Ты уже знаешь, Ищущая, что щит нельзя просто забрать. Тот белый, что убил Озерного Бобра видимо коснулся его и демон, перевернул его мысли. Демон устал ждать. Он был голоден, он хотел крови. Я сказал.
Ждущий у Дороги замолчал, отстранено глядя на мерцающие угли костра. Он еще не вернулся издалека памяти своего народа.
— Почему у всех жертв подобная поза? — нарушила молчание Эшли.
Старик и Джози посмотрели на нее с одинаковым выражением: белые вечно торопятся, не дав себе труда обдумать услышанное. Джози была уверена, что старик не станет отвечать.
— Демон берет душу у тех, кто готов отдать ее за что угодно: за успех, за доллары, за собственное благополучие. Они признают в нем владыку, потому что уже не владеют собой, отдав себя ложному идолу. Плохо то, что ты всего лишь Ищущая, а не Воин. А ты, — он снова посмотрел на Джози, сердясь все больше, — хранишь обычаи и знания нашего народа и должна помочь, иначе духи не привели бы тебя сюда вместе с Ищущей. Я сказал с чем придется столкнуться. Теперь послушайте, что нам предстоит сделать. Мы должны призвать демона сюда. Он явится, чтобы обрести свободу и уничтожить печать, держащую его. Мы должны быть готовы.
Упоминание шамана о том, что она Ищущая сильно смутило Эшли. Она виновато взглянула на Джози, но та ничем не выдала своего отношения к услышанному.
— Демонский дух набрал достаточно сил, чтобы покидать свое узилище. Щит-амулет уже не может удерживать его, — продолжал Ждущий у Дороги. — Но пока он вынужден возвращаться в свою тюрьму, к которой все еще привязан. Сила священного заклятия не отпускает его от себя надолго и ему нужно окрепнуть. Пока демон забирает лишь души, потом он почувствует физический голод. И когда он обретет плоть совладать с ним будет трудно. Остановить его уже некому. Сильных шаманов не осталось, а призванные к служению предпочитают знаниям предком всякие умствования из книжек белых, — бросил он неодобрительный взгляд на Джози, но та даже бровью не повела. — Духи сказали мне, что я, Ждущий у Дороги, дождался своего часа. Готовься Ищущая.
— Но почему она? Во мне ведь тоже кровь белых, а она даже не сиу? — строптиво вскинулась Джози.
— Тебе было видения? — оборвал ее старик.
— Нет, но не думаю, что место силы послало видение и ей, — кивнула индианка на Эшли.
— Конечно нет, — торопливо заверила их Эшли, пытаясь сгладить неловкую ситуацию. — Меня не посещало никакое видение, кроме вашего ручного волка… — и замолчала, увидев как у Джози вытянулось лицо.
— У меня нет ручного волка, — торжествующе произнес шаман.
— Но утром к нашему костру подходил волк и у него за ухом болталось перо, — неуверенно проговорила Эшли.
— Здесь давно не водятся волки, — резко заметила Джози, похоже смирившаяся. — Это был всего лишь сон…
— Скорей всего да, — согласилась, окончательно запутавшаяся, Эшли. — Наверное, фотография волка, что я купила в здешней сувенирной лавке, произвела на меня такое впечатление, что…
Она не договорила, повинуясь поднятой руке Ждущего у Дороги.
— Ты сказала, что тебе привиделся волк с пером за ухом? — и старик забавно потеребил свое ухо. — Расскажи мне о пере.
— Это было перо ворона. Черное, с окрашенным красным кончиком и оно было прикреплено верхушкой вниз.
Шаман долго молчал, сидя неподвижно. Женщины ждали его ответа, не смея нарушить, ставшую тревожной, тишину.
— Воин-волк вышел на тропу войны. И выбрал он тебя, белая. Ты сумела разглядеть в обыденном деле нечто страшное и поверить в нависшую угрозу. Дух Воина-волка присоединился к нам. Больше тянуть нельзя. Девочка, — мягко сказал он Джози, — для Гичи Маниту, когда души его детей предстанут перед ним, не будет виден цвет кожи их сгнившей плоти. Кто может знать волю Великого Духа. Если мы не сумеем справиться со злом, плохо будет и краснокожим и бледнолицым. Как только демон откликнется на наш зов, ты дочь моя, — он кивнул Джози, — приведешь сюда Воина. До этого времени, я и Ищущая, будем удерживать демона здесь.
— То есть, как это привести… — недоверчиво смотрела Джози на старика. — Вот так взять и привести? Как, интересно, я это сделаю? И как я вообще узнаю того, кто нам нужен?
Ждущий у Дороги угрюмо поджал губы.
— Какой прок, что ты прочла много умных книжек? — саркастически заметил он. — Ты родилась Гонцом и твое предназначение привести Воина. Откуда мне знать, как ты это сделаешь, — недовольно выговорил ей шаман.
Он поднял темное, испещренное морщинами лицо к небу.
— Солнце достигло зенита.
По знаку Ждущего у Дороги, они затоптали костерок, подошли к разрисованному камню, и уселись возле него. Индеец оставил женщин и скрылся в хижине. Они молча ждали, не говоря друг другу ни слова.
Шаман появился в традиционном индейском наряде, сшитом из светлой бежевой замши. Старые джинсы сменили широкие леггины с бахромой, свисающей по всей длине бокового шва. Понизу вышитого передника тоже шла бахрома. На груди, поверх свободной рубахи было надето множество бус и амулетов. Лоб охватывала расшитая бисером повязка. Ноги в мягких мокасинах, расшитые иглами дикобраза, ступали бесшумно. Шаман нес, завернутую в листья шалфея, ритуальную трубку.
Эшли вдруг испугалась, подумав, что ей, чего доброго, придется тоже курить ее. Но потом решила, что если это самая худшая жертва, на которую нужно будет пойти, то пойдет и на это. Джози сидела выпрямившись, храня торжественное молчание, всем своим видом подчеркивая некую значимость происходящего. Все это показалось Эшли надуманным и несколько наигранным. Было такое чувство, что она присутствует на бездарном любительском спектакле. Неужели этот киношный вестерн и есть результат ее расследования. А ведь все началось с ее нежелания просто подтвердить заурядную смерть обычного человека, и вот теперь она присутствует на каком-то шоу, которое разыгрывают перед ней. И оставалось только гадать, чем закончиться этот фарс.
Индеец сел напротив женщин и не спеша разжег трубку угольком, взятым из костра. Потом встал, поднял ее к небу и обернувшись лицом на Запад негромко произнес: "Вау ата ки ахи ва уо не тун. Касхила ахи ту ва ункело". Сизый дымок, поднимавшийся из каменной чашечки трубки, стлался по направлению ветра. В гортанном голосе шамана уже не было слышно его обычной скрипучей старческой ворчливости. Он поклонился на все четыре стороны света, поднимая трубку над головой. Его речитатив перешел в торжественный напев. Сомнение и скептицизм, овладевшие Эшли исчезли, словно улетучились со священным дымом ритуальной трубки. Ей захотелось если не участвовать то, хотя бы знать о чем молится Ждущий у Дороги. Ведь, насколько она поняла, во всем, что здесь произойдет, ей отводилась далеко не последняя роль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
