– По всему свету разошлась молва о красавице, спящей в самой непроходимой чаще… – голос дрогнул. Впился ногтями в свою ладонь, и, собравшись с силами, продолжил говорить. – Я так долго искал тебя, моя Белоснежка. Хоть ты спишь и не слышишь, ты по-прежнему прекрасна. Добрые гномы построили для тебя эту чудесную кроватку. Поставили её на лесной поляне. И день, и ночь дежурят около неё… Но я спасу тебя! Твой принц уже здесь! Я буду жить для тебя, родная, и обязательно спасу. Сейчас ты больна, а я заболел гораздо раньше. Все эти годы я испытывал одну единственную болезненную потребность: знать, что ты счастлива. Возможно, мои методы покажутся кому-то странными, но я не мог иначе…
Прочистил горло, собравшись с мыслями, и снова заговорил.
– …Знаешь, мое любимое занятие перед сном – представлять, как мы будем вместе. В мельчайших подробностях. Каждый наш день и каждую ночь. Я столько лет сдерживал себя, а потом эти неистовые чувства вырвались на свободу… Они превратились в вирус, буквально поглотивший мою душу. Я наслаждался каждой секундой, проведённой рядом с тобой. Ещё неделю назад казалось, что между нами и счастьем всего один шаг, а теперь он превратился в пропасть… Радости забываются, а печали никогда. Мы сможем пережить эти трудные дни и будем вспоминать о них с улыбкой на губах. Ты, я и наш малыш, который обязательно появится в ближайшее время… Ты станешь прекрасной матерью, а я – самым лучшим отцом… Наши дети будут гордиться нами! Только выздоравливай скорее, и в нашем маленьком королевстве наступит лето! Только просыпайся… Ради меня!..
Я замолчал, оглушенный ударами пульса в висках, но всё-таки нашел в себе силы на главные слова:
– …Один человек, который побывал на краю, недавно сказал мне: «Любовь способна творить чудеса». Раньше я никогда не задумывался об этом, а теперь понял, что он прав. Мои чувства к тебе способны сотворить настоящее волшебство. Они помогут окончательно излечиться. Я стану твоим лечащим врачом, а наша любовь – самым действенным лекарством. Ведь я так сильно люблю тебя…
В коридоре послышались шаги. Резко подскочил, до сих пор находясь в странной прострации. Моя интуиция всё это время нашептывало нечто ошеломляющее… Но сомнений быть не могло. Пора уходить, а я так и не нашел в себе сил заглянуть в её измученное лицо. Боялся нарушить покой. Разбудить. Потревожить. Она так сладко спала…
Сделал шаг к двери, но всё-таки затормозил. Какое-то странное чувство пригвоздило к месту, пожирая внутренности и буквально заставляя вернуться к её кровати. Да какого черта?! Достал из кармана мобильный, включил фонарик и протянул руку к голове девушки.
– Прости, малышка, если немного потревожу твой сон… – прошептал одними губами, убирая темные пряди волос с лица.
Но сделать это оказалось не так легко: спутанные влажные волосы прилипли к щекам и шее, пришлось даже немного перевернуть девочку, чтобы все-таки взглянуть на неё.
Миллисекунда и меня прошибло холодным потом, а затем сердце пронзило стальным копьем изумления. Каждый волосок на теле встал дыбом. Я смотрел на неё, тяжело дыша.
Твою мать, эта спящая девушка – НЕ СИМОНА!
Раскрыв рот от изумления, не мог отвести взгляда от напряженного расцарапанного лица спящей пациентки. Типаж прямо один в один: миловидная длинноволосая брюнетка с чересчур бледной, словно обескровленной кожей. Прямо как двойняшки. Таких совпадений не бывает…
НО ВСЁ-ТАКИ ЭТО НЕ СИМОНА! ЭТО НЕ ОНА! – ликующе заорал мой внутренний голос на пару с интуицией. Она в очередной раз не подвела…
Дверь неожиданно распахнулась, и я вздрогнул, резко поворачивая голову.
– Я уже иду… Это не… – осекся на полуслове в момент, когда вместо Демиана и доктора Жермена ко мне подлетел здоровенный амбал, облачённый в костюм цвета хаки и со всего размаха зарядил кулаком в нос…
Глава 20
POV. Симона
Прованс
– Как же я горжусь тобой, дорогая! Ты повзрослела и превратилась в настоящую женщину! Хоть кто-то в нашей семье по женской линии отличается умом… – сухая жилистая рука бабушки крепко сжала мою ладонь, на что я вымученно улыбнулась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Да брось ты… Какая же я мудрая? Растеклась фруктовым желе перед первым встречным красавцем… – пожала плечами, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал равнодушно.
– Ничего страшного не произошло. Ты молодая красивая девушка! Ещё и с мозгами! Весь мир открыл для тебя свои двери. Сколько в жизни будет этих красавцев! Устанешь отбиваться от них…
Воодушевленно парировала ба, будто сканируя меня своими внимательными темно-карими глазами, в уголках которых залегли мелкие морщинки. Лишь они и выдавали возраст женщины. Хотя в свои шестьдесят Изабелла Миро с легкостью могла дать фору многим молодым. Стройная, подтянутая брюнетка с блестящим каре густых шелковистых волос, она уже много лет жила в небольшой прованской деревушке, занимаясь виноделием и несколько раз в год организуя кулинарные курсы. Мы сидели на террасе небольшого уютного дома, лакомясь свежим виноградом, и в очередной раз за последние дни разговаривали по душам.
– Мне здесь так хорошо и спокойно. Как будто мир остановился, а время на часах замерло. Люблю Прованс летом, – выдавила из себя очередную улыбку, до сих пор ощущая тяжесть на сердце.
Прошло около недели с тех пор, как я услышала в трубке: «Я беременна, Симона, и твой обожаемый сводный брат скоро станет папой…»
Эта короткая фраза, сказанная насмешливым пренебрежительным тоном, заставила мой мир превратиться в пепелище. Странно, что внешняя оболочка до сих пор нормально функционирует, несмотря на то, что внутренности в одночасье пропитались керосином. Один росчерк зажженной спички, и за считанные секунды их не стало. Пепел от моего слабого доверчивого сердца до сих пор не давал нормально дышать.
* * *
Семь дней назад
Не знаю, сколько времени я провела в своей комнате, опустошенно сжимая в руках мобильный телефон, когда услышала озабоченный голос мамы.
– Мона, дочка, почему ты до сих пор в пижаме?! Уже время ужинать!
Чисто механически повернула голову, встречаясь взглядом с её идеально накрашенными слегка припухшими, видимо, от изнуряющих командировок глазами. Сил спорить и что-то изображать из себя не было, поэтому я полушепотом произнесла:
– Не могу… Я не могу заставить себя подняться с кровати. Ноги как ватные, а в голове одна единственная мысль: «Как же он мог так поступить со мной?» – содрогнулась всем телом, прикрывая глаза, чтобы сдержать щекочущие уголки глаз слёзы.
– Доченька, неужели это всё твой сводный братец? – напряженно поинтересовалась мама, усаживаясь рядом со мной и неловко обнимая за талию.
– Откуда ты знаешь? – робко спросила я.
– Анри рассказал. Он заподозрил неладное, поэтому мы и вернулись сегодня. Хотели серьезно с тобой поговорить, но, похоже, ты уже сама всё поняла… – мама многозначительно замолчала, а я упала спиной на кровать, закрывая лицо ладонями.
– Его девушка беременна. А он сказал мне, что поехал в Нью-Йорк уладить некоторые проблемы… Это так гадко, мама… Так гадко…
– Ох, доченька! Ты еще легко отделалась! А представь, какого этой Дженнифер? Знать, что отец её будущего ребенка жалкий гуляка и бабник… – мама наморщила нос, будто в комнате дурно пахнет.
– Я верила ему. Больше всех верила, мам… А он… Знаешь, я обнаружила в её инстаграме свежие фотографии из его квартиры. Они встретились сразу же, как только он вернулся в Нью-Йорк. Ну, конечно…У них ведь будет малыш… У моего Вильяма… И у этой гадкой Джен…
– Мона, к сожалению, твой сводный брат из тех мужчин, которые думают исключительно о собственном удовольствии. Насколько я поняла… – Жозефин Легран неожиданно осеклась, отводя от меня взгляд.
– Говори! Что ты поняла?!
– Он не знал, как сказать тебе про Дженнифер. Ведь, несмотря на её отъезд, точки в отношениях поставлено не было…
