он также не ограничил пределы тупости». Западногерманская газета «Франкфуртер нойе прессе» писала: «Можно считать, что Кеннеди потерпел политическое и моральное поражение». А итальянская «Корьерре дел-ла сера» пришла к выводу, что «американский престиж упал ниже, чем за все восемь лет президентства Эйзенхауэра».
ПОСЛЕ УГАРА
Провал кубинской авантюры не прошел для Кеннеди бесследно. Недаром он так боялся его последствий. За внешним фасадом сдержанности, которую демонстрировали по отношению к Кеннеди его политические коллеги и соперники, скрывалось пренебрежение к его способностям. От Кеннеди ожидали блестящего успеха, а он преподнес правящим кругам США в качестве своего «первого подарка» скандальный провал. Было над чем призадуматься тем, кто оказывал решающее влияние на определение внешнеполитического курса США.
Что касается существа кубинской авантюры и того несомненного факта, что она была, по сути дела, задумана и наполовину подготовлена прежним республиканским правительством, то об этом постарались если не забыть, то уже во всяком случае не вспоминать. Главная вина за провал была негласно возложена на Кеннеди, и он это отлично чувствовал.
США напоминали потревоженный муравейник. Видные деятели демократической партии в частных беседах заявляли: «Теперь мы будем следить за ним более пристально… мы снова оценим его». Многие демократы испытывали недовольство Кеннеди, а кое-кто из них уже готовился сказать: «Я вас предупреждал…» - намекая тем самым на сравнительную молодость и отсутствие достаточного опыта у президента. Даже наиболее рьяные сторонники Кеннеди оказались на время выбитыми из седла.
Республиканцы откровенно торжествовали, подчеркивая, что бывший президент Эйзенхауэр был не так уж плох. «Верните нам Айка», - воскликнул на одной из встреч редактор влиятельной американской газеты.
Кеннеди нужен был какой-то эффектный успех, чтобы заставить замолчать недовольных. Вскоре такой повод представился.
Утром 5 мая 1961 года Кеннеди собирает Национальный совет безопасности. Обсуждаются важные международные дела. Но не ими заняты мысли президента. Они постоянно возвращаются к тому, что происходит на мысе Канаверал. А в это время там заканчивались последние приготовления к запуску ракеты «Атлас» с космонавтом Аланом Шепардом на борту. Медленно тянутся последние минуты перед стартом.
«До старта осталось пять минут», - взволнованно сообщает секретарша, вбежав в зал, где находились члены Национального совета безопасности. Все поспешили в помещение, где на голубом экране телевизора проступали очертания ракеты «Атлас». Кеннеди все время молчал. Все ждали старта. И вот «Атлас» окутался дымом и стал как бы нехотя подниматься над землей, поддерживаемый упругими языками бьющего из-под него пламени. Вскоре ракета, набрав высоту, исчезла. Напряженное ожидание, и вот уже Кеннеди доложили: «Астронавт подобран вертолетом. По словам пилота, он чувствует себя нормально…» Кеннеди облегченно вздохнул и впервые за весь этот день улыбнулся. «Это успех», - сказал он.
Да, это был успех не только для американской науки, но и для президента. Его критики на время прикусили язык. Америка получила своего героя. Приветствовать Шепарда на улицы американской столицы вышло больше людей, чем во время инаугурации самого Кеннеди. На ступеньках конгресса США, разгоняя не в меру ретивых фоторепортеров, метался сам спикер палаты представителей Сэм Рейберн. «Дорогу герою и его жене!» - кричал он. Казалось, на время все забыли о Кеннеди, об авантюре против Кубы и обо всем остальном. Америка ликовала. И хотя «космическим полетом» достижение Шепарда вряд ли можно было назвать, так как оно скорее напоминало космический прыжок (Алан находился в космосе немногим более десяти минут), тем не менее Шепарду после его возвращения на Землю устроили триумфальную встречу. Космонавт ее, конечно, заслужил.
«НАМ ПРИХОДИТСЯ ТУГО»
Весной 1961 года ведущие американские политические деятели оценивали международную обстановку как чрезвычайно неблагоприятную для США. Брат президента Роберт Кеннеди довольно образно охарактеризовал эти настроения: «Мы лишь пытаемся держать голову над поверхностью воды… нам приходится туго». И действительно, в Азии, Африке и Латинской Америке престиж и влияние США падали. Западная Европа стала все чаще ставить под сомнение основы европейской политики США. И, наконец, что самое главное, все более важную роль в международных делах стали играть социалистические страны.
Несколько оправившись от кубинского шока, Кеннеди приходит к выводу, что он слишком полагался на мнения различного рода экспертов и специалистов. Не отказываясь и впредь от их услуг, Кеннеди решает сам разобраться в запутанном лабиринте международных проблем. Он требует подготовить для него специальные досье фактов по наиболее важным международным проблемам.
Кеннеди также принимает решение о встречах с ведущими лидерами стран Западной Европы - де Голлем и Макмилланом. Значительный интерес он проявляет и к возможности встречи с главой Советского правительства. Правительство СССР, руководствуясь принципами мирного сосуществования и необходимостью разрядки международной напряженности, поддержало идею о встрече советских представителей с новым американским президентом. Последующие переговоры, однако, показали, что весной и летом 1961 года Кеннеди еще не удалось хотя бы в малейшей степени высвободиться из плена догм «холодной войны». Особенно это было заметно на его подходе к европейским проблемам.
Кеннеди собирался в Европу. Если не считать кратковременного визита в Канаду, это была его первая важная попытка действовать с помощью «личной дипломатии». Президент усиленно готовился к поездке, считая, что ему крайне необходимо продемонстрировать не только свою «уравновешенность», но и «твердость».
Заметим, что поездка в Канаду имела для Кеннеди неожиданные неприятные последствия. Во время посадки перед зданием канадского правительства в Оттаве молодого дубка, который по замыслу устроителей церемонии должен был увековечить память о визите президента в Оттаву, Кеннеди неловким движением серебряной лопаты, которой он забрасывал яму землей, вызвал сильную боль в спине. Старый недуг вновь вернулся. С этих пор тупая ноющая боль долгое время не покидала президента.
Перед поездкой в Европу Кеннеди резко сократил число своих официальных встреч и бесед, не имевших отношения к европейским делам. Вместе с тем в Белом доме состоялась целая серия его встреч с людьми, которые, как казалось Кеннеди, могли снабдить его полезной информацией. Кеннеди беседует со своим недавним соперником сенатором Хэмфри, с журналистами Липпманом и Рестоном, бывшими послами в Москве
А. Гарриманом, Д. Кеннаном, Ч. Боленом, бывшим государственным секретарем Дином Ачесоном, представителем США на переговорах по запрещению ядерных испытаний Артуром Дином и многими другими. Кеннеди интересуется их мнением о советской внешней политике, о де Голле и Макмиллане. Перечитывает мемуары де Голля. Изучает десятки докладных записок. Постепенно начинал вырисовываться стратегический план европейской поездки Кеннеди, в которой основное место отводилось встречам в Вене и Париже.
Встречи американского президента с главой Советского правительства случаются не часто. Естественно, что они вызывают во всем мире большой интерес и питают надежды народов на ослабление международной напряженности. Понимал ли это Кеннеди? Судя по всему, да. Сделал ли он, однако, хотя бы минимум для того, чтобы
