А так мне комнату выделили, я и завалился на топчане спать. Обещали поднять за полчаса. Не обманули, подняли. Я прополоскал горло, прочитал сценарий, и прихватив инструмент прошёл в дикторскую. Не в саму, там ещё передача шла, в предбанник. А как закончили, пустили меня, диктор как раз зачитывал данные из боевого журнала моей сборной группы. Как под Кобрином колонну немцев огнём танковых пушек встретили, как этим же днём роту СС полностью уничтожили из засады, а следующим утром ещё одну колонну, хорошо её потрепав. Описывать, что моя группа была разбита, не стал, так что пока шло это описание, я успел устроится, мехи пока не отстёгивал, после чего поздоровался, отвечал на вопросы диктора. Кто и откуда, описал как встретил войну в разбитом гражданском поезде, под бомбами, ну и как стрелок получил под командование танковую часть. Потом вопрос был насчёт наград, попросили описать как получил. Хм, странно, этого в данном мне написанном сценарии разговора не было, ответил, как и спросили:
- Комдив наградил лично. Ничего сложного.
- Я имею ввиду за что вас наградили, - сразу же поправился диктор.
- Орден я получил за месть. А вот медаль за совокупность в участи трёх боевых операциях, где противник понёс большие потери. Также деблокировал окружённый стрелковый батальон, двумя пушечными броневиками действовал, и позволил им отойти, вырвавшись из ловушки. В этом бою мой броневик был подбит из бронебойного ружья, в двигатель попали. Пока экипаж второй машины вёл огонь, мой экипаж кидал троса для буксировки, я закидал гранатами отделение солдат Вермахта, что к нам подбиралось, и добил их из трофейного пистолет-пулемёта. Собрал документы и оружие. Также обнаружил в рытвине нашего раненого стрелка и вынес его. Боевая машина была благополучно эвакуирована, раненый сдан медикам. А машину вернули в строй на следующий день. Перекинули двигатель разбитого авиацией грузовика.
- Очень интересные вы бои описываете. А вот орден и месть? Это как?
- За своих нужно мстить всегда. Дивизия, которой нас придали для усиления, отходила под ударами немецких войск, превосходящих войск. Однако дивизия огрызлась, и немцы несли потери. Иногда к нам выходили наши бойцы и командиры, тех разбитых частей, что оказались в окружении, очередная группа сообщила, что встретили санитарный обоз с ранеными. Их нужно было вывести к нам. Эту задачу комдив поручил моему подразделению. У меня на тот момент был лёгкий танк, и два пушечных броневика. Пройти передовую удалось без проблем. Она не сплошная. Обоз мы нашли, то что от него осталось. Судя последам гусениц, давили повозки с ранеными какие-то танкисты. Девчат-медсестёр изнасиловали, запытали, вырезая звёзды на спинах, груди отрезали. Некоторых из обозников на кол посадили, глаза выкололи. Других раненых, в шеренгу укладывали и катились на танке, сначала ноги давили, измывались, потом по животам, кто ещё жив был. Тяжёлые, ползти не могли. Пожилого врача, видимо старшего в обозе, облили бензином и подожгли, наблюдая как бегает живой факел. Следы своих действий они не прятали. Такие зверства я встречал не раз, обычно ими занимаются войска «СС». Ещё они выполняют преступный приказ, расстреливать евреев, политработников и сотрудников НКВД на месте, если те попали в плен, и выполняют этот приказ от и до, - диктор сидел бледный, с ужасом глядя на меня, такое в эфир выпускать точно нельзя, я же продолжал. - За своих нужно всегда мстить, а солдат СС я не беру в плен с начала войны, поглядев на их зверства. С начал войны моё подразделение их уже с две тысячи набило. Мы двинули по следам ушедшей моторизованной колонны, что это всё натворила. Обнаружили их в пяти километрах, встали на ночёвку на берегу озера. Вечер был. Я с командирами бронемашин провёл пешую разведку, распределив цели, после этого, мы, сблизившись, ударили. Немцы позволили нам вплотную подойти. До этого мы захватили грузовик с продовольствие, и эта трофейная машина шла впереди, вот те нас за своих и приняли. Немцев оказалось не так много, этих нелюдей, а людьми их не назвать, около трёх сотен насчитали. Моторизованная рота дивизии СС «Рейх», при трёх танках, пяти бронетранспортёрах, и двенадцати грузовиках. Как подошли, так и ударили. Первым делом по танкам, из пулемётов по пехоте, потом бронетранспортёры и грузовики. А местность, открытая была, некуда уйти, от пули не убежишь. Кто в воду прыгал, и там пули доставали. Озеро небольшое красным от крови стало. С нами грузовик со стрелками, пятнадцать бойцов. Когда мы закончили, те прошлись, почти два десятка эсэсовцев сдалось, ранеными были. А я за месть, око за око и зуб за зуб. Слили бензин с разбитых немецких машин, что не горели, облили и наблюдали как живые факелы бегают. Знаете, среди наших руководителей есть такие люди, что говорят, не повторяйте за немцами, будьте людьми, я считаю, они не правы. К таким нелюдям, может быть отношение только то, какое они заслуживают. Не были эти руководители на войне, не видели всё то что видел я, иначе такую ересь бы не говорили. С нами политрук был из штаба дивизии, молодой парень, он там у уничтоженного санитарного обоза поседел, разом, стал седым, а ему было как мне, двадцать пять лет. Он всего сутки как на войну прибыл, первый бой. Закончилось все тем, что убедившись, что выживших у немцев нет, забрали трофейную технику, три грузовика и бронетранспортёр, и вернулись в расположение дивизии. Продовольствие отдали в медсанбат, оно для офицеров было, вино, колбасы, сыры и шоколад. По пути ещё расстреляли гаубичную батарею, случайно попалась, часть артиллеристов погибли, другая часть разбежалась, а орудия были уничтожены. Бронебойными по казённикам дали и только на металлолом. Вот, за уничтожение моторизованной роты и батареи, и был награждён орденом, мои бойцы и командиры медалями. А за девчат мы отомстили. То, что роту побили, их убийц, это другое. На войне такое правило, если наших раненых и медиков побили, наши обязательно сравняют счёт. Через два дня был обнаружен пункт сбора немецких раненых, навели артиллерию и ударили. Я наблюдателем был. Никто не выжил. Око за око. А по боевому журналу записали уничтожение миномётной батареи. Это и есть правда войны. За своих нужно мстить всегда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Диктор, сглотнув, всё же повёл нашу беседу дальше. После этого я и спел, задушевные песни были, пятой про войну и танк, но это уже второе. Выложился полностью, и вижу людям понравилось. Вот так попрощавшись, я и покинул дикторскую. Огафов встретил, я как раз вернул инструмент местному сотруднику, вот тот и спросил, с задумчивым видом:
- Это правда, про обоз?
- Да, двадцать две повозки. Никто не выжил. Девчат семеро, молодые ещё, не целованные были. Роща небольшой была, где те прятались, по ночам двигались, обнаружили, там их и раскатали. Для успокоения скажу. Было ещё с десяток санитарных обозов, они благополучно перешли к нам. Разведка помогала. Специально искала.
- И политрук поседел, - покачал тот головой.
- Зрелище ещё то было, - вздохнул я, и тряхнул головой, прогоняя воспоминания. - Он застрелился. Как мы вернулись, написал рапорт и застрелился из своего «Нагана».
- Жуть какая.
- Да слабак он, - отмахнулся я. - Идём в буфет, пожинать хочу.
Мы в буфете заказали чаю с печеньем, а другого ничего не было, закончилось, и вот так общаясь и разговорили, о войне уже не касались, только о песнях. Пообещал, как буду в Москве, загляну. Только вряд ли мне позволят петь, если только в узком кругу. Генералы на публике не выступают. Если только пластинку записать, а то и не одну. А так, покинув здание радиовещания, направился к гостинице. Тут не так и далеко идти, за полчаса дошёл. А в гостинице меня уже ждали. Нервничающий незнакомый капитан. Срочно дёрнули и повезли в бронетанковое управление. Выдали приказ о назначении командармом, новое командирское удостоверение, приказы о формировании армии в тылу у немцев, печати и бланки, бумагу серьёзную, что любого мог нагнуть и заставить мне подчинится. Форму уже приготовили, но одного комплекта. После этого в Кремль, Сталин ВСГДА лично знакомился с молодыми генералами, ну и с командирами дивизий, было у него такое правило. После этого вернулся в гостиницу, время пол десятого было, стемнело уже. Начёт самолёта, доставить меня в тыл к противнику, отказался, сказал свои пути имею. Следующей ночью и двину. А задержался из-за формы. Мне одной мало. Поэтому, как вернулся в гостиницу, вызвал портного, у дежурного всегда есть на примите. Несмотря на вечер, тот примчался, я посулил щедрый гонорар, снял мерки и пообещал завтра к вечеру всё будет готово. А заказал две повседневные генеральские формы, две шинели, две фуражки. Сапоги не нужно, есть запас в хранилище. Сделал уже в этой жизни. Причём, парадную форму генерал-майора автобронетанковых войск, что мне выдали в управлении, это чтобы Сталина посетить, тот тоже забрал. Чуть-чуть не совпадала, переделает. Ну а я спать, почти полночь была, когда портной ушёл. Аванс выдал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
