— Храни меня, Господь, в тени Своих Крыльев и избавь меня от всех бедствий, не стесни сердце, не помрачи глаза мои, надели силой руки мои… — забормотал Машег тихую молитву.
Беззвучно, едва шевеля губами. Господь услышит, а другим — незачем.
Барон не представился. Посчитал ниже своего достоинства.
Сергей тоже представляться не стал. Да его и не интересовало, как зовут этого важного франка. Его интересовало другое: насколько тот вынослив?
Круглый шлем, длинная, почти до колен кольчуга, что-то вроде поножей на ногах и еще щит несколько непривычной овальной формы. По прикидкам Сергея, вся эта «утварь» должна была весить килограммов пятнадцать. Минимум. Плюс меч. Хороший, кстати. Узкий, легкий, относительно длинный. Типичный «франк». Ну а какой же еще должен быть у франкского барона?
— Хороший у тебя меч, — сказал ему Сергей, когда понял, что «благородного» обмена приветствиями не будет. — Я возьму его вместо этого.
Сергей поднял меч, который держал в левой руке. Клинок, временно позаимствованный у Траина.
Барон не сказал ничего. Просто бросился в атаку. И Сергей должен был признать, что противник хорош. Быстрый. И точный. Сергей еле увернулся. Сначала от щита, потом от меча. Контратаковать он даже не пытался. Не успел бы.
Они поменялись местами. Теперь солнце оказалось против Сергея, но это было не принципиально. Да, противник выше ростом, но задирать голову Сергей не собирался. Люди передвигаются с помощью ног, так что начало атаки он не пропустит.
И не пропустил. Та же связка. Даже не интересно. Нет, не та же. Рубящий сверху оказался финтом. Доворот кисти — и укол снизу в живот. Короткий, резкий. Достал! Правда, на последнем сантиметре и потому лишь чуть промял кольчугу Сергея, который не стал уворачиваться. Отступил на шаг, и потому удар франкским щитом не сшиб его с ног, а пришелся в пустоту.
Франк был хорош. Развернуло его совсем чуть-чуть, но все же развернуло. Чем Сергей и воспользовался: хлестнул саблей по ноге франка.
Не вышло. Барон успел сместить ногу, и хлест пришелся по наколеннику. Тоже самым кончиком, так что лишь поцарапал металл.
Вот казалось бы — зачем защищать левую голень, когда есть щит? Однако пригодилось. Позиционное преимущество. Франк атаковал снова. И еще раз. Сергей без труда разгадал стратегический замысел: прижать его к донжону и лишить маневра. Могло получиться. Но не получалось. Двигался франк отлично, но поножи и прочее железо его подтормаживали. Самую малость, но и малости хватало, чтобы Сергей успевал уклоняться. Но не отступал. Все время держал минимальную дистанцию. Рискованно, да, зато барон не ослаблял напор, бил, теснил, рубил безостановочно. Он шумно дышал, раскраснелся, но скорости не сбавлял. Разве что стал более предсказуем. А может, Сергей вник в его манеру, перестал реагировать на обманки и будто считывал заранее каждую атаку.
То было интересное ощущение. Словно во время учебного поединка, когда все оговорено заранее. Более того, Сергей даже рисковал время от времени провоцировать атаку, когда барон начинал сбавлять темп. Например, отскочить к стене, а потом в самый последний момент выскользнуть. Такая игра, конечно, требовала дополнительных усилий, и Сергей тоже слегка запыхался. Но его противнику приходилось куда труднее. Быстрота, сила, отличная координация, все его главные козыри уже не работали. Барон заметно замедлился, щит перестал порхать орлиным крылом — рука устала. И наконец он подставился: леворучный меч Сергея, скользнув вдоль франкского клинка, проткнул кисть. И произошло это в тот момент, когда барон оказался спиной к донжону и как раз на таком расстоянии, чтобы частично закрыть Сергея от арбалетчиков.
Взмах сабли вышиб меч из руки барона. Шаг вперед… Франк попытался оттолкнуть Сергея щитом, но закоченевшая от усталости рука подвела. Сергей оказался вплотную к франку, а клинок — у его горла. Одно движение — и все. Нашейный платок не защитит от индийского булата.
Барон замер. Даже дышать стал пореже, а ведь только что пыхтел и свистел, как кипяток под крышкой.
— Ты можешь умереть, — сказал Сергей. — Прямо сейчас. А можешь жить дальше. Править своим баронством, растить детей, любить женщин… Что ты выбираешь?
— Чего ты хочешь, норманн? — прохрипел франк.
— Мы возьмем кое-что из твоих богатств, — сказал Сергей. — Мы взяли бы все, если бы ты отказался от поединка. Но ты вышел, и я сдержу слово. Тридцать марок серебром. И твое оружие. Оно мое по праву победителя. Что ты выбираешь?
— У меня нет тридцати марок серебром, — прохрипел барон. — Может быть, две или три. Еще драгоценности моей жены. И пять бочек вина. Больше ничего ценного у меня нет.
Вот это вряд ли. Насчет «ничего ценного». Однако жадничать не стоило. Стоило поторапливаться.
— Вели своим принести серебро и драгоценности, — сказал Сергей. — И бочки тоже. Вино я люблю.
Вино выкатили быстро. А вот шкатулку с драгоценностями — минут через десять. Судя по женским воплями, в донжоне тоже произошел поединок. Но воля барона, воплощенная в решимости его слуг, победила.
Не исключено, что только частично, поскольку шкатулка была большая, а украшений в ней — всего ничего. Пяток золотых колец, фибула с гранатом и тонкая золотая цепь граммов на сто. Все это женское счастье лежало поверх кучки серебряных денье-денариев, весивших в совокупности около килограмма. По примерной оценке Сергея, на тридцать марок это точно не тянуло.
О чем он и сообщил барону.
Но сразу успокоил: убивать никого страшные норманны не будут, доберут недостающее продуктами.
Договорились. Сыр, зерно, люжину живых свинок и полдюжины овец погрузили на телеги. Туда же отправились и бочки с вином. Аж семь штук.
Барон, правда, предлагал открыть бочки прямо там и выпить за разрешение конфликта, но Сергей не повелся.
В общем, удачно сходили. И добрались благополучно.
Разумеется, никакой доли старшим Сергей выделять и не подумал. Нефиг. Рёреху только заслал пару бочек вина. Княжич отдарился тремя рулонами парусной ткани. Варяги тоже времени зря не теряли.
Так они и шли, внушая ужас и сея бедствия, пока в один прекрасный (речь исключительно о погоде) день проект Хрольва Рёнгвальдсона по прозвищу Гёнгу, то бишь Пешеход, героический проект «завоевание и разграбление Парижа», всего за одну ночь не обратился в прах.
Глава двадцать третья
Каждый сам по себе
Река Сена, близ устья реки Эр
— Они ушли, — сказал Гейр Седое Перо, стараясь не глядеть на Хрольва, чье лицо сегодня было как никогда похоже на рожу тролля. Каменного тролля. — Собрались и ушли. По той реке, что мы миновали вчера.
— Зачем?
Хрольв был в ярости. Но он не стал бы тем, кем стал, если бы не умел сдерживаться.
— Бьёрн велел тебе передать: ему во сне явился дед и сообщил, что выше по течению той реки находится франкский гард Шартр. Когда-то дед Бьёрна взял в этом городе славную добычу, поскольку там находится дом самого важного христианского жреца в окрестностях. Бьёрн Железнобокий выпотрошил это капище и взял там много золота. И дед во сне велел внуку повторить его подвиг.
— В Париже золота намного больше, — процедил Хрольв.
— Бьёрн знал, что ты это скажешь, — кивнул Гейр. — Он сказал: да, столица франков богаче, но в Париже высокие стены и много воинов. А этот город его дед брал на меч. А еще он сломал его стену. Бьёрн сделает то же самое. Разобьет стену и возьмет гард. Но без тебя, Рёнгвальдсон. Это семейное дело.
Ярость плеснулась наружу. Хрольв заскрипел зубами. Бешено глянул на Гейра. Тот был храбрым человеком, трус не рискнул бы сказать все это в лицо сыну Рёнгвальда, но никто из присутствующих не осудил Гейра, когда тот попятился.
Однако Пешеход вновь сдержался. Не стал срывать гнев на том, кто всего лишь согласился стать посланцем. До Бьёрна Хрольву не добраться. Пока.
