задачей.
А потому, уткнувшись лицом и обнимая этого невероятного мужчину, приглушенно всхлипывала.
– Нашатырь организуй, – негромкий приказ заставил Дуню поднять голову.
Георгий смотрел поверх ее головы, туда, где, кажется, осталась Анютка.
И только сейчас Дуняша поняла, что судьба уберегла для нее любимого. А вот Тамерлану не повезло так, как сегодня повезло Гоше.
– Он меня собой прикрыл. Подставился, – будто прочитав мысли Дуняши, пробормотал Георгий.
Анютку уже усадили на небольшую кушетку, затаившуюся в углу. Кажется, это был коридор клиники, но именно здесь собрались люди Ирбиса, ожидая результатов операции. И пусть двери операционной находились совершенно в другой стороне, всем собравшимся было четко видно, как старается весь медицинский персонал.
Наверняка, на таком безмолвном присутствии во время операции настоял Ирбис. В его духе – держать все под своим контролем. А Дуня была уверена, что и в этот раз у мужа обязательно получится. Да и Тахиров не имеет права уйти так просто и легко. И решимость в глазах Анюты, пришедшей в себя после обморока, это лишний раз подтверждала.
* * *
Из клиники последующие часы никто не уехал. Сложная операция давно завершилась, однако ни парни, ни сам Ирбис не покинули свой пост. Кто-то все же отлучался, привез чистые вещи для Георгия, а для Дуни и Анютки – пледы и подушки. Либо же последние предоставило руководство медучреждения? Дуня не знала ответа. Все, что девушка знала: она должна быть рядом с мужем.
Со стороны Ирбис выглядел прежним, жестким, суровым, непоколебимым. Но Дуня отчетливо чувствовала, как изредка подрагивают мужские пальцы на ее затылке или плечах. И в такие секунды девушка понимала, что даже Георгий Ирбис иногда нуждается в поддержке. И Дуняша оставалась рядом.
Стояла, обнимая мужа за пояс, когда врачи закончили операцию, и хирург вышел к ним в коридор с новостями.
Была рядом, когда доктор описывал всю сложность перенесенных ранений и не ручался за последствия.
Внимательно слушала и пыталась хоть как-то поддержать мужа, когда профессор подвел итог: было сделано все возможное, а дальше все зависит от самого Тамерлана. Захочет ли он бороться за свою жизнь? Станет ли это делать?
Анна уже не плакала. Так же внимательно слушала, обхватив себя руками за дрожащие плечи. И не сводила взгляда с прозрачной стены, за которой Тамира подготавливали, чтобы доставить в реанимационное отделение. И, конечно же, не пустили к нему. Смотреть со стороны – можно, а приближаться запретили.
Но Анютке и этого хватило. Непривычно бледный мужчина выглядел жутко, хотя Аня честно считала его красавчиком. Впалые щеки и темная щетина делали Тамика гораздо старше. НО! Он был жив, дышал! И операция, если верить врачам, прошла успешно.
А дальше… У Анютки было стойкое чувство, что просто так Тахиров не сдастся. Он же упрямый, как баран! Он не упустит шанса. Аня в это верила.
После Ирбис распорядился и оправил парней. В клинике на ночь остался только он сам, Дуняша, Анюта и Макс с Вадимом. Анна подозревала, что в холле, у входов, да и на парковке тоже дежурили охранники, но в самой клинике и в коридорах их не было.
Эти сутки были самыми тяжелыми из всех, которые были у Анны. Пожалуй, именно они запомнятся навсегда.
* * *
– Так, девчонки, собираетесь домой. Без возражений! – грубовато и негромко скомандовал Георгий Матвеевич после завтрака, который привезла Маргарита Павловна. – Доктора слышали? Спит Тахиров. И никуда не денется за пару часов.
– А ты? Если ты здесь, то и я…, – начала возражать Дуня.
– А я заскочу по делам и тоже приеду домой, – безапелляционно произнес Георгий, но Анна заметила тот контраст, между нежным касанием грубой руки к щеке Дуни и интонациями в мужском голосе. За подругу стало радостно и спокойно. Как бы грозно ни рычал Ирбис, а Дуняша его уже покорила. Видно же.
– Буду ждать тебя дома, – кивнула, пусть и нехотя, Дуня.
Анна не хотела уезжать. Ей казалось, что стоит удалиться на приличное расстояние от Тамика, как он перестанет бороться. А ведь она так невероятно сильно хотела, чтобы он выкарабкался!
И Анна осталась бы, если бы не произошло кое-что, по ее мнению, странное.
К ней подошел Ирбис. Ранее между ними не было прямых разговоров. Да, Анна перестала до икоты бояться этого человека, потому что видела, как он относится к Дуне. Но чтобы Ирбис заговорил с ней напрямую? Нет, не случалось.
Георгий Матвеевич замер прямо перед ней, пока Дуня помогала Маргарите Павловне с контейнерами и упаковкой.
Мужчина секунду смотрел на нее так, словно читал каждую мысль в ее голове.
– Не переживай, Анюта, никуда он не денется, – негромко произнес Ирбис.
И только сейчас Анна поверила. Не денется. И потом, она ведь очень быстро съездит к себе на квартиру. Примет душ. Переоденется. Позвонит родным, чтобы не беспокоились. Позвонит на работу, уволится. А после, когда у нее появится куча свободного времени, приедет сюда. Через час. Максимум, через два.
– А можно мне в свою квартиру попасть? – уточнила Анна.
– Макс отвезет, – кивнул Ирбис и отошел, словно потерял интерес к разговору с Ларимановой. Но почему-то Анне было спокойно от уверенности Ирбиса.
Уже на парковке Анна обняла подругу, а после и Маргариту Павловну. Села в машину к Воронкову на заднее сиденье. Благо, стекла тонированные. И теперь можно дать волю себе и своим чувствам.
– Если будешь рыдать, то вот салфетка, – негромко проговорил Максим.
Аня из вредности хотела было возразить, сказать, что из-за кого-то рыдать не намерена. Но сдалась. Шмыгнула носом.
– Давай договоримся, Анюта, – спустя полчаса, когда слезы иссякли, а все чистые бумажные платочки закончились, Воронков припарковался рядом с ее подъездом и повернулся к ней, глядя проницательно и в самую душу, – по поводу Тахирова рыдаешь только сейчас. А после, когда его выпишут, ты уже постарайся, чтобы у него мозги кипели и задница горела. Ну а если Тамик надоест тебе или обидит, ты только дай знать. Мы ему либо харю начистим, либо ноги доломаем.
– Думаете, он выкарабкается? Считаете, я ему нужна? – всхлипнула Анюта.
