— Она не София. София — это воспоминание. — Амита спрыгнула со столешницы. — Полагаю, ее зовут Люси.
— Это та же самая девушка.
— И да, и нет.
— То есть?
— Ты скряга, — усмехнулась Амита. Бен и раньше называл его так. — Люби ту, которую любишь, пока она твоя. Это все, на что ты способен. Отпусти ее, когда сочтешь нужным. Если ты умеешь любить, то никогда не иссякнешь.
Слова Бена звучали бодро, но Дэниел был по-прежнему ошеломлен и чувствовал себя уязвимым.
— Попробуй, — ласково сказала Амита, протягивая ему ложку.
Он попробовал.
— Очень остро.
— Правда? — Заглянув в поваренную книгу, Амита вновь захлопнула ее. — С тех пор как мой муж стал служить в армии, я готовлю и читаю. Готовлю и читаю.
— Твой муж?
Дэниелу стало стыдно, что он уставился на соблазнительную полоску ее смуглого живота.
— Да. А когда он вернется, я удивлю его моими кушаньями, — произнесла она, размахивая ложкой.
У него все во рту горело.
— Удивишь, не сомневаюсь.
Некоторое время Дэниел наблюдал за Амитой. Она увлеченно что-то помешивала, резала и бросала в кастрюлю. Казалось, ей доставляет удовольствие бросать перцы в кастрюлю, а не просто класть их туда.
— Иногда не мешает все испортить, — весело призналась она. Потом попробовала зеленое кушанье из маленькой латунной миски. — О-о-о, — задохнувшись, простонала она. — Вот это сюрприз.
— Правда?
— Да! Может, не в хорошем смысле. Приготовление еды всегда непредсказуемый процесс, правда?
На протяжении четырех столетий Дэниел так не считал — с тех самых пор, как семь долгих лет готовил еду на галере, бороздящей Адриатику.
— Нет, — возразил он.
— Ах, но ведь так и есть. — Она заглянула в поваренную книгу. — У меня нет ни матери, ни сестры, которые научили бы меня, так что приходится учиться самой.
Дэниел очень устал. Сказывался долгий утомительный перелет и привычка Бена втягивать его в неопределенные ситуации.
— Как ты находишь для себя что-нибудь новое? — спросил он. — Как тебе удается отыскивать что-то удивительное?
Амита обмакнула палец в зеленую массу и поднесла к его губам. Он лизнул, вкус оказался просто ужасным. Даже отвратительным.
— Ты права. Это настоящий сюрприз.
Почему-то он вспомнил слова, которые произнес Бен, когда они всматривались в ночное звездное небо во время долгой спокойной вахты в Эгейском море: «Я плохо улавливаю общие закономерности».
Дэниел знал, что скоро она заговорит о цели его визита, и случилось это после ужина. Они сидели на нагретой крыше, щелкая семечки и наблюдая за большой семьей, которая расположилась в пляжных креслах на соседней крыше.
— Оборотень — не я, — вдруг произнесла Амита. — Это твой старший брат.
— Правда?
— Да. Теперь он с легкостью крадет тела. У него есть опасный друг.
— Что ты имеешь в виду? Кто?
Дэниел стал торопливо перебирать в уме людей, которых встречал или о которых слышал на протяжении многих лет. Однажды в Генте подошел человек, утверждая, что он архангел Азраил. Женщина из Нового Орлеана, Евангелина Брассо, с группой последователей, говорила, будто видела Апокалипсис. Существовала настоящая преисподняя подобных людей. Дэниел пару раз погружался в нее, но старался избегать. Их обычно окружали прихлебатели, мифотворцы, сплетники и отъявленные лгуны. Среди них ему трудно было сохранять самообладание. Но теперь он жалел, что не удосужился узнать больше.
Амита почесала руку. У нее были тонкие, проступающие, как у птицы, кости.
— Он давно уже копит силу. Ты вот не встречаешься со своей девушкой, а он ее разыскивает.
Дэниел почувствовал, как у него болезненно сжалось горло.
— Он разыскивает Софию?
Амита с хрустом разгрызла семечко и стала выковыривать шелуху из зубов.
— Отыскав ее, он найдет тебя.
— Что ты имеешь в виду?
Она задумалась.
— Вероятно, он уже ее нашел.
Дэниел встал и принялся шагать по крыше. Он чувствовал тяжесть в желудке из-за ужасного ужина с сюрпризом.
— Как такое возможно? Он ведь не умеет распознавать души. Ты сама утверждала. Разве не помнишь?
Она приблизилась к нему и проговорила:
— Очевидно, у него есть помощник.
— Как? Кто? Что ты имеешь в виду?
Снова и снова повторяя одни и те же слова, Дэниел чувствовал себя идиотом. К тому же он знал, что Бен никогда не ответит на подобные вопросы.
— Откуда ты это узнала? — воскликнул он.
Амита пожала плечами, но, заметив его состояние, произнесла:
— Я вспомнила.
Он напряженно всматривался в нее.
— Но этого пока не случилось?
— Нет.
— Я читала Пруста, — объявила она, когда он помогал ей прибраться в кухне.
Амита больше не хотела говорить об Иоакиме или Софии, и Дэниелу пришлось смириться. Он знал повадки Бена. Тот сообщал столько, сколько человек мог переварить, и не более.
— Это правда? — растерянно спросил он.
— Да. У нас в конце улицы есть хорошая библиотека.
— Разве ты не читала его раньше?
— Вероятно. — Амита рассмеялась легкомысленно, если учесть, что жила она вечно. — Мне он нравится.
Дэниел кивнул, протирая стол.
— Что с ним стало?
— Ты имеешь в виду Пруста?
— Да. У него была память?
Если Дэниел ловил Бена на интересующей его теме, которая не относилась к делу, то часть информации могла потеряться.
Амита покачала головой, и ее маленькие золотые серьги задрожали.
— Ни капли. Он теперь домохозяйка в Кентукки. Весьма умелый игрок в бридж.
— Ни капли?
— Да. А Джойс, знаешь, исчез.
— Как?
— Он прожил лишь одну жизнь. Но прожил очень ярко.
— У него не было памяти.
— Да. И у Фрейда тоже. Ты знал?
— Даже не догадывался, — признался Дэниел.
— Но у Юнга определенно была, — оживленно произнесла Амита. — И также у его матери.
— Правда?
— Конечно.
— А у этого… опасного друга есть память?
Она пожала плечами, но глаза ее засияли.
— Понимаешь, он — это не мы.
Амита хотела, чтобы Дэниел остался на ночь. Она предложила лечь вместе, торжественно пообещав, что не прикоснется к нему. То, как она подняла брови, заставило Дэниела рассмеяться. Но он отказался. Ему пора было домой.
Обнимая его, Амита вздохнула.
— Ты любишь свою память, а следует любить свою девушку, — сказала она на прощание. — Помнишь то, что потеряно, и забываешь о том, что у тебя перед глазами.
— Если я выброшу все из головы, кто, кроме меня, будет вспоминать? — возразил он. — И все исчезнет.
— Оно и так исчезло.
Шарлоттесвилл, Виргиния, 2009 год
Дэниел стоял перед зданием Кэмпбелл-Холла. Глядя на освещенные огнями окна, он размышлял, за каким из них сидит она. За последние десять дней он три раза приезжал в Шарлоттесвилл и ни разу ее не видел, тем не менее на душе у него было спокойно. Она окончила колледж. Она могла бы выбрать любое место в большом мире, однако вернулась сюда. У него был адрес ее квартиры на Оук-стрит, но он туда не ходил.
Чтобы разузнать о ней, Дэниел прибегнул к нехитрым уловкам. Познакомился с охранником, дежурившим на входе в архитектурные мастерские. Однажды он разговорился с выпускницей колледжа Розой, которая была знакома с Люси и, похоже, проводила в мастерской все свое время. Дэниел намекнул, что они с Люси друзья, чувствуя себя немного виноватым. Ему претило что-то вынюхивать или вмешиваться в ее жизнь, но со времени приезда из Индии его тревоги усилились. Он не собирается ее беспокоить. Он просто удостоверится, что все в порядке.
Дэниел слонялся у входа, пока не увидел Розу, возвращавшуюся с ужина.
— Привет, как дела? — спросил он.
— Хорошо. Ждешь Люси?
— Да, мы собирались пойти на ужин, — солгал он. — Ты не видела ее?
— Нет, — ответила Роза. — Она бывала здесь каждый вечер до полуночи, но в последние несколько вечеров отсутствовала. — На лице ее появилось заговорщицкое выражение. — В мастерской ходят слухи, что у Люси появился бойфренд.
Дэниел не ожидал от Розы подобной бессердечности.
— Правда? — беспечно произнес он.
— Уходя в среду вечером, Люси принарядилась. Мы не привыкли, чтобы она носила туфли на каблуках или пользовалась косметикой. Она произвела на всех большое впечатление.
Дэниел поймал себя на том, что ненавидит Розу.
— Ладно. Рад за нее. Я об этом не слышал. — У него на лице застыло смущенно-фальшивое выражение, и ему оставалось лишь пытаться сохранить его. — Наверное, я забыл оставить ей сообщение об ужине, — запинаясь, добавил он.
Он представил Розу информантом штази в прошлой жизни.
Итак, Люси вдруг превратилась в девушку, у которой есть бойфренд. Какое тупое слово. Дэниел попытался вспомнить, когда оно возникло в истории языка. Он никогда не будет ее бойфрендом. «Ты станешь тем, кем она захочет тебя увидеть», — шепнул внутренний голос.
