое взглянуть иначе, - пожав плечами, заметила Лиза и вернулась к обсуждению других планов.
Вроде бы для этого он и просил ее работать с ним, на подобное и рассчитывал. Но казалось, что получил в разы больше ожидаемого. И что самое для него удивительное, Лиза ничего не требовала взамен. Как, к примеру, делала всегда Ирка просто потому, что ее отец ему как-то помог, выбешивая его и вытягивая все нервы, требуя все больше и все наглее, пока Дмитрий просто не послал ее подальше.
Лиза не выставляла условий, на которых будет оказывать ему помощь или что-то давать. Она с благодарность принимала то, что давал он, не требуя нереального. И, честное слово, не совсем понятно для него почему, но от этого хотелось дать ей только больше. Потому что оказалось чертовски приятно получать такую отдачу. А уж после последних восьми лет, прошедших вообще, не радужно, это все воспринималось глотком свежего воздуха.
И, кстати, если уж он вспомнил о зоне. Лиза вот удивилась после его рассказа о том, что у них с Ириной были разные спальни. Даже после уточняла, может и ей стоит перебраться? Но Калиненко резко отрубил, чтоб и не думала. Хотя, по-честному, он ей этого не говорил, конечно, но первоначально Калиненко начал с ней спать (именно спать), чтобы как раз отучить себя от зоны и тех порядков, приучить к нормальной жизни и реальности. После той, первой ночи, когда он с полусна, на голых инстинктах, напал на Лизу, все еще действуя по принципу «лучше первым», Калиненко четко понял, что это надо менять. Да, зона оставила на нем след, в чем-то по-своему замкнув психику. Но он не собирался быть рабом этих установок. Не планировал продолжать свое «заключение» уже внутренними решетками. Потому и решил приноравливаться к жизни на свободе, чтобы инстинкты не сходили с ума, стоит только немного ослабить над ними контроль.
Однако спать с Лизой оказалось неожиданно приятно. Да и не только спать. Просыпаться и видеть все то же удовольствие от жизн
и в ее сонных глазах – стимулировало и заряжало таким же позитивом. Это мотивировало, причем, неожиданно - и в работе. Появилось не только прямолинейное и жгучее желание просто отомстить и наказать всех, кто был причастен к его заключению, а и мотив заново строить что-то большее. Над собой вырасти еще на голову. Достаточно глупое и пацанячье желание, если оценивать с точки зрения всего его опыта. Но тем не менее, его не удавалось погасить.
И сейчас, продолжая наблюдать за тем, как Лиза о чем-то переговаривается с Геннадием, уже уговорив свою псину вернуться в вольер, Дмитрий вдруг подумал, что да: Елизавету он не мог пока предсказать. Однако не особо по этому поводу расстраивался. И отказываться от нежданного подарка судьбы тоже не собирался. Заслужил же за восемь лет зоны он какой-то бонус? Калиненко считал, что заслужил. И Лиза, определенно, могла считаться этим подарком судьбы. А он за эти годы научился ценить тонкое и изысканное удовольствие, а не «грести» себе подряд любое доступное, как раньше. И Лиза точно стала именно таким удовольствием для него в последнее время.
ГЛАВА 13
На улице ощутимо похолодало. Осень уходила, уступая права надвигающейся зиме. Но Лиза отмечала изменение погоды лишь по смене гардероба, который ей так же пришлось обновить, чтобы соответствовать статусу женщины Калиненко. На смену плащу пришло кашемировое пальто, а теперь иногда доставалась из гардероба и новая норковая шуба. Нельзя сказать, что ее радовала возможность это все купить. Честно говоря, порою утомляла необходимость ехать в магазин. Да и в таком количестве, новые вещи немного нервировали, все время напоминая о другом статусе Лизы в прошлом. Оставался какой-то неприятный привкус, будто бы она снова… подстилка. Хотя, если честно, то восемь лет назад Дима ее особо ничем не задаривал, правда, деньги платил немалые, но вроде как официально. А сейчас он то и дело что-то ей покупал, пусть и зарплату она получала. И пыталась настаивать, что сама будет оплачивать эти покупки, планируя покупать лишь необходимый минимум. Но Калиненко ее словно бы и не слышал. И не то, чтобы в этом было нечто романтичное или приторное, и близко нет. Впрочем, и похабного снисхождения покровителя она в Диме не чувствовала. Он просто привозил ей то, что считал необходимым. Или Лизу привозил в магазин, не оставляя возможности улизнуть. И это всегда было обоснованной покупкой, вроде. Всегда находился повод. Ведь им приходилось активно участвовать в жизни светской части городского общества, и она – и как глава пиар-отдела, и как его спутница, должна была соответствовать. Да и себе Дмитрий вещи покупал, поскольку так же нуждался в расширении гардероба. И все же, Лиза себя ощущала как-то непривычно. Казалось, что Калиненко это все нравилось куда больше, чем ей.
Впрочем, у Лизы имелись и другие заботы, куда важнее, так что она не так уж и много времени тратила на размышления о странном поведении Димы. Интенсивно занимаясь поставленной перед ней задачей, Лиза успела пообщаться с доброй половиной печатных изданий города. И даже с телеканалом Макса. Конечно, поначалу не хотелось с ним связываться, после такой подставы с матерью. Но потом Елизавета решила, что будет выше этого, и пусть Максима мучает совесть. А потому позвонила и провела разговор в максимально холодном тоне, на который только была способна. Хоть и не скандалила, конечно. Видит Бог, у нее тоже имелся свой долг перед другом и бывшим мужем, она помнила все то, что он делал для нее эти годы. Потому и на его канал обратилась, кстати, а не к конкурентам. Калиненко и его компания нуждались в сюжетах. И они готовы были платить за это деньги. Лиза же прекрасно знала, что имея маленького сына, Максим не всегда может позволить семье то, что хочется. Ей хотелось, чтобы и друг получил свою часть прибыли.
В общем, сумев выдержать достаточно холодную, но все же не ледяную ноту общения, она сумела заставить Максима повиниться. И даже без особых сложностей уговорила друга снять сюжет о деятельности вновь организованного фонда Калиненко, пообещав, что самого Дмитрия там не будет. Максим сомневался. Но необходимость премии, да и тщательно внушенное чувство вины перед Лизой – сделали свое дело. Сюжет был «у них в кармане».
