— Я съела достаточно, чтобы набрать полтора килограмма с тех пор, как мы сюда приехали.
— Я говорю не только о минувших двух неделях. Ты съедаешь не больше восьмисот калорий в день. Меня это беспокоит.
— Мое тело привыкло потреблять по восемьсот калорий. Я прекрасно обхожусь таким количеством.
— Вовсе нет. Ты все время голодна.
Лейла смеется, не веря своим ушам.
— Говоришь так, будто знаешь мое тело лучше меня.
Я ее разозлил. Не собирался это делать. Просто сам злюсь весь день и выплескиваю эмоции на Лейлу.
Уиллоу не разговаривала со мной с тех пор, как я преподнес Лейле кольцо. Я пытался заговорить с ней каждый раз, когда Лейла выходила из комнаты, но она мне не отвечает.
Очередная ночь, которую я проведу, считая минуты, пока Лейла не заснет.
Я отношу свою тарелку в раковину и споласкиваю ее. Лейла чувствует, что со мной что-то не так. Она встает из-за стола и становится рядом.
— Ты в порядке?
Я понимаю, что должен быть в восторге, потому что сделал сегодня предложение любви всей моей жизни, но мне чертовски сложно фальшиво улыбаться.
— Это из-за дома? — спрашивает она. — Он действительно так важен для тебя?
Я не слышу злости в ее голосе. Кажется, она интересуется искренне, поэтому я использую ее хорошее настроение в своих целях.
— Здесь я встретил тебя, Лейла. Конечно, он важен для меня.
Она улыбается.
— Это мило. — Что вовсе не означает, что она нормально относится к покупке.
— Было бы прекрасное вложение денег. — Я даже не знаю, так ли это. Возможно, только деньги спущу на ветер. — Тебе не придется здесь жить. Мы могли бы купить дом в Нэшвилле и приезжать сюда, когда нужно присмотреть за домом.
Вид у нее такой, будто она на самом деле обдумывает мои слова.
— Мне не придется здесь жить?
— Нет. Воспринимай его как загородный дом. Но если я все же куплю его, нам потребуется еще неделя, чтобы закрыть сделку. Закончить с делами перед возвращением в Теннесси. — Я никогда прежде не покупал недвижимость, но уверен, что на совершение подобных сделок нужно больше недели. Правда, не хочу, чтобы Лейла знала об этом.
Она упирается лбом мне в грудь.
— Целая неделя, — вздыхает Лейла. — Ах ты. Ладно. Я тебе верю.
Я отступаю на шаг назад.
— В самом деле?
— Почему бы и нет, — жмет плечами она. — Он много для тебя значит, а ты скоро станешь моим мужем. К тому же, возможно, будет круто пожениться там же, где вышла замуж моя сестра.
Я заключаю ее в объятия. Это первые за последнее время объятия, которые не кажутся мне вымученными, так сильно испытанное мной облегчение. Она дала мне еще неделю, а значит, я увижу Уиллоу снова.
А когда стану владельцем этого дома, у меня появится больше времени, чтобы помочь Уиллоу.
Возможно.
Есть вероятность, что после моего сегодняшнего поступка, Уиллоу больше никогда не заговорит со мной.
***
Раз уж сегодня я сделал Лейле предложение, казалось разумными не отталкивать ее, когда она захотела заняться любовью. Она разделась догола и сказала, что хочет, чтобы я занялся с ней любовью, пока на ней будет одно только обручальное кольцо.
Мне пришлось вновь подумать об Уиллоу, чтобы справиться. А когда все закончилось, и Лейла захотела объятий, я представил, что она Уиллоу и стал нежно водить ладонью по ее руке, пока она не заснула.
Прошло уже полчаса, а мы лежим в том же положении. Она спит у меня на груди. Я лежу, уставившись в потолок, и жду, когда появится Уиллоу. Надеюсь, что она появится.
Я не стал звонить маме и рассказывать, что сделал Лейле предложение. Не горжусь этим. И тем, каково будет девушке, когда я признаюсь ей, что больше ее не люблю.
Она шевелится у меня на груди и садится.
Я испытываю всеобъемлющее облегчение, когда вижу Уиллоу. Уже начал думать, что разозлил ее так сильно, что она не станет больше вселяться в Лейлу.
Она смотрит на кольцо Лейлы на пальце. Затем снимает его и кладет на тумбочку.
— Неприятное ощущение, — говорит она. Уиллоу натягивает одеяло поверх обнаженной груди и тянется почесать плечо. Ее движения изящны, и это отличие в их физической форме нравится мне больше всего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Странная штука влечение. Как возможно, что они используют одно и то же тело, но вызывают у меня разную реакцию? Как возможно, что недавний секс с Лейлой воспринимался как обязанность, а один лишь вид Уиллоу кажется наградой?
— Она красивее, когда ты в ней, — говорю я.
Уиллоу не смотрит мне в глаза.
— Для меня это не комплимент. Это не мое тело. — Она встает и уверенно идет через комнату. Удалившись в ванную, она закрывает за собой дверь. Через несколько секунд слышится шум воды в душе.
Она знает, что у меня сегодня был секс с Лейлой. Отмывается от него.
Наверное, Уиллоу нелегко, когда у нас с Лейлой близость. Но мне приходится поддерживать физический контакт с Лейлой, чтобы она осталась, иначе я не смогу видеться с Уиллоу.
Сложно представить более безвыходную ситуацию. Я не могу расстаться с девушкой, которую разлюбил, иначе не смогу проводить время с той, в которую влюбляюсь.
Закончив принимать душ, Уиллоу возвращается в спальню, завернутая в полотенце. Бросив его на пол, она надевает футболку и забирается ко мне в постель. Ложится набок, спиной ко мне. Ей больно, и виноват в этом я.
— Я не хочу жениться на ней, Уиллоу.
— Тогда не нужно было делать предложение, — выпаливает она.
— А что мне было делать? Позволить ей уйти?
Уиллоу переворачивается и садится.
— Да.
Послушать ее, так все предельно просто.
— Я не хотел, чтобы она лишила нас последней ночи вместе.
— А что же после этой ночи? — спрашивает она. — Что будет, когда ты купишь дом? Будем устраивать позорную интрижку, когда Лейла соизволит приехать сюда с тобой? Я смогу вселиться в ее тело, после того как постою за дверью и послушаю, как ты занимаешься с ней сексом?
Я хватаю ее за руку и притягиваю к себе, не в силах слышать боль в ее голосе. Она подавленно падает в мои объятья.
— Это несправедливо по отношению ко мне, — говорит она. — Ты заполучил нас обеих в своем мире, но тебя ни капли нет в моем.
Я нежно провожу рукой по ее волосам.
— Если бы я знал, как поступить иначе, я бы так и сделал. Но я больше не люблю Лейлу, если тебе от этого легче.
— Нет, любишь, — тихо возражает Уиллоу. — Просто ты растерян. Ты любил ее, когда приехал сюда, но я все усложнила, использовав ее тело.
— Все было сложно еще до моего приезда. Я думаю, что здесь все может измениться. Как-то наладиться между нами. Но стало только хуже. Ты сама сказала, что с ней я выгляжу печальным.
Уиллоу приподнимается с моей груди и ловит мой взгляд.
— А если тому виной я? Ты вполне мог наладить с ней связь, если бы я не вмешивалась в вашу жизнь.
Я вздыхаю, не желая, чтобы она смотрела на меня, когда я озвучу то, что собираюсь. Боюсь, что напрочь лишусь того уважения, что она еще питает ко мне.
— Это не имеет никакого отношения к тебе, Уиллоу. Я наблюдал Лейлу в худшие моменты ее жизни, и порой эти моменты были очень, очень плохи. Поначалу я думал, что мои чувства к ней угасают от того, что наши роли внезапно сменились. Я стал ее сиделкой. Думал, что все изменится, когда ей станет лучше. Но чем дальше продвигалось ее выздоровление, тем больше я отдалялся. Это не ее вина. И не твоя. Это моя вина. — Я потираю лицо руками и шумно выдыхаю. — Я во всем виноват. И в том, что мы сейчас делаем с Лейлой. И в том, что с ней сделала Сейбл. В том, что я сделал Сейбл.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Уиллоу садится на кровати. Обхватывает руками колени и молчит.
— Я хочу знать, что произошло той ночью.
— Разве ты не можешь просто посмотреть воспоминания Лейлы?
— Я хочу услышать твою версию.
— Особо нечего рассказывать. Сейбл выстрелила в Лейлу, а потом и в меня, едва я вышел в холл. Я бросился за пистолетом.
