– Да, – сказал Олли. Он просто не знал, что думать. – Я… ну, словом, я подумал, что будет неплохо поговорить с вами с глазу на глаз.
Викарий кивнул. Его лицо было совершенно бесстрастным.
– Я ездил к преподобному Бобу Манторпу, как вы и советовали, – сказал Олли во второй раз за… сколько там минут?
– Очень хорошо! И как он?
– А вы не слышали?
Выражение лица викария немного изменилось.
– Нет – не слышал о чем?
Олли во второй раз сообщил ему печальные новости.
– О господи Иисусе! Какая жалость! Я встречался с ним всего несколько раз, но… Он был так предан своему делу… он…
Викарий вдруг замолчал на полуслове и уставился через коридор куда-то в холл.
Олли снова увидел ту же тень – как будто кто-то маячил за дверью. Его слегка затрясло.
Все еще глядя на дверь, Фортинбрасс спросил:
– А… кто-то еще живет в доме, кроме вас с женой и вашей дочери – кажется, вы говорили, что у вас дочь?
– Да, Джейд, ей двенадцать. И больше здесь никто не живет.
Олли все еще видел тень; она слегка двигалась. Он вскочил, большими шагами пересек коридор, распахнул дверь и вышел в холл.
Там никого не было.
– Очень странно, – сказал Олли, вернувшись в гостиную. К его неимоверному облегчению, викарий по-прежнему сидел на диване и в этот момент как раз протянул руку за печеньем.
– Нет, не могу устоять, – признался он. – Как там Оскар Уайльд выразился насчет искушения?
– Я могу устоять перед чем угодно, кроме искушения, – подсказал Олли.
– Да. Очень верно сказано. – Он надорвал самый краешек обертки и откусил маленький кусочек. – Они всегда напоминают мне о детстве, – сказал он, прожевав печенье.
– И мне тоже.
Олли чувствовал себя немного странно – как будто находился не совсем в собственном теле, а как бы парил над ним.
Он неожиданно вспомнил Брюса Каплана и их вчерашний разговор после теннисного матча.
«Может быть, привидения – вовсе и не привидения, и это явление как-то связано с нашим пониманием времени… Что, если все когда-либо произошедшее существует и сейчас – и прошлое, и настоящее, и будущее происходит одновременно, и мы застряли в ловушке, в одной крохотной точке пространственно-временного континуума? И иногда мы, как сквозь приподнятый уголок занавески, можем увидеть кусочки прошлого, а иногда и будущего?»
Но сейчас они в настоящем, не так ли? Викарий откусил еще кусочек шоколадного печенья. Потом еще. Олли бросил взгляд в холл. Тень снова была там. Как будто бы кто-то стоял за дверью.
– Что там такое, Оливер? Кто-то пришел и хочет к нам присоединиться?
– Там никого нет.
Они оба встали и вышли в коридор, Фортинбрасс впереди, Олли за ним. Холл был пуст.
Они вернулись в гостиную.
– Именно поэтому я вам и позвонил, – сказал Олли и быстро глянул в окно, в надежде, что Каро не вернется, пока они не договорят. Он знал, что ее не будет еще долго – даже покупка продуктов занимала у нее минимум пару часов, – но все равно беспокоился.
– Пожалуйста, расскажите все как есть. Все, что вас тревожит.
– Хорошо, спасибо. Когда я ездил к Бобу Манторпу, в четверг, он сказал мне, что об этом доме ходят нехорошие слухи. И еще он сказал, что в каждом графстве в Англии, в местной епархии обязательно есть экзорцист – или… я не помню, как вы правильно их называете. Словом, кто-то, к кому священник обращается в случае, если в его приходе происходит нечто странное, чего он не может объяснить. Это так?
Фортинбрасс задумчиво кивнул:
– Ну, в широком смысле да. Вы хотите, чтобы я организовал вам встречу с таким человеком? Чтобы он приехал сюда?
Олли увидел, что Фортинбрасс мельком посмотрел на дверь. Тень оставалась на прежнем месте.
– Скажите, Олли. Вы кажетесь мне очень рациональным человеком. Вы уверены, что хотите связываться со всем этим? Может быть, вы все же предпочли бы закрыть глаза на то, что вас беспокоит? Просто игнорировать это и подождать, пока оно исчезнет само по себе?
– Вы ведь видели тень там, за дверью, преподоб… Роланд? – Олли показал на коридор. Теперь тени не было.
Фортинбрасс дружелюбно улыбнулся:
– Возможно, это просто игра света. Или ветка, которую шевелил ветер.
– Сегодня нет ветра.
Фортинбрасс задумчиво обхватил кружку ладонями.
– Я атеист, Роланд. В мою голову вколотили достаточно религии в школе. Всю эту ботву из Ветхого Завета о мстительном, жестоком, эгоистичном Боге, который пошлет тебе гибель, если ты не поклянешься в вечной любви к нему. И что все это значило?
Некоторое время викарий внимательно изучал его лицо.
– То, каким Господь предстает перед нами в Ветхом Завете, действительно может послужить испытанием для наших несовершенных умов. Этого я отрицать не могу. Но я думаю, что мы должны взглянуть и на Новый Завет, чтобы найти настоящее равновесие.
Олли исподлобья посмотрел на викария.
– В данную секунду я готов принять все, поверить во что угодно. Мы живем в кошмаре, без всяких преувеличений. Я чувствую себя так, будто нас осадили какие-то злые силы. – Он настороженно взглянул на потолок, потом на стены, потом в коридор и вздрогнул.
Фортинбрасс поставил кружку на стол и положил рядом обертку от печенья.
– Я здесь, чтобы помочь вам, а не чтобы осуждать. Не хотите рассказать мне подробно, что у вас происходит?
И Олли перечислил ему все, о чем смог вспомнить. Как его теща впервые увидела привидение. Как потом с ним – с ней – столкнулся тесть. Как ее видела Каро. И подруга Джейд. Про светящиеся сферы, которые видел он сам. Перевернувшуюся за ночь кровать. Случай с кранами. Фотографию Гарри Уолтерса. Смерть Паркина и последовавшую почти сразу за ней смерть Манторпа. Сообщения на экране компьютера. Имейлы, посланные его клиентам. Единственное, о чем он не упомянул, – это странное дежавю с участием самого викария этим утром.
Закончив, Олли откинулся на спинку дивана и вопросительно взглянул на викария.
– Все это звучит безумно, я знаю. Но поверьте мне, я говорю правду. Все это – правда. Я сумасшедший? Или мы все сумасшедшие?
Вид у Фортинбрасса был очень встревоженный.
– Я вам верю, – сказал он.
– Слава богу, – с облегчением выговорил Олли.
– Я попрошу помощи. Я не знаю формальностей, но я спрошу.
– Должна же церковь уметь с этим справляться, – стоял на своем Олли. – Так мы больше жить не в силах. И уехать мы тоже не можем – если бы только могли, нас бы уже давно тут не было. Но вы же постараетесь нам помочь, да? Ну хоть как-то? Я очень надеюсь.
Через час, когда Олли стоял на крыльце и провожал взглядом машину викария, подъехала Каро. Он открыл ей дверь и помог выбраться наружу.
– Привет, дорогой. Кто это был?
– Викарий, – ответил Олли.
– И… что ты ему рассказал?
– Да, в общем, все.
Каро прошла к багажнику и распахнула его. Он был забит бело-зелеными пакетами из супермаркета.
– Я помогу тебе занести все внутрь, – предложил он.
– Так что сказал викарий? Он тебе не поверил или обещал нам помочь?
Олли взял четыре самых тяжелых пакета.
– Он и сам кое-что видел, пока здесь был.
Прижимая к груди пакет полегче, Каро вслед за мужем вошла в дом.
– И как он к этому отнесся?
– Очень серьезно.
– Отлично, – саркастически заметила Каро. – Вот теперь мне стало гораздо, гораздо легче.
Они свалили пакеты на стол в кухне, и Олли обнял ее за плечи.
– Мы справимся, дорогая. Я тебе обещаю. Через год мы будем вспоминать все это и смеяться как ненормальные.
– Я уже смеюсь, – горько сказала она. – Я смеялась все время, пока ходила по супермаркету. Какая смешная у нас стала жизнь, а?
43
Суббота, 19 сентября
Днем Олли выглянул из окна своей башни, которое выходило на север, и увидел Джейд и ее подружку Фиби у озера. Они хохотали, дурачились вовсю и бросали что-то уткам – вероятно, хлебные крошки.
Все свое детство – а оно не было особенно счастливым – Олли мечтал стать взрослым и вырваться из скучной, отупляющей жизни родительского дома. Но теперь он невольно позавидовал детской невинности и отсутствию проблем. Детям не нужно иметь дело с таким высокомерным дерьмом, как Чамли. Он знал, что взросление – тоже нелегкая штука, со своими горестями и травмами, но, учитывая все, что навалилось на него в данный момент, с радостью согласился бы снова превратиться в ребенка.
Что означало первое появление викария сегодня утром? Он видел его, разговаривал с ним – и тем не менее преподобный внезапно исчез. Потом он явился снова. Олли постарался припомнить их разговор с Капланом, вникнуть в его теорию. «Мы живем в линейном времени, так? Передвигаемся из пункта А в пункт Б, а дальше в пункт В. Утром просыпаемся, вылезаем из кровати, пьем кофе, едем на работу и так далее. Так мы воспринимаем день. Но что, если наше восприятие неверно? Что, если линейное время – это только конструкция, выстроенная нашим мозгом, которую мы используем, чтобы происходящее с нами приобрело смысл?
