– Мона, я должен рассказать тебе кое-что… – вдруг озабоченно произнес Филипп.
– Что стряслось? – легкомысленно улыбнулась, испытывая небольшое опьянение.
– Меня шантажируют, – прошептал друг дрожащим голосом.
– Шантажируют?! – удивленно повторила я, выгибая бровь. – Но кто? Почему? Кому ты нужен?
– Я сам ни черта не понимаю…
– Расскажи, что произошло! Давай по порядку! – решительно скомандовала, и парень тут же поддался.
– Примерно неделю назад я пошел с друзьями в бар, и там со мной познакомилась девушка… – Филипп неожиданно замялся, потупив взгляд, и стал ковырять пальцем рассохшуюся доску столешницы.
– И что было дальше? – нетерпеливо спросила я.
– Ну, мы выпивали, веселились, всю ночь танцевали с ней. Незнакомка предложила поехать в другой бар, где есть приватные кабинки. Я был так пьян и разгорячен, что не стал спорить. А потом… Всё как в тумане. Кажется, она пригласила меня в приватную комнату… – парень нервно расчесал волосы пальцами, глядя на меня взглядом побитой собаки.
– Филипп, ты можешь проводить время с кем хочешь. Всё нормально. Что было дальше?
– Я ничего не помню… Даже как оказался дома. В голове чистый лист…А потом мне прислали эти жуткие снимки и требуют вернуть огромную сумму денег. Я не знаю, что мне делать, Симона, и решил пока залечь на дно…
Парень выглядел не на шутку расстроенным. Мне стало его жаль.
– Так что там такого ужасного? – спросила с нескрываемым любопытством.
– Мне стыдно показывать это… – Фил плотнее свёл челюсти, подливая себе вина.
– Мы же друзья. Как я смогу помочь, если не буду знать, о чём речь?
Наши взгляды столкнулись. Дымчатые глаза парня заволокло пеленой сомнений. Спустя пару минут брюнет всё-таки достал из кармана мобильный. Подавив отчаянный вздох, он глухо проронил.
– Вот, полюбуйся! Они сказали, если я не переведу крупную сумму денег, то опубликуют эти снимки во всех газетах, а еще пришлют моему отцу и декану Сорбонны. За такое меня точно исключат… – голос друга надломился, когда я, наконец, взяла в руку телефон.
– О боже…
Ожидала увидеть что угодно, но только не это: с подсвеченного экрана мне пьяно улыбался Филипп, который оседлал какого-то мужика и хлестал его кнутом, будто скачет на лошади. Оба мужчины полностью обнаженные, а рядом с ними лежат секс-игрушки. Не в силах скрыть гримасу изумления, протянула телефон обратно, делая глоток вина прямо из горла.
– Это была какая-то садо-мазо вечеринка? Не знала, что ты увлекаешься таким…
– Мона, да, ты что?! – он впился кончиками пальцев в свои короткие волосы, а затем хрипло выдал. – Я никакой-то там грязный извращенец! И мужиками не интересуюсь! Понятия не имею, как там оказался этот стриптизер! Вообще ничего не помню… Как будто чем-то опоили… Ума не приложу, что теперь делать! Отец жуткий гомофоб, если он увидит эти фотографии, то без разговоров выгонит из дома… – голос Филиппа дрогнул.
До сих пор находясь под впечатлением, я не нашлась, что ответить. Несколько минут мы молча прожигали взглядами сумерки, опускавшиеся на деревушку, а затем я уверенно произнесла:
– Не волнуйся. Мы обязательно что-нибудь придумаем. У бабушки в глуши перебои со связью. Завтра с утра поедем в городское кафе, там есть wi-fi, позвоним кому-нибудь из моих подруг. Думаю, они помогут разобраться в ситуации…
В конце концов, уже давно нужно было связаться с Селестой и Мией, открыв им мое местонахождения. Они имели право знать, что произошло.
– Надеюсь. Иначе мне придется где-то искать деньги, – грустно подытожил Филипп.
– Ладно, уже поздно, предлагаю идти спать. Утром думается гораздо лучше…
– Да, согласен. И, Мона, можно попросить у твоей бабушки еще одну бутылочку вина? – смущенно поинтересовался друг, и я не смогла сдержать улыбки.
Глава 21
Всю ночь во снах меня качали теплые мужские ладони. Чувствовала себя в безопасности, укутанной в огромное невесомое одеяло, сотканное из любви, нежности и заботы. Будто перенеслась в свою любимую детскую сказку про принцессу, которую заточила в темницу злая колдунья. Но прекрасный светловолосый красавец вовремя разрушил тёмные чары.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Любимая, я приехал забрать тебя и увести с собой. Я буду для тебя самым лучшим принцем…
Уже светало, когда я вдруг ощутила прикосновение холодных пальцев к своей руке.
– Мона, я пришел согреть тебя… – обнаженное тело Филиппа прижалось к моей спине, а в нос ударил запах перегара.
Подавив крик отвращения, резко отпрянула, отползая от него и сильнее кутаясь в одеяло.
– Какого черта ты творишь?! – процедила сквозь зубы.
– Я просто подумал, вдруг ты ждёшь, а я всё время торможу… – рот парня растянула неуклюжая хмельная улыбка. Собеседник игриво провёл ладонью по своей худосочной груди, и меня окончательно прорвало.
– Чего я жду? Может, пришествия марсиан как в фильмах с Томом Крузом?! Зачем ты приперся в мою спальню, Филипп?! – холодно огрызнулась, не в состоянии держать лицо.
– У меня ни разу никого не было. Может, мы с тобой попробуем? Ну, как друзья… – в его пьяном взгляде моментально вспыхнул огонек надежды.
Я тихо застонала.
– Ещё слово, и я огрею тебя чем-нибудь тяжёлым!
– А вдруг тебе понравится? – неожиданно выпалил он, и мои брови полезли на лоб.
– Я люблю другого! Уясни ты себе это! – слова слетели с губ быстрее, чем я успела подумать.
– Ты говоришь о своём сводном брате? Я ведь прав? – беспардонно поинтересовался захмелевший собеседник.
– Неважно…
– Я так и думал. Именно из-за него ты и уехала…
– Я ему не нужна. Решила, хватит бегать и унижаться перед ним. В Нью-Йорке у Вильяма есть другая девушка… – отчаянно зажала между пальцами смятую простыню, инстинктивно отодвигаясь всё дальше от ночного гостя.
– Мона, он полный идиот, раз решил тебя оставить! – подавив сонный вздох, обескуражено сообщил брюнет.
– Я сама виновата. Напридумывала непонятно что. Навязывала себя… До последнего верила, что мы с ним… – в коридоре послышались какие-то звуки, а затем сдавленные приглушенные голоса.
– Что там такое? Кто-то приехал посреди ночи? Вдруг они ищут меня?! – глаза Филиппа округлились от страха.
Вместо ответа я покрутила пальцем у виска, натянула халат поверх пижамы и на цыпочках подошла к двери.
– Это моя мама… – прошептала ошеломленно. – Но что она забыла в Провансе рано утром?! – робкий вопрос сорвался с губ, и я сильнее нахмурилась, глядя на тощего перепуганного парня в своей постели.
– Сиди здесь! Не вздумай выходить и шуметь! Пойду на разведку…
Тихонько выпорхнула из комнаты и, миновав длинный коридор, остановилась в неосвещенном углу, заглядывая в небольшой просвет между кухней и дверью. Я замерла на месте, неотрывно наблюдая за происходящим.
Жозефин Легран сидела на моем стуле, утирая слезы рукавом белоснежной шелковой блузы. В горле встал ком – впервые видела, как плачет мама. Всегда красивая, ухоженная и невероятно собранная, сейчас она выглядела как несчастная побитая собачонка: волосы заколоты в нелепый пучок, макияж поплыл, а на лбу проступала бороздка из мимических морщин. Ей было всего тридцать шесть, но в тусклом свете кухонной лампы казалось, что женщина на десять лет старше. В некогда блистательном облике светской львицы появилось нечто надломленное и осунувшееся.
– Дочка, да что случилось? – растерянно пробормотала бабушка.
– Мы с Анри крупно поругались. Он выставил меня из дома! Муж озверел! Чуть не пришиб из-за этого выродка… А ведь я любила его… Так любила, мама… Всё ради него! Закрывала глаза на многочисленные измены… Я всё терпела! – кажется, у мамы началась настоящая истерика.
Она залезла с ногами на стул, пытаясь обнять себя за колени, но руки упорно не слушались. Женщину потряхивало, как во время качки на корабле. Меня охватил животный ужас. Нужно было подбежать, сжать в объятиях, поцеловать, но я просто стояла, как громом пораженная. Что-то в её словах разбередило душу…
