– Сегодня вечером у нас будет Фиби, и завтра весь день тоже. Плюс Рури завтра к обеду.
– Авокадо с креветками на закуску и какую-нибудь рыбу на гриле. Если увидишь что-нибудь нормальное и не за бешеные деньги в отделе свежей рыбы. Как насчет детей?
– Джейд сказала, что хочет пиццу. Возьму для нее что-нибудь. И еще заказала какое-то особенно навороченное шоколадное мороженое. А на обед завтра я думаю запечь мясо. Джейд сказала – никакой баранины. Она все любуется овечками на холме. Значит, говядина, или свинина, или курица.
– Может, свинина?
Каро кивнула, подошла к нему и обвила его шею руками.
– О чем ты разговаривал с Чамли, дорогой? Если у тебя проблемы, лучше поделись со мной. Тебе станет легче.
А может быть, и стоит ей сказать, подумал Олли. Но вид у Каро был неважный, она выглядела такой же напряженной и уставшей, как и он. Скоро приедет викарий, и ее не будет дома. Возможно, они сумеют обговорить все вдвоем, без ее участия. Как мужчина с мужчиной.
– Все нормально, дорогая. Нам нужны яйца, и еще кончается молоко.
Каро снова кивнула:
– Это я уже записала.
Через пять минут он увидел в окно, как отъезжает ее «гольф», и почувствовал себя виноватым из-за того, что солгал. Он в который раз перечитал оба имейла, отправленные Чамли и Бхаттачарьей.
Какого же хрена придумать, что им сказать?
Здесь ли это существо – или сущность? Смотрит на него снизу вверх, смеется над ним?
Он вернулся к документам и через двадцать минут завершил работу. С тех пор, как был построен так называемый Дом на Холодном холме, в 1750-х годах, им владело в общей сложности восемнадцать человек. Дальше Олли нагуглил сайты, где регистрировались даты смерти, и подписался на один, получив свободный доступ на четырнадцать дней. Сайт назывался DeadArchives.com/uk.
Затем он принялся дотошно заносить на сайт каждую фамилию по очереди, начиная с первых владельцев. Информация ему выдавалась довольно скупая – имя, адрес и даты рождения и смерти. Но этого было достаточно.
Олли работал быстро, даже лихорадочно, и еще ускорился к одиннадцати тридцати. Он как раз просматривал информацию о первом владельце дома в девятнадцатом веке, когда в окне мелькнул подъезжающий автомобиль – маленький, похожий на коробочку фиолетовый «киа».
Олли выключил компьютер и торопливо сбежал вниз по лестнице, пронесся через коридор и распахнул парадную дверь – как раз вовремя; викарий закрыл дверь машины и аккуратно запер ее. Потом он повернулся, увидел стоящего на крыльце Олли и помахал ему рукой.
– Хотите чаю или кофе? – спросил Олли.
– Крепкий чай, если можно. С молоком и без сахара. Спасибо.
Пять минут спустя они сидели в гостиной на диванах, лицом друг к другу. Фортинбрасс, в джинсах, свитере с воротничком священника под ним и крепких туфлях-брогах, неспешно попивал чай. Олли показал на тарелку с печеньем на кофейном столике, но викарий покачал головой:
– Очень соблазнительно, но я воздержусь, большое спасибо. Я что-то набрал несколько лишних фунтов за последнее время. – Он улыбнулся и похлопал себя по животу. – Какой все же красивый дом. – Он обвел взглядом изящный лепной карниз на потолке и прекрасный мраморный камин.
– Будет красивым, если мы когда-нибудь закончим ремонт.
– Уверен, что закончите. Он напоминает мне о доме, где я вырос. Мой отец тоже был викарием, и до тех пор, пока мне не исполнилось пятнадцать, мы жили в роскошном доме приходского священника в Шропшире. Я говорю «роскошный», но на самом деле зимой это был сущий кошмар, потому что отец не мог позволить себе установить центральное отопление. К сожалению, нам, священникам, платят не слишком много. И все зимы моего детства мы проводили в кухне, держась как можно ближе к плите Aga – она ведь долго сохраняет тепло. – Он сделал глоток чая и бросил взгляд на тарелку с печеньем, явно борясь с искушением. – Так расскажите мне, как вы и ваше семейство устроились на новом месте? По телефону вы сказали, что возникли какие-то проблемы?
– Да, я… ну, словом, я подумал, что будет неплохо поговорить с вами наедине.
Викарий кивнул. Его лицо было совершенно бесстрастным.
– Я ездил к вашему предшественнику, преподобному Бобу Манторпу, как вы советовали, – продолжил Олли.
– Очень хорошо! И как он?
– А вы не слышали?
– Не слышал о чем?
Олли сообщил ему печальные новости.
– О господи Иисусе! Какая жалость! Я встречался с ним всего несколько раз, но… Он был так предан своему делу… он…
Викарий вдруг замолчал на полуслове и уставился через коридор куда-то в холл.
Олли проследил за его взглядом и увидел какую-то маячащую тень, очень слабую, как будто кто-то стоял за стеклянной дверью.
– А… кто-то еще живет в доме, кроме вас с женой и вашей дочери – кажется, вы говорили, что у вас дочь?
– Да, Джейд, ей двенадцать. И больше здесь никто не живет.
Фортинбрасс все еще встревоженно смотрел в холл. Олли видел тень; она слегка двигалась. Он вскочил, большими шагами пересек коридор, распахнул дверь и вышел в холл.
Там никого не было.
– Очень странно, – сказал Олли, вернувшись в гостиную. И замер, водя глазами по сторонам.
Викария в комнате тоже не было.
42
Суббота, 19 сентября
Олли ошеломленно огляделся. Куда к черту подевался викарий? В дверь он выйти никак не мог. И все окна тоже были закрыты.
Он вдруг заметил, что тарелки с печеньем на столике не было. И двух кружек тоже. Комната была какой-то… неподвижной, как будто в нее никто не входил все утро. Олли чувствовал запах полировки для мебели и новой ткани. Занавески не шевелились.
Он нахмурился. Ведь вышел всего на несколько секунд, и то только в холл. Внезапно очнувшись, он бросился к окну и выглянул наружу. Маленькой фиолетовой «киа» викария на подъездной дорожке тоже не было. Что… что за…
Сзади раздались легкие, почти бесшумные шаги. Олли вздрогнул и обернулся.
Это была Сапфир. Но вид у нее был странный. Она выгнула спину, как будто злилась на кого-то, и прижала уши.
– Эй, девочка! – Олли присел, чтобы погладить кошку, но она истошно мяукнула и вылетела из комнаты, прежде чем он успел к ней прикоснуться.
Затем Олли услышал звук подъезжающей машины. Он опять выглянул в окно. К дому приближалась фиолетовая «киа». Не веря своим глазам, он смотрел, как автомобиль припарковался на подъездной дорожке, викарий выбрался наружу, тщательно запер дверь и направился к крыльцу.
Неужели ему все почудилось? Олли в самом деле не знал, что ему думать. Может быть, наступил День сурка?
В полубессознательном состоянии он добрел до холла и открыл парадную дверь.
Фортинбрасс, как и несколько минут назад, приветливо помахал ему рукой. Одет он был тоже точно так же: джинсы, свитер, из-под которого выглядывал воротничок священника, и крепкие туфли-броги. Викарий подошел к крыльцу и пожал Олли руку:
– Доброе утро, Оливер! Рад снова вас видеть.
– Да-да, – неуверенно произнес Олли. Он пытался разглядеть на лице викария хоть тень ухмылки, знак, что его разыграли, но видел только открытую дружелюбную улыбку.
– Хотите чаю или кофе? – спросил он.
– Крепкий чай, если можно. С молоком и без сахара. Спасибо.
То же самое викарий сказал и несколько минут назад. Слово в слово.
– Идет!
Олли проводил гостя в гостиную и пошел в кухню, все еще оглушенный случившимся. «Что же происходит в моей голове? – со страхом подумал он. – Я правда схожу с ума?»
Он открыл шкафчик, где лежало печенье, и заметил целую, неоткрытую «семейную» упаковку. Олли глупо посмотрел на несорванный целлофан, открыл пачку и выложил несколько штук на тарелку.
Через пять минут он, как и немного раньше, сидел на диване напротив викария и держал в руке кружку с чаем. Олли жестом пригласил Фортинбрасса угоститься печеньем, но тот покачал головой:
– Очень соблазнительно, но я воздержусь, спасибо. Я что-то набрал несколько лишних фунтов за последнее время. – Он улыбнулся и похлопал себя по животу. – Какой все же красивый дом. – Он обвел взглядом изящный лепной карниз на потолке и прекрасный мраморный камин.
Господи, как странно, мелькнуло в голове у Олли. Это ведь тот же самый диалог, что они вели пару минут назад.
– Будет красивым, если мы когда-нибудь закончим с ремонтом.
– Уверен, что закончите. Он напоминает мне о доме, где я вырос. Мой отец тоже был викарием, и до тех пор, пока мне не исполнилось пятнадцать, мы жили в роскошном доме приходского священника в Шропшире. Я говорю «роскошный», но на самом деле зимой это был сущий кошмар, потому что отец не мог позволить себе установить центральное отопление. К сожалению, нам, священникам, платят не слишком много. И все зимы моего детства мы проводили в кухне, держась как можно ближе к плите Aga – она ведь долго сохраняет тепло. – Он сделал глоток чая и бросил взгляд на тарелку с печеньем, явно борясь с собой. – Так расскажите мне, как вы и ваше семейство устроились на новом месте? По телефону вы сказали, что возникли какие-то проблемы?
