class="p1">Утром инцидент исчерпался взаимными извинениями посла и Люцифера, внешнеполитического советника Сатаны. Распоясавшуюся толпу нечисти разогнали полицейские джины. Вырваться из Ада, послать в нокаут Смерть мало кому удавалось, и Сатана, по-видимому, укрепился в сомнениях по поводу войны с Землей. Опасался, что все мои соплеменники не менее дерзки и опасны.
Я же, по возвращении домой, стал чаще задумываться о чистоте души и помыслов. Добрые души не попадают в Ад даже на время. Библейский Страшный Суд для меня перестал быть только притчей. Повидав в избытке нечисть, теперь ее я опасаюсь, как любой нормальный человек боится скорпионов и змей.
Мы с другом обшили его парилку столь милой мне осиной и паримся, − очищаем тело, не опасаясь интервенции нечистой силы. И вам советую оберегать себя осиной. Носите с собой, хоть и не курите, пару спичек − милое дело. Еще помогает Иисусова молитва, а лучше − ни черта не бойтесь, и никакая зараза вас не тронет…
До новой встречи, друзья.
1993 г.
Ночь четвертая. Коммунария
«Что-то спрятано в сливном бачке. Но что и в каком именно? Или просто «крыша поехала», вот и копошится больная мысль».
− Сейчас изучим следующий раздел Евангелия Коммунизма, − прервал зуд в черепе лектор, − Святые пророки древнего мира предсказали наше счастливое общество достатка. Как они и обещали: мы всем обеспечены, трудимся только добровольно, у нас нет армии, нет полиции, нет тюрем и судов, исчез даже государственный аппарат.
«Где, где чертов бачок? Уже все туалеты в районе проверил».
− АВС-333-421-Р, вы опять размечтались! Я кому говорю?!
− Извините, извините, − очнулся я. − Больше не повторится, честное слово, учитель.
Лектор сердито хмурил брови, но быстро отошел и продолжил: − Конечно, больной человек не вписывается в наше изумительное общество, − на слове «больной» он особо нажал, буравя меня злыми глазами.
Мурашки пробежались по позвоночнику, а однокашники ехидно захихикали.
− За всеми гражданами ведется постоянное наблюдение. К заболевшим немедленно высылают медпомощь. Таким образом, осуществляется гуманная забота о здоровье всех членов общества.
Лектор задумался и, вдруг, попытался застать врасплох вопросом: − Почему у всех на груди и спине пришиты личные номера? Отвечайте, АВС-333-421-Р.
− История болезни каждого человека хранится в центральном компьютере и местных больничных архивах, − вбитый нудными занятиями ответ выскочил автоматически. − Используя его данные, наблюдатель и медики оперативно назначают эффективное лечение. Кому дают валерьянку, кому касторку, иногда, даже, электрошок и так далее.
− Ответ верный… Поправьте личный номер, он плохо виден.
Легкий озноб вновь прошелся по спине. Руки рефлекторно расправили номер, а глаза проверили, не прикрыт ли он кем на пути к объективу телекамеры, закрепленной на шарнире над входом. Всевидящее око проснулось, пристально пробежалось по классу и уставилось на меня. Кожа пошла пупырышками.
Звонок распорол тишину притихшей, уставшей школы. Над партами полетел легкий шумок, вздохи облегчения, потягивания замлевших спин.
− Занятия, окончены, − учитель собрал под мышку толстенные талмуды. − Завтра, после работы, жду вас. Отдыхайте.
Класс уже по-настоящему зашумел, заскрипел стульями и мигом вылетел на улицу. У автоматического раздатчика сразу выстроилась очередь за мороженым.
− Что, спишь на уроке? − подтрунивал однокашник. − Электрошока захотел?
Я в ответ промычал нечто неопределенное.
Резиновая лапа автомата выдала вафельный стаканчик шоколадного пломбира, и я убежал от назойливых насмешек.
Ночью снился огромный сливной бачок. Я свалился в него, бачок сработал и понес упругим водяным потоком в унитаз. Вода урчала, пенилась, срывая со стенок фекалии, и потянула нас в канализацию. Я пытался цепляться за гладкие стенки, но лишь скользил вместе с выбросами прямой кишки.
− А-а-а! − смешался последний вопль утопающего со звонком будильника.
Я тяжело дышал, озирался в тщетной попытке понять, как вынырнул из канализации в постель. Прошла пара минут, пока сознание окончательно выскользнуло из цепких лап кошмара.
Разбитое ночными приключениями тело совсем на хотело идти на работу.
«Да ну ее… Что, я не свободный член коммунистического общества? Не хочу, − не работаю!»
Приняв дерзкое решение, нагло повернулся на другой бок и захрапел без кошмаров.
Стеклянный глаз телекамеры уставился на сползший угол одеяла и открывшийся голый зад. Не знаю, что он там определил, но не прошло и часа, как дверь открыли универсальным ключом санитары.
− Как себя чувствуете, плохо? − разбудил фельдшер медицинской бригады.
− Нет, нормально.
− Все ясно, − определил он. − Синдром эгоизма и лени. Придется брать на стационарное лечение. Одевайтесь.
− Зачем лечение? Я себя отлично чувствую.
Я оправдывался как мог, но чувствую меня не слышали, да и не хотели слышать.
− Не все болезни видны больному. Разве вы почувствуете изменение формулы крови, например?
− Вы правы, но я здоров, не сомневайтесь.
− Еще незаметны нарушения психики, так что… Собирайтесь!
Двухметровые санитары приблизились.
И я сник, больше не было смысла спорить, ведь ходили слухи, как санитары могут утихомиривать буйных пациентов дубинками. А такие бугаи кого хочешь запишут в буйные, лишь бы не разучиться работать дубинкой.
− Да, да, сейчас… не беспокойтесь, уже одеваюсь.
В больнице сразу привели к дежурному врачу. Он бегло взглянул на номер куртки и подошел к огромному стеллажу с документацией. Возвратился с тоненькой папкой. На картонной обложке ярко алели, написанные тушью по трафарету, большие буквы и цифры: АВС-333-421-Р.
− Ого! Интересно, интересно, − вышел из спячки доктор, лишь взглянув в папку. − Вы, кто? − с явным интересом врач изучал лицо.
Я недоуменно показал, как придурку, на цифры куртки, но ответил: − АВС-333-421-Р.
− Другое имя у вас есть?
− Нет, конечно?! − искренне удивился я.
− Хорошо, чудненько. Думаю, обойдемся электрошоком.
− Обойдемся? Это ужасно больно?!
− Ничего, ничего. Иначе трудно привить устойчивую тягу к труду. Придется потерпеть, голубчик. Трех сеансов, я думаю, вполне достаточно.
− Я устал, проспал, не слышал звонка… а вообще меня тянет на работу, сильно тянет.
− Не лгите. Наблюдатель определил, что слышали звонок. Зачем же запускать болезнь? − он еще раз испытующе посмотрел на пациента и твердо поставил точку: − На процедуру.
Врач кивнул санитарам. Они ухватились подмышки, и я полетел в кабинет электротерапии. Я покрылся холодным потом и пупырышками страха, предчувствуя недоброе.
Там, не церемонясь, принайтовили эластичными путами к креслу, закрепили к голове, рукам, ногам электроды.
В кабинет вошел врач:
− Пациент готов?
− Да, − подтвердил один из санитаров.
Я умоляюще смотрел на врача, но он словно не видел моей молчаливой просьбы.
− Что ж, приступим к процедурам, − он щелкнул
