— А фуражка? — возмутился я, когда мне протянули пилотку.
— Нету, товарищ младший лейтенант. Из места первой дислокации не вывезли, все сгорело.
— Ясно, ладно и это пойдет, — со вздохом сказал я.
Подхватив ворох, все что мне выдали, я заторопился к себе, нужно за короткое время привести форму в полный порядок. Как, я уже знал, научили пока лежал в санчасти.
Сходив и поужинав, я вернулся в землянку, где отдыхали парни, и занялся формой.
— Красавец, — коротко сказал Сомин, когда я переоделся.
— Это точно, — ответил я, и сняв гимнастерку стал привинчивать орден. Сделав подкладку, чтобы ткань на месте крепления не рвалась, я прикрутил его.
Закончив с наградой, я снова одел гимнастерку, и затянув пояс согнал складки назад.
— Товарищ старший лейтенант, когда учебу начнем? Чем раньше начнем, тем сильнее станем и целее будем, как говориться «тяжело в учении легко в бою», хотя я считаю что это глупая фраза, но немного согласен с ней. Нужно учиться.
— Наконец-то, я уже думал никогда не спросишь, — вскочив с лежанки, с легкой улыбкой сказал мой новый командир.
— Проверяли да?
— Ну лично с тобой пообщаться возможности не было, а узнать кто ты было нужно. Сержанты ничего сказать не могли, только лепечут что «хороший командир» и все.
— Понятно.
— Ладно. По приказу майора, ты теперь официально числишься инструктором полка по боевому пилотированию. Где учиться будем?
— Снаружи. Бойцы ко мне! — рявкнул я.
С интересом прислушивающиеся к нам сержанты подорвались с лежанок и подскочили ко мне.
— Значит так, первый приказ. Подготовить место для теоретической учебы. Старшим назначаю сержанта Морюхова. Помогают ему сержанты Горкин и Лапоть. Сержанту Булочкину отдельное задание, подготовить макеты наших и немецких самолетов десятисантиметровых размеров. Вопросы?
— Товарищ младший лейтенант, а где устраивать класс?
— Поляну в сорока метрах помните?
— Это где землянка вашего… ой, то есть особиста бомбардировочного полка?
— Именно. Выполнять!
— Товарищ младший лейтенант, а как эти макеты делать? — спросил оставшийся Булочкин.
— Сержант, как хочешь, это твои проблемы. Приказ есть, значит выполняй. Да, и чтобы они были полными копиями настоящих.
— Молодец, по крайней мере командовать ты умеешь, ладно продолжай дальше, я в штаб, — сказал Сомин и развернувшись направился в штаб полка.
Кроме утреннего, больше вылетов не было. К вечеру вернулся экипаж лейтенанта Федотова, что было встречено с радостью, все-таки тяжело терять боевых товарищей. Сержанты закончили под моим командованием устройства класс, и стали помогать Булочкину в создании моделей. Сержант Лапоть, даже притащил откуда-то краски и раскрасил их в цвета, нанеся так же маркировку.
— Товарищ младший лейтенант, вас товарищ особист к себе вызывает, — обратился ко мне знакомый боец, который как я знал, находился в подчинении Никифорова.
Я никак еще не мог привыкнуть к кубарям лейтенанта в петлицах, поэтому немного запоздал с ответом.
— Хорошо, иду. Бойцы продолжайте. Сделайте еще шесть «ишачков» и три «ЛаГГа». «Лаптежников» и «худых» достаточно.
В землянке кроме самого Никифорова, находился особист из полка майора Запашного лейтенант госбезопасности Кирилов, тоже в форме политрука.
— Проходи, садись, — указал мне на стул Никифоров. Стоящий у полок с книгами Кирилов, обернувшись, посмотрел на меня, потом вернулся к своему занятию.
«Во дает. Из трех книг никак не может выбрать нужную», — мысленно восхитился я, устраиваясь поудобнее.
— Неплохая идея на счет истребительной группы жестко ориентированной на сопровождение бомбардировщиков, я сразу оценил ее. А теперь давай поговорим о переводе…
Выйдя из землянки особиста, я стряхнул пилотку, одел ее, и посмотрев на звездное небо направился к себе. Допоздна мы с парнями обсуждали тактику и стратегию воздушных боев. Я больше слушал, приглядываясь к парням, кого-то из них я должен был выбрать своим ведомым, да и выяснить общий уровень знаний тоже следовало. Как я заметил, Сомин занимался тем же.
Утром после зарядки, мы пришли в «класс» и начали заниматься. Ведущее слово взял я, остальные были учениками, даже Сомин. Так что начало было положено.
Часам к десяти был вылет, я продолжал сопровождать бомбардировщики, как будто ничего не было. Сомин с ребятами остались на земле, раз за разом повторяя то что я им говорил. Уроки я вел для боев на «ишачках», объяснив Никифорову заинтересовавшемуся этим вопросом, что понял его возможности, пока летел из немецкого тыла, да и учитель-француз, тоже о них упоминал.
Вылет был обычным, слетали, отбомбились, и вернулись. Никаких эксцессов. А вот второй вылет, часов в шесть вечера, чуть не закончился для меня трагически. Я проглядел пару охотников, что атаковали меня снизу.
Спас меня радист комиссара Тарасова, успев крикнуть:
— «Малой», немцы снизу!!!
Как только я успел дернуть штурвал в сторону как по левой плоскости как будто дятел прошелся. Настолько она оказалось в многочисленных дырках, и торчащих кусков обшивки.
После атаки немцы не спешили сближаться, наблюдая за мной со стороны.
«Ах вы суки. Значит смотрите поврежден я или нет! Ну получите!!»
— «Сокол-2», я «Малой». Я подбит не могу удержать машину, иду на вынужденную.
Одновременно играя управлением, из-за чего казалось что «ястребком» управляет пьяный, заодно проверяя, повредили они что-нибудь или нет. Как я и думал, радист немцев слушал нашу волну, и передал охотникам, что им было нужно. Чтобы подстегнуть их, я стал потихоньку опускать нос, как будто собираюсь планировать, это поторопило их и они с левым разворотом пошли ко мне.
— «Малой», я «Сокол-2» планируй к нам, прикроем, — услышал я тревожный голос радиста.
— Не могу, управления совсем нет…
«Три! Два! Один! Старт!!!» — мысленно заорал я, и выпустив закрылки, пропуская мимо, и очереди немцев, и их самих, открывая огонь на поражение. Пистолетная дистанция не подвела, оставляя черный дымный хвост, ведомый понесся к земле.
— «Малой» Приказываю двигаться ко мне.
— Я «Малой» со мной все в порядке, брал на живца. Наблюдайте за воздухом, пока я вторым занимаюсь.
— …устрою ему живца, дай только на аэро… — мелькнул в эфире голос комиссара.
Немец ушел от меня на вертикале, с досадой посмотрев на него, я развернулся и поспешил к своим подопечным, стараясь особо не напрягать самолет, кто его знает что за повреждения я получил.
На подлете я как всегда занял позицию прикрытия, ожидая окончания посадки, и получив разрешение по рации, повел «ястребок» вниз, нажимая на кнопку выпуска шасси, как услышал вызов штаба полка:
— «Малой», я «Липа» посадку запрещаю! Как слышишь меня? Запрещаю!!! У тебя не вышло одно шасси!
Чиркнув одним колесом взлетно-посадочную полосу, я ревя мотором стал набирать высоту.
«Черт, точно! Лампочка о невыходе мигает! Не заметил!» — подумал я делая круг над аэродромом. Индикатор расхода бензина, уже не мигал, просто горел, показывая, что времени у меня осталось очень мало.
«Что делать? Прыгать…?» — метались мысли в голове, и почти сразу, вторя моим мыслям, Никитин приказал по рации подняться на высоту и прыгать.
— Хорошо, поднимаюсь! — не успел я сказать это, как на миг заглохнув, снова стал работать мотор.
«Нужно быстрее подняться», — понял я и приподняв нос дал газу, однако на десятой секунде мотор застучал и заглох. Посмотрев на замершую лопасть, потом на высотомер, понял, придется садиться. До земли было всего двести метров.
— «Липа», я «Малой», закончилось горючее, видимо был поврежден бак, сажусь на пузо, — сказал я, и стал через левое крыло планировать по большому кругу. Стараясь чтобы в нижней части выйти как раз на полосу.
«Главное, чтобы пары вытекшего бензина не вспыхнули» — подумал я управляя «планером».
Шасси я убрал еще на взлете, так что под самолетом было чисто, когда я стал планировать на ВПП.
«Есть касание!» — подумал я, и меня затрясло на неровностях почвы. Вдруг с хрустом отлетела часть поврежденного крыла, оставшись за хвостом.
«Все. Амба! Хрен его теперь отремонтируешь!» — зло подумал я.
Как только мой разбитый «ястребок» замер, я расстегнул ремни, и с трудом откинув слегка заевший фонарь назад, стал вылезать. Ко мне уже бежали со всех сторон. Ревя мотором подлетела полуторка, в кабине которой сидела Мариночка.
— Цел? — не успев вылезти из кабины машины, крикнула она.
— Нормально. Хорошо плюхнулся, — ответил я, расстегивая парашют. Потом стал обходить и осматривать машину. Как я и думал – только на запчасти, фюзеляж «ушел».
— Цел? Жив? — захлестнула меня волна служащих аэродрома.
— Норма, — смеясь, ответил я. Хотя хотелось не смеяться, а плакать. «Ястребок» было жалко до слез.
