С большим трудом единый фронт заговорщиков, а бабушка не мелочилась, а так и писала «весь мир против меня, но я не сдамся» — в общем совместными усилиями мы повлияли на упрямого бойца Эннет Нитароку, захватили ее в плен, выслушали лебединую душераздирающую песню и оставили на больничной койке строить планы дальнейшей борьбы.
Уф. Я выключила коммуникатор, отодвинула поднос с едой и сидела, вяло выслушивая восторженные воспоминания о гостях-сидхэ, когда к нашему столу подбежал дежурный.
— Хей, это ты менталист Второго отряда?
— Я.
— А что надо? — влез Вито. Остальные тут же подняли головы.
Вихрастый паренек-человек с опаской осмотрел нашу компанию и принял сурово-деловой вид, старательно хмуря брови.
— У нас в приемной срочная ситуация. Квестор распорядился позвать свободного менталиста на допрос. Э-э-э. Но других-то и нет.
— Иду, — я поднялась с готовностью. — Только я никогда не вела допросы.
— А ты и не будешь, их ведут старшие копперы, — объяснил Буч и начал подниматься со стула. — Пойдем провожу, расскажу, что и как. Парни, начинайте тренировку без меня, я подойду попозже.
Мы зашагали за спешащим дежурным. Полутролль немного замедлился, наклонился и тихо спросил:
— Что там у вас произошло с командиром? Босс чем-то недоволен?
Ого. Диего успел в начале трапезы бросить что-то вроде «А ты, Недотрога, подумай над своими действиями». И Буч уже насторожился.
— Эм. Он запретил уезжать домой, а я поехала и подвергла себя и родных риску.
Формулировать прегрешения пришлось на ходу, о чем-то конкретном мы договориться с Фаворрой не успели.
— А, тогда он быстро остынет, — успокоился Буч и принялся мне рассказывать о задачах менталиста на допросах.
На летней практике в прошлом году преподаватель судебной психологии, благородный Истер О’чад, которого мы за глаза называли «Мистер Молчать» за редкостно свирепый характер, показывал нам пример работы со свидетелями. Похоже, принцип был один и тот же.
Работа эмпата заключалась в определении эмоций и в идеале — определении обманывает гражданин или утверждает чистую правду. Основная беда была в умалчиваниях. Некоторые хитрецы, особенно помески с низшими фейри, отлично умели скрывать участие в преступлениях просто умалчивая правду.
— Тебе повезло, — вдруг сообщил дежурный, кинув на меня взгляд через плечо. — Этот свидетель пришел сам. Горит желанием дать показания, требует для проверки менталиста, представляете? А у нас сейчас вообще никого, ваш брат заболел, словно чумой покосило. Говорят, высшие лорды сегодня приезжали, очень за ситуацию переживают. Обещали на днях прислать ментала из Холма, вот красота будет!
Буч нахмурился и опустил руку на мое плечо.
— Потребовал встретиться с менталистом? Может и имя называл?
— Имя? Не знаю.
Посетитель, конечно, странный. Но меня зацепила другая новость. Я встала столбом, пытаясь удержать тело, готовое бежать до границы ближайшего Сектора, преодолевая водные преграды вплавь, а горные влет. Кого к нам собираются прислать? Ментала из Холма? Фейри слишком бодро принялись «помогать».
— Мы не будем присутствовать на допросе, — сказал Буч. — Объяснительную квестору я напишу.
Дежурный растерялся, лицо его недоуменно вытянулось, готовясь произнести длинное «о-о-о».
Я выпрямилась, выдерживая тяжесть широкой ладони, посмотрела на здоровяка снизу вверх. Неужели я кажусь настолько слабой, что за меня и решения готовы принимать?
В конце концов, если на территории полицейского участка, среди коллег, я при малейшем подозрении на опасность начну шарахаться от обычного допроса — стану ли вообще когда-нибудь самостоятельной?
— Это мои обязанности, их надо выполнять, — мягко сказала я полутроллю. — Буду рада, если ты поприсутствуешь. — перевела взгляд на дежурного и улыбнулась. — Мы в отряде переживаем за безопасность коллег и удобство в работе, не обращай внимание. Кстати, когда с Холма приедет ментал, сможешь предупредить меня оперативно? Я, похоже, чуть ли не единственная в участке осталась, не хочу растеряться или пропустить гостя.
— Сделаем в лучшем виде. И парней наших на приеме по-свойски предупрежу. Как только эмпат появится, сразу тебе сообщение на коммуникатор скинем, — коппер обрадовался моему согласию и готов был идти на любые уступки.
До секции допросных комнат он довел нас быстро и слинял, чтобы я не успела передумать. Буч, молчаливо принявший мое решение, первым открыл дверь и заглянул внутрь.
В коридор вырвался мужской голос, взлетающий от возмущения до визгливых тонких нот, почти захлебывающийся словами.
— Безобразие! Как, я вас спрашиваю, мне своим людям в глаза смотреть? Что им говорить? Ворвались, понимаешь, скандал устроили!
— Кто? Ваши люди?
— Да вы чего?! Зачем наговариваете!
В квадратной с серыми стенами комнате вокруг установленного в центре стола метался невысокий мужчина. Темно-синий пиджак, застегнутый на все пуговицы, был натянут на солидном животике как на барабане, собираясь лучистыми складками у пуговиц. Острые черные усы воинственно торчали в стороны и сейчас тряслись, передавая возмущение хозяина.
Его сидя выслушивал коренастый коппер, лысый до световых зайчиков по стенам. Несколько секунд я пыталась найти хоть одну неровность на черепе, но нет — идеальный.
Закрыв дверь, я обошла оглядывающегося Буча. Да-да, в десятиметровой комнате он по привычке выискивал засаду.
— Добрый день, я — Ева Нитарока, менталист Второго Отряда, прибыла по распоряжению квестора.
— Наконец-то! Вы-то мне и нужны! — рванул ко мне низенький и… уперся носом в Буча.
24.2
— Наконец-то! Вы-то мне и нужны! — рванул ко мне низенький и… уперся носом в Буча.
Обнаружив перед собой невесть откуда возникшее препятствие, он шумно задышал и возмущенно ткнул пальцем в живот боевику.
— Нужны не вы, уважаемый, отойдите! Я должен поговорить с девушкой, все ей рассказать. Пусть мне бумагу напишет, что я не вру!
Гражданин подпрыгивал, пытался обойти полутролля, но тот каждый раз преграждал ему дорогу.
— И вот так бесконечно, — пожаловался мне лысый коппер с двойным позументом на плече. — Позвольте представиться, я — сержант Вакура. А это, — он ткнул в прыгуна ручкой, — Гражданин Биноуз, распорядитель казино.
— Самого лучшего в городе! — пискнул Биноуз, выпятил грудь и решил идти напролом, буксуя детской педальной машинкой, упрямо таранящей скальную гряду. — Я предельно возмущен и нуждаюсь в веском слове закона, все должно быть по справедливости, а не по бесчестному навету!
— Мистер явился к нам сам и хочет написать заявление, только не могу понять какое.
От пузатенького распорядителя веяло возмущением и страхом. Весьма опасная смесь, учитывая природную суть мужчины.
— Вы оборотень? — осторожно спросила я.
— А? Вы обязаны мне помочь!…
Хм. Он и понимает-то меня через раз. В таком состоянии оборотней не эффективно допрашивать. Эмоции бушуют, у них путаются мысли, падает слух, сужается зрение. Двуликие в таком состоянии предпочитают двигаться — например бить или убегать.
А нужно заставить связно соображать. Ладно. Начну.
— Ваши сведения необычайно важны для нас. Будьте добры, вспомните и опишите что с вами случилось на бумаге, — я пододвинула на противоположный край стола пачку листов, а сержант, быстро сообразив, положил сверху ручку.
Мне пришлось повторить просьбу несколько раз и воспользоваться помощью Буча, чтобы усадить гостя на стул и убедить его изложить проблему на бумаге.
Пару минут распорядитель нервно чиркал, сминал и отбрасывал листы, потом строки стали ровнее, а зачеркивания — реже. Вот теперь с ним можно поговорить. Формат письма, требующий вспомнить события прошлого, перебрасывает наш разум в секторы, удаленные от эмоций.
Я села рядом с сержантом и качнула ладонью в сторону усатого распорядителя, дескать, теперь ваш выход.
-
