торопятся и пропадают для бескорыстных мужских восторгов. Толпа усредняет и выравнивает. Зато в Бостоне, без спешки, находится нелишнее мгновение, чтобы себя показать. И во всем такая свежесть, не иначе как от воды в гавани, где утопили английский чай, чтобы не платить за него налог. Ясно, что к утренней свежести чай имеет прямое отношение. Хорошо, когда история начинается с чая, это придает бодрость и аромат, и голова потом не болит. Хоть налоги не любят платить и сейчас, вредная привычка.
А я посреди парковой аллеи едва не наступил на белку. Ира уберегла, хоть сама белка сохранила полное спокойствие.
Одежка, как перед зеркалом в магазине мехов, и ни малейших тревог за будущее. У красотки, выбравшейся вечером в новой шубке (только пройтись!), волнений больше. А белка, чуть отступив, уселась с недовольным видом. – Разуй глаза, старый хрен… Белки хрен не едят (так я решил), можно не обижаться.
Двести лет назад белок лупили почем зря (прочитайте у Вашингтона Ирвинга), видно, как времена изменились. А голуби – иждивенцы европейских площадей здесь не прижились. Здешняя обстановка сложилась не в их пользу. Трудиться нужно, а не крошки подбирать. Нельзя бесконечно разгуливать без дела, путаться под ногами и качать права, паразитируя на библейских заслугах. Если бы Ной не взял белок в ковчег – тогда другое дело. Без конкуренции голубям было бы проще. А так – клюй, что дают, и не жалуйся.
Рядом с Бостоном
В. Цывинскому
Когда-то Нахант – красивое местечко в окрестностях Бостона – был островом. История тех времен – почти легенда. Обустроилась здесь (по преданию) мафия, провела на остров дорогу, связала с материком. Мафия навела порядок, отправила подальше желающих порезвиться, а на Наханте воцарились покой, благорастворение воздухов и университетская станция слежения за экологией.
С годами (вернее, десятилетиями) мафия понемногу реабилитируется (знакомое слово здесь не должно настораживать), проявляются долговременные достоинства, не заметные с близкого расстояния, Аль Капоне не стал намного симпатичнее, но обрел респектабельность джентльмена и в таком виде является общественности, несколько смущенной его былыми подвигами. Подобрались конкретные специалисты (итальянская и еврейская мафия) и целый город отгрохали, Город солнца (это о Лас Вегасе) с учетом народных пожеланий и погодных условий. Сбылась мечта средневекового коммуниста и прожектера Томазо Кампанеллы (тоже, кстати, итальянца). Пусть без претензий на социальную справедливость, но люди не в обиде. Для денег так даже лучше. Без сантиментов. По-мужски, хоть и женщины пользуются. Когда памятник поставят Томазо перед казино, на главной площади Вегаса, утопия станет реальностью. Скажете, шутка в духе шоу? Напрасно. Просто никому пока в голову не пришло. Мне первому…
Двадцать семь лет выстрадал несгибаемый Томазо в каземате за идею равенства и братства, плюс триста лет ушло на последующее ознакомление аудитории. И вот, наконец, свершилось. Созрел перец. Теперь не только блондинки из джаза, но брюнетки всех мастей и жанров готовы открыть душу. А остальное за отдельное вознаграждение. Бедняга Харви Вайнштейн так и не понял, он думал, что вознаградил сполна, а дамы все равно обиделись Не сразу, а постепенно. На то они и леди…
Жизнь – подарок от заведения. Заходите и выигрывайте…
А на полуострове (к Наханту быстро привыкаешь) – спокойно, тихо, а в будни еще и пустынно.
На пригорке – тропа обводит его по берегу океана – громоздится внушительный камень, могильная плита. Рядом – сходный по высоте (чуть выше камня) выцветший американский флаг. Могила Генри Кэбота Лоджа – американского государственного мужа середины прошлого века. Место приметное, обдуваемое со всех сторон океанскими ветрами. Природный парфум для настоящих мужчин. Многие бы так хотели. Можете считать, что это шутка, если вам так легче…
Сквозь внушительное водное пространство чернеет штрих-кодом силуэт Бостона. Рядом с нами скромное зданьице – биостанция местного университета. Ученых не видно, катается взад-вперед машина экологического секьюрити, но задумчивой полноты пейзажа не нарушает. Можно встать и думать о чем-то возвышенном, или стоять, ни о чем не думая, кто как привык, и не поймешь, что лучше.
В изгибах берега прячутся бетонные обломки – давние развалины, былая твердыня. Это форт Мэрфи. Следы войны, по счастью, бескровные. Американцы, обеспокоенные возможностью немецкого нападения с моря, поспешно соорудили это укрепление. Но немцы сюда не дотянулись, им без Бостона хватило хлопот и огорчений.
На островках поблизости когда-то содержали пленных конфедератов. Поживите здесь, ребята, пока не поумнеете. Южане учились (на собственной судьбе) свободу любить. Хотя они любили ее и прежде, но как-то не так, как хотелось северянам (янки) во главе с папашей Линкольном. Остров убеждает не хуже хлопковой плантации, хоть белый, а, все равно, отсюда далеко не убежишь. Сами белые и поймают. Как-то так все устроено (если подумать), что лучше обойтись без крайностей. Вокруг идиллия ранней осени. Мы расположились на скамейке – смотреть в океан с близкого расстояния. Океан виден без очков, это его отдельное достоинство. Вид отдыха, близкий к психической реабилитации. Рядом на скамейке – запечатанное в целлофан приткнулось Евангелие. Не иначе, как санитары подбросили. Распечатаешь, а что с ним потом? Важно, однако, что оно здесь. Ну, и пусть, кто-то уже был, кто-то еще только собирается. А вот ветер постоянно напоминает о себе. Даже когда совсем тихо, он где-то здесь, живет рядом, как языческое божество. Сейчас отдых, прежде чем ему взяться за дело. Греки давно заметили, потому они и древние, мы сейчас только подтверждаем. Можете говорить, что угодно, но это не банальность. Просто каждый переживает заново. Время в нас (тикают часики), наше личное время, и открытое пространство вокруг, негде спрятаться, простор. Сейчас все ладят друг с другом. Камни, камешки, кустики, осенняя травка, водичка негромко плещет (океан как-никак), развлекает сама себя…
Крупье подбрасывает кости, скучает в ожидании игроков.
В Аннаполисе
Время зимнее, но холодно не слишком. Особенно если не стоять на месте, а прогуливаться. В воскресение здесь в Аннаполисе так и поступают. Очень много молодежи, не совсем толпой, но видно, что гуляют. Город привлекает досужую публику. Девущек, в частности. Они обращают на себя внимание по странному поводу. Многие с голыми ногами и в легкой обуви, вроде тапочек. Даже если такова мода, все равно странно человеку в зимней куртке, вроде меня, настроенному на нулевой градус по Цельсию. Казалось бы, осталось потерпеть пару месяцев, не бросая вызов природе, и все образуется само собой. Странные мысли приходят, нро йогов, в частности, разгуливающих босиком по горячим
