В дальнейшем мы смогли пометить восемнадцать диких слонов, но эксперимент был далек от завершения, хотя в последующие три месяца с вертолета, выделенного нам флотом, и видели нескольких меченых слонов, отсутствие собственного летательного аппарата делало невозможным постоянное наблюдение за ними. Кроме того, в период дождей слоны валялись в красной глине и смывали с себя белые полосы.
Позже, опять-таки благодаря помощи военно-морского флота, когда его соединение заходило в Момбасу, мы могли время от времени производить и другие подсчеты. Самсон и Руфус всегда проявляли огромный интерес к любой активной деятельности на аэродроме. Прямое свидетельство тому фотографии, где они стоят в одном строю с солдатами. Наверное, немало квартир в Англии украшают сейчас эти снимки.
Руфус не только был объектом фотосъемки, но сделал еще и «научную» карьеру. За время работы в парке Дэвид заметил, что носороги гораздо больше подвержены влиянию изменений природных условий, чем прочие обитатели парка. Так, все животные, погибшие в засуху 1960 года, оказались покрыты черными пятнами засохшей крови. Откуда они взялись? Этот вопрос поставил в тупик всех специалистов. Большинство из них считало, что источник пятен — тысячи слепней, роившихся обычно над носорогами. Ветеринарный отдел национальных парков прислал к нам своего сотрудника, чтобы разобраться во всем на месте, и помощь Руфуса в этом исследовании оказалась, естественно, неоценимой. В течение целого дня за ним велось неотступное наблюдение. Особенно большое внимание уделялось при этом слепням и их воздействию на Руфуса. Тщательное исследование экскрементов носорога показало, что они служат питательной средой для личинок двух видов слепней. Дэвид предположил, что пятна «крови» на коже носорогов — не что иное, как экскременты второго вида кровососов. Чтобы тщательнее понаблюдать за слепнями, он решил вывести их в своей лаборатории. И в этом случае на помощь ему пришел Руфус, бесперебойно обеспечивая личинок пищей. Поставив опыт, Дэвид обнаружил, что ничего не стоит заставить Руфуса предоставить личинкам свежее питание по первому же требованию. Оставалось лишь проследовать за Руфусом в район навозной кучи и, имитируя повадки носорога, поскрести землю ногами. Руфус немедленно «реагировал» нужным образом. Это свойство нашего питомца было ценно тем, что обеспечивало все условия для чистого опыта, поскольку яйца никаких других мух в навоз попадать не могли.
Усилия Дэвида вознаграждались, и вскоре под сеткой, покрывающей подносы с питательной средой, появились тысячи столь нужных ему насекомых. Разной была их судьба: одни украсили коллекцию мух; другие были внимательнейшим образом исследованы под микроскопом; третьи сбежали во время труднейшего процесса перевода их в специальную банку, и лишь самые привилегированные удостоились чести содержаться в банках и продолжать нормальный цикл развития. Их, естественно, приходилось обеспечивать привычным питанием. Поэтому Дэвид был вынужден брать банку, крепко прижимать ее к спине Руфуса и ждать, когда слепни насытятся. Руфус настолько привык к укусам кровососов, что совершенно не обращал внимания на эту операцию.
Вообще-то говоря, носороги не столь толстокожи, как это принято считать. В наших местах водились слепни, которые безжалостно мучили Руфуса. Особенно досаждали они ему в период дождей. Укус слепней был настолько болезненным, что носорог вздрагивал и топал ногами. В те, к счастью короткие, периоды, когда они особенно его преследовали, Руфуса кормили дома, и он пропускал свою ежедневную прогулку с Самсоном в лес к реке. Мы заметили также, что носорог любил валяться в луже с отработанным машинным маслом, вылитым возле гаража; оно, по всей видимости, как-то отпугивало слепней. С тех пор мы стали протирать Руфуса в это тяжелое для него время тряпкой, пропитанной машинным маслом.
Под руководством доктора Фила Гловера, пользуясь неоценимой помощью присланного им биолога Питера Нэпира Бакса, мы собрали коллекцию всех растений, которые по нашим наблюдениям служили пищей слонам. Их тщательно высушили и примерно по два фунта в партии отправили на анализ. На каждый вид мы завели настоящее «дело», где регистрировали все наблюдения о том, как, когда, в какое время и в каком количестве его употребляют слоны. Работа эта оказалась на редкость трудоемкой, и хотя я помогала вести документацию, основная ее часть все же легла на Дэвида, который занимался ею все свободное время. За четырнадцать месяцев упорного труда мы собрали исчерпывающий материал. Здесь, как читатель, наверное, уже догадался, большую помощь оказал нам Самсон. Так, в один из дней от рассвета и до заката за ним ходил доктор Дугалл из Научного центра по изучению растений, располагающегося в Китале. Он собирал и анализировал образцы всех растений, которые Самсон отправлял себе в рот. Всего их оказалось шестьдесят четыре вида, а вообще за весь день на деятельность, не связанную непосредственно с питанием, Самсон потратил всего четыре часа двадцать две минуты. Мы собрали и взвесили то, что он превращал в свою пищу. К концу дня в конторе стояли ряды бумажных пакетов с образцами растений, которые надо было рассортировать, записать и разложить. Даже такое небольшое исследование потребовало от нас огромной затраты времени.
Еще один любопытный эксперимент, доставивший громадное удовольствие Самсону, мы назвали «апельсиновым». Цель его — выяснить, сколько времени слон переваривает пищу. Ранее, в Уганде, мы установили, что содержимое желудка слона составляет, как правило, от пяти до шести процентов его веса. Таким образом, если знать время, необходимое для опорожнения желудка и кишечника, то, учитывая приблизительный вес слона, можно вычислить вес содержимого желудка и получить представление о дневной норме питания животного С этой целью мы скормили Самсону столько апельсинов, сколько в него влезло. Слон по достоинству оценил нашу идею (апельсины — его любимое блюдо): направив в рот один апельсин и облизав губы, он немедленно протягивал хобот за вторым. Теперь наблюдателям оставалось только терпеливо ждать результатов эксперимента. Им пришлось долго стоять на страже — первый признак апельсина появился через одиннадцать часов, а последний — через девятнадцать.
В ходе анализа образцов растительности, направленных нами доктору Дугаллу, было установлено, что кора излюбленных слонами деревьев, особенно баобаба, чрезвычайно богата кальцием. Поэтому мы предположили, что слоны валят деревья в поисках столь необходимого им элемента. Дэвид привез и высыпал на землю неподалеку от водопоя слонов в Муданде целый грузовик богатой кальцием подкормки. Слонам это понравилось, и через несколько дней от нее ничего не осталось. К великому сожалению, стоимость перевозки нужного количества подкормки оказалась нам не по карману и от этой затеи пришлось отказаться.
