Она сокращает разделяющее нас расстояние и берет мое лицо в ладони, глядя на меня с отчаянием.
— Я существую. Вот она я. Стою прямо перед тобой.
Не могу смотреть на нее, когда она плачет. Отворачиваюсь и упираю руки в бока. Опускаю голову к груди, не зная, что делать. Проходит целая минута, а она так и стоит позади меня и тихо плачет.
Я не знаю, что мне делать. Смотрю на подъездную аллею, понимая, что должен продвигаться именно в этом направлении. Но почему мой внутренний компас направляет меня в противоположную сторону? Почему мне так непросто принять это решение? Почему меня тянет остаться, притом, что в этой ситуации мы оказались из-за нее?
— Лидс? — наконец зовет она. — Просто… уезжай.
Я оборачиваюсь и встречаю взгляд сломленной Уиллоу. Она жестом машет в сторону машины.
— Поезжай. Это неправильно. Мы не должны так поступать с Лейлой. Уезжай, женись на ней, купи ей другой дом, заведи детей, стань знаменитым и все в таком духе. Будь счастлив. — Она вытирает пальцами кожу под глазами. — Я хочу, чтобы ты был счастлив. Обещаю, что на этот раз не помешаю тебе уехать с ней, если ты этого хочешь.
С мгновение я смотрю на нее, сомневаясь, чему верить.
И какого черта я все еще сочувствую ей?
Я поднимаю с земли один из чемоданов. Затем второй. Отношу в машину и захлопываю крышку багажника. Уиллоу стоит у пассажирской двери.
Я останавливаюсь в паре метров от нее, с опаской за ней наблюдая.
— Окажешь мне услугу? — спрашивает она. — Можешь написать тому человеку и попросить, чтобы он приехал? Теперь мне нужно во всем разобраться. Я больше не хочу здесь быть.
Ее слова и агония, с которой она их произнесла, обосновываются в моей груди.
Я больше не хочу здесь быть.
Я прокашливаюсь.
— Я напишу ему сегодня вечером.
Она нежно улыбается и отвечает дрожащими губами:
— Спасибо. — По ее щеке скатывается еще одна слеза, и она отводит взгляд, морщась от боли. — Надеюсь, у тебя будет хорошая жизнь.
И она исчезает.
У Лейлы опять припадок.
Она крутится во все стороны, не понимая, как оказалась на улице.
Я беру ее за руку и подвожу к пассажирской двери.
— Садись в машину, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, но это непросто, потому что она кричит, пугается, ничего не понимает и плачет. Я пристегиваю ее ремень безопасности и обхожу машину к двери со стороны водителя.
Опускаю ладонь на ручку двери и замираю. Лейла кричит, чтобы я поторопился. Голова раскалывается под грузом произошедших за минувший час событий. Мне хочется кричать, потому что кажется, будто меня разрывает надвое.
Я думаю о вечере, когда познакомился с Лейлой. Думаю о том, что она тогда сказала… о сферах реальности и о том, что она верит, будто мы переходим из одной реальности в другую, а потом в следующую и в следующую. Вспоминаю, как она сказала, что, будучи в утробе, мы не помним своего существования до утробы.
При жизни мы не помним, как находились в утробе. И в следующей реальности можем не вспомнить эту жизнь.
Что если Уиллоу правда не помнит, что была Сейбл?
Что если в этой реальности она уже не та, кем была в прежней?
Она права. Как бы далеко я отсюда ни уехал, я не перестану об этом думать. Я всегда буду жаждать найти ответы.
Я оглядываюсь на дом… место, которое значит для меня больше всего на свете. Сердце страны.
Если бы Уиллоу… Сейбл… не нуждалась в моей помощи, то почему отправилась сюда?
Она здесь не просто так. Она знала, что я здесь появлюсь. Быть может, это космические силы в действии. Возможно, ей попросту нужно наше с Лейлой прощение.
Какой бы ни была причина, будь она простой или сложной, все происходящее значительнее Лейлы. Значительнее меня. Гораздо значительнее того мира, в котором мы, по моему мнению, существуем, а я пытаюсь запихнуть все в крохотную коробку и спрятать подальше, будто ничего не происходит.
Я ощущаю стремление помочь Уиллоу всем своим нутром, всем сердцем. Если я уеду, все мои чувства останутся в этом доме с призраком, а я буду ощущать пустоту внутри, как и в день, когда сюда приехал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Не могу найти тому объяснений, но чувствую, что будет гораздо хуже уехать отсюда из страха, чем остаться и помочь этой девушке найти успокоение. Если мы с Лейлой как-то связаны с причиной ее заточения, то, скорее всего, в нас — ее единственный выход отсюда.
— Лидс, — зовет Лейла. — Садись в машину!
Где бы я ни был, как бы далеко я ни умчал отсюда, я всегда буду ощущать непрекращающуюся тягу к этому месту.
И хоть убей… не могу понять, почему. Почему меня волнует, что будет с Сейбл? Она управляет моими мыслями?
— Уиллоу, — обращаюсь я в пространство. — У меня вопрос. Вернись обратно в Лейлу.
Лейла выкрикивает мое имя, умоляя поторопиться.
А потом замолкает.
Она вдруг успокаивается, отстегивает ремень безопасности и открывает дверь. Затем выходит из машины и оборачивается. На меня поверх крыши машины смотрит Уиллоу.
— Ты когда-нибудь вселялась в меня? — спрашиваю я.
Она тут же отвечает, мотая головой.
— Нет. Конечно, нет.
По выражению ее лица отчетливо понятно, что она не врет.
— Ты сказала, что у тебя есть воспоминания, только когда ты связана с телом, — говорю я. — Это так?
Она кивает.
— Тебе понадобится тело, если этот человек приедет помочь тебе. Тебе будут нужны воспоминания.
До нее не сразу доходит смысл сказанных мной слов, но едва осознав их, Уиллоу накрывает рот ладонью, чтобы заглушить плач. Она прижимает руку к груди над сердцем.
— Ты поможешь мне?
Я вздыхаю с сожалением.
— Да. Понятия не имею почему. Поэтому прошу тебя, не заставляй меня жалеть об этом. Пожалуйста.
Уиллоу решительно качает головой.
— Конечно. Только… Лейла не останется здесь по своей воле. После сегодняшнего вечера.
Я отхожу от машины и иду к дому.
— Я знаю.
В этот момент я сомневаюсь в том, что я за парень, опекун, что я за человек. Не знаю, почему я так уверен в том, что нужно остаться, и в том, что Лейла должна остаться со мной. Мои поступки идут вразрез со всеми моими моральными принципами, но еще никогда прежде я не испытывал такой внутренней уверенности.
Нутро подсказывает мне, что ужасное решение, которое я принял, оправдает себя, когда все закончится.
А значит, об этом моменте я, скорее всего, буду сожалеть больше всего.
Показания
— Теперь я бы хотел поговорить с Уиллоу, — говорит детектив, не останавливая запись диктофона. Он смотрит на меня в ожидании, когда я пойду наверх и развяжу Лейлу.
Поднявшись в спальню, я вижу, что Уиллоу уже вселилась в нее.
— Он меня пугает, — говорит она.
— Он кажется безобидным.
— Какой-то он мутный. Весь вечер ведет одностороннюю беседу. Никакого решения не предложил.
Я ничего не говорю в ответ на ее замечание, потому что знаю его не дольше, чем она, и не могу за него поручиться. Но что самое плохое может случиться? Он не найдет, что ответить? Мы уже подошли к этому моменту, и вряд ли он может сделать хуже.
Уиллоу молча спускается вниз. Когда мы входим на кухню, мужчина сидит, опершись на спинку стула, и внимательно смотрит на Уиллоу. Он лишь на пару секунд застал ее присутствие в физической форме, когда она помешала Лейле открыть входную дверь. Он смотрит на нее так, будто изучает изнутри. Уиллоу садится напротив него.
— Хочешь чего-нибудь выпить? — предлагаю я ей.
Она мотает головой, неотрывно глядя на незнакомца.
Мужчина кладет руку на стол, стуча по нему кончиками пальцев.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Какое ваше первое воспоминание об этом месте?
Уиллоу едва заметно пожимает плечами.
— У меня нет какого-то особенного первого воспоминания.
— Вам кажется, будто вы всегда были здесь? — уточняет он.
