Я проглотила сэндвич, дала пару кусочков индейки Сокс, а потом присоединилась к Заиласу у рисунка второго массива. Он был самым простым из трех, почти весь из Арканы, что меня удивило.
Я опустилась на колени рядом с Заиласом и поняла, что он не снял человеческую одежду. Капюшон куртки лежал на его плечах, волосы примялись от ткани.
Глядя, как он рассматривает рисунок, я прикусила губу. Мы могли покончить с призывом. Мы могли остановить порабощение демонов и уничтожение их общества.
Заилас говорил, что ему нужно было домой. Это было из-за его обещания payapis изменить Алэаву? Или была другая причина? Если он изменит мир демонов, навеки покончив с призывом, этого хватит? Или он все еще хотел вернуться домой?
Или он подумывал остаться?
Запретный вопрос ворвался в голову, и я попыталась растоптать его, но теперь он высвободился и не хотел умирать. Я билась с этим вопросом с того дня, как Заилас указал на книгу с фотографиями пейзажей и спросил, можем ли мы увидеть все эти места.
Я думала, что вопрос был глупым, но, может, это было не так. Потому что, если он останется, это не означало, что он никогда не вернется домой.
Мы могли месяцами ездить по Северной Америке.
Мы могли годами путешествовать по планете.
Мы могли всю мою жизнь исследовать мир, и в конце Заилас мог вернуться в Алэаву, стать Ивакнен, смотреть, как общество демонов медленно восстанавливается, растить сильных сыновей, чтобы возродить его Дом. Конечно, его жизнь была куда длиннее моей. Он не был обязан жертвовать будущим в своем мире, чтобы провести больше времени в моем… или провести больше времени со мной.
Хотел ли он это?
Я сжимала край свитера, а он склонился над рисунком, нос был почти у бумаги. Его хвост покачивался, он недовольно поджал губы.
Он хотел остаться со мной еще немного? Хотя бы думал о таком?
Я глубоко вдохнула, набираясь смелости.
— З…
— Что это?
Он указывал на точку в массиве. Подавив вопрос, я придвинулась ближе и посмотрела на руну Арканы в паре с единственной демонической руной в круге.
— Это руна земли, — ответила я.
Он повернулся к третьему массиву, и я проследила за его взглядом на схожие линии, где две руны сидели вместе, обе демонические.
Он шумно выдохнул, сел на пятки. Что-то в пустоте на его лице вызвало холод в моем теле.
Я повернулась на коленях лицом к нему.
— Заилас?
Он посмотрел на меня, а потом указал на массив с руной земли.
— Это лэв земли, — он указал на другой массив. — А это — лэв Алэавы.
— То есть… дух земли и дух мира демонов? Не понимаю.
— Думаю, это значит… — он умолк, глядя меж двух массивов, словно надеялся на другой ответ. — Это означает, одна виш для стороны земли. Другая виш для стороны Алэавы. Одно заклинание для тебя тут. Одно для меня, там. Вместе они покончат с призывом.
— Для тебя… там?
Он не ответил, смотрел на массивы.
— То есть, — мой голос был странно громким в моих ушах, — чтобы покончить с призывом, тебе нужно колдовать с другой стороны портала? Из Алэавы?
Он все еще молчал.
Я указала на массивы.
— Но эти заклинания используют силу портала. Ты будешь…
Отрезан. Заперт. Он навеки будет вне досягаемости для меня.
Он посмотрел на меня с нечитаемым лицом, алые глаза стали тусклее в тенях.
— Это не важно.
Не важно. Не важно.
Конечно, это не было важно. Я глупо мечтала, что он останется. Он хотел домой. Он все это время хотел домой.
Заклинание ничего не меняло, оно просто уничтожало крохотный шанс, что он мог побыть со мной немного дольше.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Я стояла в душе, горячая вода вяло лилась на мою голову. Мне не нужно было снова в душ, но только тут я могла поплакать так, чтобы Заилас не слышал.
Вскоре горячая вода кончится, и мне придется взять себя в руки. Почему воды не могло хватить надолго? Я ненавидела эту квартиру. Ненавидела это здание.
Ненавидела свою жизнь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Моих родителей убили ради древнего гримуара, полного отчаянной гадкой магии, которая просила ужасную цену. Я потерла связь с душой Заиласа. Я потеряла особую магию, которую обрела с инфернусом. Я потерла Амалию, единственную из семьи, кто у меня оставался. Я потеряла безопасность гильдии и остатки нормальной жизни.
А вскоре потеряю и Заиласа.
Я попыталась приободриться, напомнив себе, что у нас с Заиласом был шанс покончить с призывами навеки. Если мы справимся. Если мы как-то исполним самую сложную магию в нашей жизни.
Я могла сделать это: покончить с порабощением расы, которое начала мой предок больше трех тысяч лет назад. Я, книжный червь, который боялся учить магию.
Но это будет стоить мне Заиласа. Мы не могли сделать это, не отправив его сначала в портал. Он должен быть в Алэаве, чтобы наколдовать свою часть заклинания.
Я покачала головой, вода летела с волос. Нет, это не будет стоить мне Заиласа, потому что он и не собирался оставаться. Он не хотел оставаться. Он не хотел быть со мной. Я была просто человеческой девушкой, слабой и глупой пайилас.
Я привязал себя к тебе. Только к тебе, ваянин.
Дрожь пробежала по мне, и я снова замотала головой.
Потому что я обещал.
Дрожь стала сильнее.
Я хочу, чтобы ты всегда была в безопасности.
Почему я не могла перестать слышать его голос в своей голове?
Когда захочешь меня, амавра.
Свежие слезы смешались с водой, текущей по моему лицу. Я опустила голову, прижала ладони к стене душа. Он был демоном. Демонам было все равно, они не любили. Я повторяла это. Демоны не умели любить.
Слова звенели пустотой в моей голове.
Я думала, что не смогу доверять Заиласу, но научилась. Я думала, он не сможет ощущать сочувствие или сострадание — но он делал это. Я думала, что никогда не полюблю его.
Но сделала это.
Я полюбила его. Я была влюблена в него, и я даже не знала, как долго, потому что рьяно отрицала это.
Я была влюблена в Заиласа. Влюблена в любопытного, опасного, игривого, заботливого, грозного, нежного, хитрого и удивительно милого мужчину, который оказался из другого мира. Для меня не было важно, что у него были сияющие глаза, рога, когти и хвост. И не важно, что он мог превращать свое тело в алый свет и обитать в инфернусе. Не важно, что он во многом отличался от меня.
Я любила его.
И отрицала свои чувства — отказывалась от него — много раз за недели. Даже когда я пыталась убедить Амалию, что не было ничего плохого в том, что я поцеловала его, я отрицала глубину своих чувств.
Если бы я рассказала ей сейчас, что чувствовала к нему, она отреагировала бы иначе? Если бы я сказала, что не послушалась ее предупреждений, потому что любила его, она все равно ушла бы?
Если бы я сказала сейчас Заиласу о чувствах к нему, это что-то изменило бы?
Нет. Не могло. Он всегда хотел вернуться домой и… и…
Ты плохо выражаешь для меня свои мысли.
Я уперлась лбом в стену душа. Он всегда собирался домой, потому что я не давала ему повода остаться. Может, пребывания со мной не хватило бы. Может, он рассмеется и назовет меня zh’ūltis за такое предположение.
Но, если я не скажу ему, я не узнаю.
Я оттолкнулась от стены и выключила воду. Холодный воздух ударил по мне, я схватила полотенце и укуталась в него, поспешила к двери. Моя смелость не продержится долго. Робкая и боязливая часть меня, которая не могла пережить отказ, подавит смелость, и я снова буду убеждать себя, что мои слова ничего не изменили бы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я вырвалась из ванной и повернула в гостиную. Сокс кралась по нашим бумагам, зеленые глаза были прикованы к моей брошенной ручке, но Заиласа там не было.
Я развернулась и помчалась по коридору, оставляя следы капель за собой. Миновала кухню. Прошла в открытую дверь спальни.
