его плечо.
Осторожно, чтобы не разбудить, мужчина откинул покрывало, а под ним – молочная кожа со следами от его пальцев. К утру расползутся синяки, он это знал. И сердце защемило от злости на самого себя.
Ну вот, просрал он все. Махом просрал. От гадких мыслей захотелось закурить. И выпить.
Но стоило попытаться сесть на кровати, как зашевелилась Дуняша.
– Куда? Не пущу! – сонно пробормотала девчонка.
– Дуняша, – едва ворочая языком промычал.
– М? – донеслось в ответ. – Люблю. Спи.
Гоша послушно лег обратно. А Дуня тут же подползла ближе, а потом и вовсе вскарабкалась на него. Легла удобнее, поластилась и затихла.
А он… Ему опять не спалось. Девичья острая коленка упиралась прямо в пах. Не до сна как бы.
Так и лежал Ирбис, придавленный хрупкой девчонкой, смотрел в потолок, пытался вспомнить все, что было в спортзале. А было, по ощущениям, много. Измучил он Дуняшу. И синяки по всему телу это подтверждали.
– Люблю тебя, Дуняша, – совершенно неожиданно для самого себя сказал вдруг Гоша.
Он вообще не думал, что когда-либо сможет произнести эти простые слова вслух. Считал себя слишком черствым что ли. Непригодным для такого. Неспособным на такие сложные, и одновременно простые слова. Это ведь просто слова. Другое дело – поступки. Он старался показать Дуняше, сколько она значит для него. А говорить он не мастак.
А здесь словно что-то щелкнуло в голове. Сказал.
– Я знаю, Гошенька. Спи.
Голос Дуняши звучал едва слышно, но настолько тепло и нежно, что Гоша заулыбался. Так может говорить только очень счастливая женщина. Наверное. По крайней мере, Гоша считал, что Дуня счастлива с ним.
А вот спросить, наверное, не помешало бы. Сейчас, пока девчонка витает между сном и явью. Не проснулась толком, но и не отключилась полностью.
– Дуняш, ты счастлива со мной? – Георгий спросил, не надеясь на ответ.
– На глупые вопросы я не отвечаю, Георгий Матвеевич, – пробормотала Дуня, вздохнула, подняла голову и взглянула на него.
Сонная, растрепанная, голенькая, невероятно соблазнительная. Гоша невольно улыбнулся в ответ на ее теплую улыбку, расцветавшую на нежных, припухших губах.
– Я очень счастлива с тобой, Гошенька. Очень люблю тебя. Очень. Можно, наконец, поспать? – улыбнулась Дуня.
– Можно, – кивнул Ирбис и, накрыв пятерней девичий затылок, велел: – спи.
* * *
У Гоши появилась навязчивая идея. Было странное чувство под ребрами, зудело так, что Ирбис понимал: неспроста все, необходимо действовать.
Георгий не особо верил в бога. Когда был в церкви в последний раз – не помнил. Да и был ли вообще? Не привык Гоша надеяться на высшие силы, знал, что полагаться нужно только на себя и на проверенных людей.
Но сейчас что-то пошло не так. Не по плану. Наперекосяк.
Впрочем, его жизнь начала меняться, когда в нее ворвалась Дуняша. И теперь Георгий не удивлялся тому, что приходится все перекраивать и подстраивать под девчонку. Наоборот, было как-то приятно даже.
По пути домой Ирбис велел парням свернуть с маршрута. Тачки остановились. Гоша вышел из машины. Запрокинув голову, осмотрел отливающие золотом купола церкви.
Да, определенно, место подходящее. Гоша мысленно видел, как Дуняша шла по ступеням вверх, закутанная в белоснежное платье, а на голове – полупрозрачный платок. С чего решил, что именно таким может быть наряд невесты? Гоша не знал. Может, видел где-то раньше? Кто уж разберет. Но почему-то твердо был уверен, что Дуняше понравится идея.
– Мне пообщаться с руководством? Кто у них здесь главный, интересно, – задумчиво предложил Макс, а Гоша усмехнулся.
– Предположим, что к руководству заведения нам торопиться не стоит, – ответил Ирбис и решительно двинулся к подножью лестницы, ведущей в храм, – сам перетру. Ждите здесь.
* * *
Дуня услышала собачий лай, заулыбалась. Охрана тут же доложила о появлении гостя на территории. А девушка сама вышла на крыльцо, встречать посетителей.
Их было трое. Мужчина и два лохматых пса, которые тут же принялись вилять хвостами.
– Евдокия Андреевна, а мы без приглашения, – скупо улыбнулся Роман Кузьмичев.
– Глупости, Роман Леонидович! Вы ведь знаете, что мы всегда вам рады, – отмахнулась Дуня и принялась гладить косматые морды псов.
Дуняша искренне полюбила двух кавказцев, да и помнила, как псы встали на ее защиту чуть больше месяца назад. С тех пор Кузьмичев был частым гостем в особняке, наведывался к Ефимычу, с которым у них были общие темы для бесед, да и увлечение охотой.
– Поужинаете с нами, Роман Леонидович? Маргарита Павловна мясо готовит. Очень вкусно, – улыбалась Дуня, глядя на слегка смущенного бородатого гостя. Не сказать, Ирбис с большим энтузиазмом принимал Кузьмичева на своей территории, но Дуня видела, что между мужчинами вполне может завязаться дружба. По крайней мере, Роман был пусть и молчаливым собеседником, но, как понимала Дуня, к его мнению Георгий прислушивался. А что было у этих двоих в прошлом – Дуня не интересовалась.
– Ну если мясо, – небрежно пожал плечом Кузьмичев, а потом словно спохватился, – а мы тут с Муркой и Лешим решили… Вот.
Роман будто опомнился, принялся открывать багажник своего универсала и вынул что-то. Подойдя к Дуне, остановился.
– Последний остался из помета. Думал, оставить себе. Но куда нам три пса, и двоих хватает, – бормотал Кузьмичев, а Дуня замерла, глядя на карие пытливые глазки-бусинки, темное кончики ушей, белую полоску на любопытной мордочке.
– Боже мой! Какая прелесть! – всплеснула руками Дуня, но не решалась взять щенка. – Мурка! Какой же он красивый!
Мать лохматого комочка присела рядом у ног Дуни. Девушка погладила мохнатую морду, ласково зашептала:
– Ты не переживай, малыш будет в хороших руках, – говорила Дуня так, словно ей нужно было разрешение Мурки.
Потом Дуня все же подхватила щенка на руки. И, кажется, влюбилась в ласковый комочек.
– Чудо какое! – радостно говорила Дуня, смеялась, когда щенок принялся лизать ее пальцы, добрался до щек. – Ой! Нужно у Гоши спросить разрешения.
– Гоша не возражает, – раздался негромкий насмешливый голос.
Дуня тут же вскинулась и шагнула к Ирбису, который оказался свидетелем встречи Дуни
