— Теперь, когда у Марни появился серьезный парень, тебе, наверное, одиноко? — несколькими неделями раньше спросила ее мать.
Люси догадывалась, что от этого одиноко ее матери.
— Нисколько, — ответила она. — Я занята в студии.
— Неужели ты все еще ждешь Дэниела? — поинтересовалась Марни в прошлую субботу, когда Люси отказалась идти на вечеринку с ней и Лео.
— Нет.
Марни полагала, что Люси приняла обет безбрачия, и та ее не разубеждала. Люси не могла признаться подруге, что четыре раза за лето спала с ее братом Александром.
Люси больше не ждала Дэниела. По крайней мере сознательно. Она заставила себя принять тот факт, что на сей раз он за ней не придет. Но в сновидениях по-прежнему тосковала по нему, надеясь, что ее с Дэниелом история прервалась лишь на время и она еще не закончена. «Я не могу вечно тебя ждать», — ловила она себя на мысли в ожидании, когда зазвенит будильник, лежа в постели и размышляя о своих снах.
А сейчас Люси сидела на скамье в зимних сумерках, когда к ней подошел молодой человек и спросил:
— Вы Люси?
Она подняла голову, ожидая, что увидит знакомого. Он был хорошо одет и чисто выбрит, как спортсмен прошлых лет или бывший член студенческого братства.
— Да, — откликнулась она.
Люси его не знала.
— Я Дэниел, — произнес он.
Она вздрогнула при звуках этого имени, словно его извлекли из ее мыслей.
— Разве я вас знаю? — проговорила она.
Пожалуй, это прозвучало не очень тактично, и если бы она постаралась быть вежливой, то выразилась бы по-другому. В его глазах промелькнуло какое-то странное выражение.
— Да, вы меня знаете.
Ей не хотелось играть. Обычно, когда Люси натягивала на брови свою бесформенную коричневую шапочку и глубоко запахивала пальто, ей и не приходилось этого делать.
— Неужели? — воскликнула она без любопытства или кокетства, теребя ниточку на перчатках.
Может, он учился в одном из предпоследних классов? Или был приятелем приятеля, который подбил его на это, потому что члены кружка Люси считали, что ей надо больше выходить в свет.
Он наклонился к ней ближе, словно пытаясь заставить ее снова взглянуть на себя.
— Сейчас я выгляжу по-другому. Трудно будет заставить вас в это поверить, но я Дэниел. Тот Дэниел, которого вы знали.
— О чем вы?
— Я знал вас в средней школе. И давно знал раньше.
Люси встала, ощущая смятение и сильное волнение.
— Не понимаю.
— Я Дэниел Грей. Из Хоупвуда.
— Вы Дэниел Грей?
— Другой, как видите. Но это я.
Она пристально посмотрела на него, пытаясь заглянуть ему в глаза.
— Разве это возможно?
— Хотите прогуляться со мной?
Он двинулся вперед, и Люси последовала за ним. У нее кружилась голова, и, казалось, земля уходит из-под ног. Она дрожала, и в то же время ее прошиб пот. Дэниел шел широкими шагами, и Люси с трудом поспевала за ним.
— Не представляю, сколько вы обо мне знаете, — глядя вперед, промолвил он.
Люси всматривалась в его лицо. Это какая-то дурацкая шутка? Он ведь не может быть ее Дэниелом.
— Не думаю, что знаю о вас хоть что-то, — проговорила она, сразу осознав, что это неправда. — То есть кое-что, вероятно, знаю. — Она заторопилась. А если это действительно он? Споткнувшись об обочину тротуара, Люси забрызгала брюки грязью. — Я знаю про Констанцию, — поспешно произнесла она. — И про Софию.
Теперь она не думала о самозащите. Ее не волновало, звучат ли ее слова разумно или нет.
— Тогда вам о многом известно, — сказал он.
У него был резкий голос, не такой, как она ожидала.
Как ей хотелось снова заглянуть ему в глаза! Неужели это он? Если же это не Дэниел, то зачем он это делает? Люси поверила в то, что люди возвращаются в разные тела, но происходящее не имело никакого смысла.
— Я вас не понимаю, — вздохнула она. — Не понимаю, как вы можете быть Дэниелом. Если вы умерли у моста три с половиной года назад, то сейчас были бы ребенком, так ведь?
В своих фантазиях о новой встрече с Дэниелом Люси представляла, как бросится в его объятия, не отпуская его часами и рассказывая обо всем, что узнала и передумала с момента их последней встречи. Но на деле все было не так.
— Я не могу вам объяснить всего. Существуют тайны, которые никто не понимает. Когда вы станете такой, как я, вам не придется всякий раз вырастать. В редких случаях вы можете… захватить чье-то покинутое тело.
— Что это означает? Вы в состоянии захватить кого-то еще? Зачем кому-то покидать свое тело?
— Обычно выбора нет. Иногда есть. Человек покидает свое тело, когда умирает.
— Но если он умирает, то тело ему больше не служит.
— Да, обычно. Но иногда люди… Как бы мне выразиться проще? Они уходят прежде, чем должны уйти. Ими овладевает страх и уносит их прочь. В тот момент они испытывают искушение.
— Какое?
— Обычно они страдают, и им кажется, что лучше уйти.
Люси пыталась разобраться в собственных эмоциях, но безуспешно.
— И вы вселяетесь в это тело?
— Благоприятная возможность быстро проходит. И, очевидно, тело должно быть пригодным для спасения.
Глядя как бы со стороны, она представила, как этот разговор может прозвучать для прохожего. Но они шли слишком быстро, и вряд ли кто-нибудь мог бы что-то разобрать. Кроме того, она была настолько напряжена и захвачена происходящим, что ей было безразлично. Но о чем же они все-таки говорили? Как вообще она могла принимать все это? Неужели отказалась от надежды, что в мире все станет по-прежнему?
— Но что может произойти с ними? А если они захотят вернуться?
У него на лице появилось решительное, почти требовательное выражение.
— Не захотят. — Не так ли прежде выглядел Дэниел? — Я забираю лишь то, что остается. — Он на миг накрыл ладонью ее руку в перчатке. — А обретавшаяся там душа переходит в следующее состояние, каким бы оно ни было.
— Они возвращаются в новом теле?
Дэниел потер свои замерзшие руки.
— Весьма вероятно. Большинство людей возвращаются.
Люси захотелось убежать прочь, но было стыдно. Ее одолевали сомнения; ведь она всегда все разрушает. Почему бы не попытаться просто поверить ему после всего, что она узнала? Тот факт, что у нее состоялся подобный разговор, означает, что этот парень Дэниел. Кто еще мог знать обо всем этом?
— То есть вы просто… впрыгнули в человека, которым сейчас являетесь. Там ведь существовал кто-то другой.
— Да, постичь это трудно. И в рождении, и в смерти, и в том, что между ними, так много всего такого, чего не понимают обычные люди. Но вы начинаете схватывать суть.
Люси случайно вступила в лужу и даже не почувствовала холода от промокших носков.
— Кажется, да.
Дэниел остановился и вытянул вперед руки. Люси сообразила, что он протягивает руки ей. Она неуклюже сунула ему свои ладони, и он сжал их.
— Люси.
Кивнув, она почувствовала, что глаза ее переполнены слезами и ей трудно на него смотреть.
— Я так счастлив, что вижу вас. А вы?
Все те слова, которые она много раз мысленно говорила ему, застряли в горле.
— Трудно поверить, что вы Дэниел, — призналась Люси.
— Я действительно Дэниел.
Она снова кивнула. Если она не поверит, а это окажется он, как наверняка и должно быть, то опять упустит свой шанс. А она не хотела упускать его.
— Простите меня за прошлый раз, — поспешно произнесла Люси. — Жаль, что я не попыталась лучше понять вас.
Из глаз ее выкатились слезинки.
— Я вас не виню. Никто никогда в такое не верит. Возможно, это и к лучшему.
— Но мне все же жаль.
— Я знаю. — Он смотрел себе под ноги. — Бывают вещи в прошлом, о которых жалеешь.
Выражение его лица было не таким, как Люси представляла. А почему она решила, что знает его или имеет основание чего-то ожидать и предполагать? Она не знала его тогда и не знает теперь. У нее отношения, как говорит Марни, лишь с собственным воображением. А теперь она, вероятно, пытается привязать его к ним?
— Но у нас есть шанс.
Люси с недоумением посмотрела на Дэниела. Его слова отражали ее внутреннюю борьбу. Проблема состояла не в отличии этого человека от прежнего Дэниела, а в отличии реального Дэниела от воображаемого. Разумеется, реальный Дэниел должен отличаться от того, с которым она провела столько часов в уединении своего сознания. Иногда не мешает узнать масштаб своих заблуждений. Это заставило ее вспомнить случай, когда энергетическая компания «Доминэйшн» не смогла попасть в подвал ее дома. Восемь месяцев они присылали им ориентировочные счета, а когда наконец служащий увидел счетчик, то сообщил родителям Люси, что они задолжали четыре тысячи долларов.
— Если хотите, — добавил он.
Могут ли они начать сначала? Неужели, если она захочет, произойдет именно это?
