под струю.
– Водица текучая, помощница моя безотказная, помоги…
– Нет! – хором остановили меня бабушка и ведьмак.
– Сам он справиться должен! – отрезала она.
– Я в порядке почти, – сипло подтвердил Лукин, с огромным трудом отрываясь от пола, опершись на дрожащие руки.
– Хватит с меня!
Я ломанулась из комнаты и укрылась в Ленкином закутке, где проревелась в ее колени, пока сестра ласково гладила меня по волосам и бормотала утешения. Вот и чего реву? Из-за ведьмака этого хитро-вероломного, психа долбанутого, что ради получения этой дурацкой большей мощи чуть в ящик не сыграл? Из-за того, что, выходит, самых близких знать по сути не знаю? Из-за того, что впереди никакого пока просвета и возврата к нормальной, прежней жизни не видать?
Спустя час умытая, спокойная, но с гудящей от рева головой сидела снова рядом с ведьмаком за столом и слушала рассказ бабули.
– Силу родовую нашу моя бабушка, твоя, стало быть, прапрабабушка сковала в лютую годину гражданской междоусобицы в стране. Жила она в тайге, на хуторе небольшом. Но о ее силе на многие версты вокруг было всем известно, ведь род наш древнее древнего, как мне мама моя пересказывала с бабушкиных слов. Нынешние ведьминские семьи ему не чета и даже не той они породы, Люсенька. Корень когда-то был один, да только уже во времена дремучие, о коих никто уже и не помнит, отделились ото всех наша прародительница и еще с ней сестры ее названные. Не захотели они людям, тогда еще малоразумным и диким, вредить, да охотиться на них как на зверье. Наоборот, стали людей защищать, учить, лечить. Вроде как всего двадцать их было спервоначалу, но быстро сгинули они все. Правда, всего я не знаю, не полагалось мне. А вот ты узнаешь, когда место, где она силу в землице схоронила, разыщешь, а с ней и камень свой алтарный и книгу. А с тех, что в доме той Рогнеды поганой, тебе никакой пользы. Говорю же – не той оно все природы.
Глава 20
– Да как я ее найду-то? Черте где в тайге, где, может, и следов за столько лет не осталось? Да и что от той книги в земле за такое время сохранилось? – пробухтела я, отказываясь и взглянуть на Данилу.
Родич новый, блин. Явился не запылился, и ему уже всю семейную историю выкладывают, а мне, значит, за всю жизнь никто и не подумал. Ясное дело, что надеялись – никогда у меня не выстрелит генетика наша волшебная. Вот интересно, маме когда все рассказали?
– Люськ, ничего с книгой не будет, она же не просто зарыта, а схоронена и магией хранима. – А вот он пялился на меня, как ничего и не случилось, и болтал. – И никому ее не взять, кроме тебя, раз сила рода в тебе.
– Ну и в тебе теперь, выходит, тоже, – не сумев скрыть язвительность, указала я. – Ты вон книгой Рогнеды интересовался. Может, и эту решил захапать.
Глупая, детская какая-то обида на него никак не хотела отпускать, пусть рассудок уже и принял реальное положение вещей. Вопрос вот почему. Почему каждый раз подтверждение, что у Данилы к нашим взаимоотношениям исключительно меркантильный и взаимовыгодный подход, так царапало. Ведь взаимовыгодный. Ведь умом уже понимаю, что в этой новой среде обитания так и надо. Но все же…
– Пффф! Что во мне той силы по сравнению с тобой? И хоть твой трофей от Рогнеды, хоть эту вашу родовую книгу я смогу тронуть только с твоего, наследницы и владелицы, позволения.
– Так и есть, – подтвердила бабушка. – А найти найдешь, карта есть, мать моя мне передала, я твоей бы, как время бы пришло. Но вишь, как оно, тебе передам.
– А если там кто-то живет уже? Дома стоят. Мало ли! Сейчас города-поселки расползаются по заповедным раньше местам со страшной скоростью.
– Сила никому там поселиться не дала бы, – отмахнулась бабуля. – Вот только раньше, чем весна землю совсем разбудит, и трогаться в путь нечего.
– Да, – поддержал Лукин. Ну прямо спелись-сроднились, ты погляди! Не успел к родне примазаться и уже каждое слово бабули подхватывает. – Еще до белых мух можно было, но теперь нам по лесам шарахаться небезопасно. Нарваться можно или на девок вьюжниц, а то и вовсе на волков карачунских. А нам такого не надо. Мне уж точно.
– Никак совесть нечиста, ведьмак? – усмехнулась недобро неизвестная мне версия моей доброй бабули.
– А у кого она кристально чиста? – задрал он темную бровь. – Покажете такого навскидку?
– А почему твоя бабушка силу-то сковала? – вернула я беседу в информационное русло.
– То из-за любви горемычной ее случилось да предательства злого, – вздохнула рассказчица и покосилась на маму. – Был у бабушки Доляны парень, зазноба сердечная первая и единственная. Ладимиром его кликали, и дедом он мне приходился, а тебе, значит, прапрадедом. С самого детства они вместе, в соседях жили, родители о свадьбе, как время пришло, сговорились. Поженились, жили душа в душу, родилась у них дочь первая, да сила прибрала ее. А потом и мама моя на свет появилась, Зарена. Но тут времена смутные в стране приключились, и Ладимир едва ли только на дочь поглядеть успел и ушел с отрядом прохожим казаков воевать. А вернулся он через два года и совсем другим человеком. В командиры выбился, да только как подменили его. Злобный стал, алчный, и жестокостью так и разило от него. Не приняла его такого ни сама Доляна, ни сила ее, а Ладимир рассвирепел. Народ, даже родню свою же на хуторе вместе с солдатами своими порубили, кровью землю залили. А жену с дочерью силком в обоз погрузили со скарбом и с собой повез. Он про то, на что сила Доляны способна, лучше чем кто-либо знал. Знал, что и исцелять она может даже если при смерти кто, но и губить ей народ легче легкого. И собирался ее использовать, чтобы возвыситься да богатеть. Тогда таких вот, мечтающих стать царьками местного пошиба в раздираемой распрями стране, хватало. Вот и он задумал побольше солдат с собой сагитировать, да банду большую сколотить и над округой властвовать. Привез он семью в полк, где служил,
