уже к Лоскутову:
— Мою дочь никто не похищал. Её нет в городе, но я прекрасно знаю, где она, и это наше семейное дело. Вы поняли?
— Значит, я смогу с ней переговорить? — мгновенно нашёлся журналист.
— Сможете. Оставьте номер своего мобильного телефона.
— Всегда пожалуйста.
— И как только моя дочь свяжется с вами, вы немедленно перезвоните мне.
Грибанов вопросительно уставился на Вадима, тот всё понял: давать журналисту номера своего и Борисевича мобильника не хотелось, домашних телефонов — тем более.
— Дайте телефон Лидии Сергеевны, — подсказал Вадим.
— Мой?! — отчего-то удивилась Грибанова.
— А что — нельзя? — в свою очередь удивился Борисевич.
Подумаешь, какие тайны! В конце концов, если журналист проявит наглость и начнёт трезвонить по своим надобностям, можно сменить сим-карту, и никаких проблем. Вот у самого Вадима и у Грибанова проблемы возникнут. У них куда больше "нужных" людей, кого потом замаешься оповещать о новом номере.
— Да можно, конечно… Я сейчас схожу за телефоном, он в моей комнате…
— Потом сходишь, — нетерпеливо проговорил Грибанов. — Диктуй номер!
— Здесь твой телефон, Лидочка! — Екатерина Иннокентьевна потянула за карман кофты невестки.
— Ой! Правда?! — Лидия Сергеевна сунула руку в карман, извлекла мобильник. — Нет… — протянула разочарованно, — это другой… Я его купила дней десять назад, когда свой случайно оставила у косметолога. Потом вернула, а об этом даже забыла. Сунула, вероятно, в карман кофты, а кофту не надевала, он вообще отключён…
— Отлично! — Грибанов выхватил из рук жены трубку, включил, набрал "свой номер", принялся диктовать. — Записали? — спросил он у журналиста. — Жду от вас звонка. Сразу, как только переговорите с моей дочерью. А потом немедленно дадите опровержение. В следующих же новостях! Вам ясно?
— Сначала я пообщаюсь с вашей дочерью, — уклончиво заметил Лоскутов и нажал отбой.
— Сволочь! — процедил Грибанов. — Я всё равно вытрясу из него, кто натрепал про Карину!
"Да кто угодно мог это сделать, слишком много людей в курсе, — подумал Борисевич и сам же себя опроверг: — Нет, журналист сказал, что это надежный источник. Вряд ли таким источником Лоскутов признал бы работника салона мод. Или Казика. Они для телевизионщиков не те фигуры, чтобы им с ходу верить и ляпать на весь эфир про дочку не кого-нибудь, а самого Грибанова. Есть по большому счету лишь один человек, кого можно признать надежным, — Лагутин. Но зачем ему "светиться"?"
Мобильник Борисевича завибрировал.
— Зараза! — раздался голос Попова, явно не имеющего в виду собственного начальника. — Мы вычислили, где тот таксофон торчит. Я отправил ребят, но это на Северо-Чемском жилмассиве. Прикинь?
Борисевич прикинул: это на другом берегу реки, почти на краю города, который, между прочим, третий по величине в России. Получалось, что, даже если не будет традиционных в вечерний "час пик" пробок, ребята доберутся до места аккурат в тот момент, когда похитители уже переберутся в другой район.
Или не переберутся?
— Всё равно действуем по первоначальному плану, — распорядился Борисевич. — И жди от меня сигнала.
— Само собой, — откликнулся Попов.
Городской телефон зазвонил почти тут же, Вадим по инерции попытался схватить трубку, но реакция Грибанова оказалась лучше.
— Слушаю!
— Диктуй телефон журналюги! — прогнусавил голос.
— Записывай… Его зовут Денис Лоскутов. И учти: говорить должна Карина!
— Разберемся.
— Не разберемся, а Карина!
Ответом были короткие гудки.
— Чёрт! — вырвалось у Борисевича. — Мы же не договорились, что они будут журналисту врать!
— А как я должен был с ним договариваться, когда он бросил трубку? — огрызнулся Грибанов.
— Значит, будем действовать по ситуации.
А что еще оставалось?
— Вадим! — в очередной раз прорезался Попов. — Звонок был с другого автомата, но тоже с Северо-Чемского! Ребята на подъезде.
— Пусть глядят в оба, — распорядился Борисевич без особого, впрочем, воодушевления.
Похитители будут кружить вокруг одних и тех же мест? Очень сомнительно. Хотя…
Ему нужна была схема таксофонов, а схемы перед глазами не было. Ему следовало ехать в офис, но он не мог покинуть квартиру, не дождавшись реакции Лоскутова. Похитители получили номер мобильника журналиста, и дай бог чтобы не стали искать телефон редакции. Иначе местонахождение третьего таксофона (а Вадим не сомневался, что на сей раз они найдут ещё один автомат) не определить. Борисевичу нужно было это место. В конце концов, его кое-чему учили: зная три точки на схеме, расстояние и время, можно попытаться хотя бы приблизительно вычислить, где находится главный пункт поиска.
Журналист объявился минут через тридцать.
— Я общался с вашей дочерью, — произнес Лоскутов с плохо скрываемым разочарованием, от которого у Грибанова на лице отразилось отнюдь не скрываемое желание задушить парня, причем немедленно. — Она, оказывается, у вас в клинике пластической хирургии, уши зачем-то себе выправляет.
— Уши?! — вырвалось у Александра Дмитриевича.
— Ну да, — насторожился Лоскутов. — А что?
— А то, — мгновенно нашёлся Грибанов, — что она собиралась подправить только одно ухо. Второе совсем необязательно. Нормально у неё с другим ухом.
— Ну, я не знаю, — фыркнул Денис. — Только вообще-то…
— Вообще-то, — перебил Грибанов, — это сугубо личное дело. Вы — молодой человек, и у вас наверняка ещё нет детей, — пошел он в наступление, — и вы понять не в состоянии элементарной вещи: любая женщина, а уж тем более пятнадцатилетняя девочка, не хочет признаваться, что она делает пластическую операцию!
— Ну… мы сообщим… что произошла ошибка… что я лично разговаривал… — принялся бубнить Лоскутов, но Грибанов вновь его перебил:
— Кто этот человек, ваш информатор? Кто подставил и меня, и вас? — Слово "вас" Александр Дмитриевич подчеркнул с особой силой. — Вы мне это скажите, если не хотите завтра же быть уволенным. А то, что вас уволят, причем со скандалом, можете не сомневаться.
— Габидзе это, — буркнул Лоскутов.
— Кто такой Габидзе?
— Кто-кто! Козел в пальто! — вырвалось у Дениса. — Он из полиции, из пресс-службы областного УВД. Он нам периодически информацию дает и вообще время от времени у нас выступает.
— И вот теперь дал такую информацию?
— Ну да…
— Спросите, каким образом он её передал? — шёпотом подсказал Вадим.
— Каким образом он её передал? — повторил Грибанов.
— Позвонил по телефону и сказал… по секрету… сильно просил, чтобы на него не ссылались, а иначе ему… ну, сами понимаете…
— Понимаем, — едва слышно прокомментировал Борисевич. — Этому Габидзе телевизионщики явно приплачивают за особые сведения. Эксклюзив это у них называется.
— И это точно был ваш Габидзе? — спросил Грибанов.
— А кто же?! — удивился журналист и тут же слегка растерялся. — Вообще-то слышно его было плохо, он не из города звонил… Там не шибко связь была хорошая, хрипело там… Но всё равно! — вмиг обрел уверенность Лоскутов. — Это, конечно, был он! У Габидзе акцент! Не очень сильный, но только Габидзе говорит
