***
- Вроде тихо, - сказал я, глядя в бинокль на окраину деревушки.
Мой заряжающий, что лежал рядом, задумчиво покусывал травинку, держа в левой руке цевьё «СВТ». Всего пять дней, и из мальчишки-курсанта тот превратился в опытного фронтовика. Если не матёрого, то близко.
Наша сборная группа просуществовал ровно двое суток. День формирования я тоже считаю, и погибла утром двадцать четвёртого июня, в местечке у села Иванова, недалеко от Пинска. Погибло глупо, погибло подло. Тут вообще как история пошла? После засады у Кобрина мы двинули к Пинску, дважды налёты переживали. Один грузовик потеряли и танк Бурова, прямое попадание, экипаж погиб. Я взбесился и сменив наводчика на зенитке, ссадил с неба четыре «Лаптёжника». Расстреляв лётчиков, что прыгнули с парашютами. Однако, найдя отличное место для засады, авиаразведчик к тому моменту уже улетел, подготовились. Наши пограничники за это время нашли несколько брошенных единиц техники. Я старшину отправил с танкистами. Те пригнали два «Т-26-ых», «БА-10», и три грузовика. Всё на ходу и без топлива. Тут и экипажи сформировали, пополнили всем что нужно, и они участвовали в засаде. Себе разведчики два мотоцикла добыли, с колясками. Один наш, брошен без бензина, второй немцев. Те встретили из засады мотопатруль, два мотоцикла. Один расстреляли, второй захватили, и языка мне привезли. Пусть ранен, но говорить мог. Да и карта у патруля была. Уже легче. Никого не удивило что я хорошо говорю по-немецки, единственный полиглот в нашем отряде. А засада удалась, крупную колонну мы пропустили, опыт боя у Кобрина давал намёк, что нужно искать добычу себе по плечу, а вот чуть позже появилась на дороге моторизованная рота, усиленная пятью танками, три «двойки», и две «тройки». Убедились, что дорога пуста и ударили, потом вышли все три «тридцатьчетвёрки» и довершили разгаром. Тут и лёгкие тоже поработили. Собрали трофеи, я объяснил свою политику, убил врага, всё с него твоё, не тобой убитый враг, взять с него - мародёрство. Так что многие прибарахлились, бинокли разошлись, планшетки, карты местности, пистолеты, наручные часы. Две сотни немцев положили тут. Рота СС была, пленных я не брал и своим запретил. Двадцать шесть единиц техники, если три мотоцикла не считать. Целого ничего не осталось. Мы двинули по дороге и укрылись в другом лесу, от воздушного разведчика, я дал отдых, три часа, потом марш на полночи в сторону Пинска, и встали на отдых в роще у села Иваново. Всё устали, он нужен был. Там на нас на рассвете на запах готовящегося завтрака и вышла группа окруженцев, сотня бойцов и командиров, старшим был майор, командир стрелкового полка. Контуженный майор и принял над нами командование, как я не кривился. Ограбил на припасы, всё сожрали, на патроны. А утром, когда немцы появились на дороге, нас просто в атаку направил, неподготовленную, сам поддерживая со своими стрелками, бежал следом.
Начало колонны мы снесли, хотя все лёгкие такни потеряли, и двинули дальше, гробя всё что видели, стрелки отстали, а тут одна «тридцатьчетвёрка» вспыхнула, вторая, и я заметил шесть самоходок арт-штурм, работали по нам. Маневрируя я начал выбивать их одну за другой, их лобовая броня не держала мои снаряды, тем более я сблизился с ними до трёхсот метров, пока меня не подбили. Колонну в пятьдесят единиц автотехники мы разбили, орудия давили, пушки, солдат расстреливали, четыре самоходки у меня на счету, шесть танков, их тут немного было, и около трёхсот солдат и офицеров. Такой результат нашей работы. Мой танк последним подбили, гусеняку сбили, обездвижив, и почти сразу подожгли, мы с заряжающим ничего, а вот мехвод и стрелок-радист сомлели, удар по ним пришёлся, окалиной от брони побило, пришлось вытаскивать, сбивая пламя с комбезов, и тащить в сторону. Вещи я в хранилище незаметно прибрал, так в пшенице и просидели, к счастью немецкие пехотинцы цепью мимо прошли, мы ползли по-пластунски всё дальше, буксируя своих контуженых товарищей. Я иногда поглядывал, немцы двинули вперёд и смяли отряд майора, что уцелело собрали, сгоняя пленных, около тридцати, там и мои ребята были, и под конвоем в тыл, после чего двинули дальше. У разбитой колонны работали похоронные команды, санитары. Мы до рощи добрались, где наши грузовики остались, пусто, сбежали. Так и двинули дальше по ночам, днём отсыпаясь. Нашли бы грузовик брошенный, на нём бы поехали, но не попадалось нам целой автотехники. Только вчера вечером приметил в открытом поле «полуторку» с открытым кузовом, сам сходил, на вид целая, бак пустой. Залил литров пять и завёл, ну и остальное залил, забрал своих, со мной пятеро будет, на нас ещё один танкист выполз из подбитых танков моей группы, у рощи дело было, парни оклемались после контузии, но всё равно пока тяжело им, пусть отлежатся. Хотя сами уже ходили, ухаживать не надо. Мы проехали за вечер километров тридцать, шугаясь всех облаков пыли на горизонте и добрались до Слуцка. Объехали его и найдя лес, встали на ночёвку. А посланный на разведку заряжающий сообщил, что нашёл брошенный броневик, пушечный. Я сам решил сходить, пока завтрак готовился, вот с едой проблем нет, кормил из своих запасов, и вот с опушки наблюдал жизнь деревни, и на пустой полевой дороге, метрах в ста от околицы, стоявший советский броневик «БА-6», с закрытыми дверцами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Немцев в деревне не видно, тихая деревенская жизнь. Однако чуечка говорила, что что-то не так.
- Собаки не лают, - сказал я, нахмурившись.
Сделали мы так, приметили где мальчишки пошли к лесу, трое было, и перехватили. От них и получили информацию. Немцы были, много, постреляли собак, переночевали, и утром уехали. Броневик их не заинтересовал, хотя открыть смогли, долго возились, пытались развести, но потом заперли. Мы двинули в обратный путь. Броневик неплохо бы прихватить, в хранилище тот войдёт, даже чуть место останется. А пока шли обратно, я приметил тёмную массу в стороне. Это интересно. Велев заряжающему идти дальше, сказал, что хочу ещё раз глянуть деревню, скоро буду, сбегал и глянул что там спрятали в лесу. Закиданная уже пожухлыми ветками стояла редкая машина - пикап на базе «эмки». Да, я помню, что был у нас такой трофей с мародёров, но там обычная машина, а тут вездеходная, в цвете хаки. Даже модель помню, «Газ-61-417». Хм, их вообще-то в этом году начали выпускать, новая. Проверил на минирование, чисто, машина блестела новизной. Проверил шильдики, сборка мая этого года. Новьё. Бак пустой, заправил и завёл. Громко затарахтел мотор, прогреваясь, но машина в порядке. Заглушив, убрал её в хранилище и сбегал к опушке, пусто, бегом до броневика, приготовив танковый ключ, открыл дверцы, и осмотрел. Пусто, даже замок с пушки снят, все пулемёты. Под передком лужа масла. Хана движку. Ну его. Так что рванул обратно. Всё бегом. Как раз к завтраку успел вернуться. Для нас завтрак, а тут вечер, часа через четыре стемнеет, и мы двинем дальше.
Вернулся я со свёртком, говоря:
- Заглянул в крайний дом, обменял на еду трофейные часы. Глянул броневик, под ним лужа масла, не на ходу.
А достал из свёртка свежий хлеб, каравай, и солёное сало, тоже свежее, также вызвали радостные возгласы головка чеснока и лука. Пока один боец нарезал бутерброды, я проверил как в двух котелках доходит каша. В третьем вода для чая. Кинув по паре кусочков сала в кашу, пусть будет для аромата, тут я замер и дал знать своим бойцам, чтобы замерли. Между прочим, мой мехвод со пулемётчиком, наконец отошли, говорят слышать стали, звон прошёл. Вот и прислушался. По лесу кто-то шёл, похоже в нашу сторону.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Кто-то идёт, - сообщил я. - И к нам. Как бы не на дым от костра и приготовления каши. Приготовить оружие. Сержант, присмотрите за кашей.
У меня было четверо бойцов, как я и говорил. Мой экипаж, курсанты все, красноармейцы, и младший сержант, командира танка «Т-26». У мехвода моего и пулемётчика лица в оспинах от ранок, от окалины чистил, потом обрабатывал зелёнкой. Вид тот ещё, в остальном порядок. По оружию, то у меня пистолет «ТТ», у мехвода и младшего сержанта Синицына - «Наганы», у заряжающего и пулемётчика «СВТ». Те приготовили оружие, кто-то за машиной залёг, другой за дерево встал, а я ушёл чуть лес и пробежавшись вышел в тыл к неизвестному. Скривившись, не люблю политработников, я подошёл к тому из-за спины, и прижав лезвие ножа к горлу, что явно стало неожиданностью, вон как дёрнулся в испуге, спросил:
