Лошадь перестала жевать и побежала на голос. Керязь Пуло из-под кустов жадным взглядом провожала ее. Старичок достал из кармана что-то черное, начал кормить. Она чуть на колени не встала от удовольствия. Потом сама попятилась в оглобли. «Суй, суй, бестолковая, мало возили на тебе, сейчас вновь запрягли», — думала волчица о лошади, возвращаясь к Бычьему оврагу.
На обратном пути заходила в ивняк, там в прошлом месяце поймала куропатку. Куропатки каждой весной, только снег растает, прячутся в дуплах деревьев. Сегодня ни одну не встретила. Куда подевались? Может быть, на кого-то обиделись и улетели? Одни воробьи чирикали в кустах. Чему они радуются, здесь червей трудно найти? Им бы только червей — о мясе не думают. Без мяса какая жизнь?
Керязь Пуло видела: двуногие тоже живут по-разному. У одних гнезда выше лосей, у других — меньше муравейников… Думая об этом, волчица даже застонала.
Спустилась к Суре. Красивые здесь места, хоть жить оставайся! Логово бы здесь нашла, да волчат не приведешь. Те везде суются. Маленькие пока, несмышленые. А люди завистливы, ничем их не насытишь.
Идет Керязь Пуло — уши веретеном крутятся. Посмотрела в кусты — живое мясо само ждало: перед ней стояли два гуся. «Га-га-га-га!» — стали кричать, будто не волчицу увидели, а серую собаку. Свернула им шеи — мясо вкусное-вкусное, хоть и в перьях. От еды в животе заурчало. Это больше всех ее радует. Красота не в зеленом луге и широкой воде, а в мясе, оно силы дает.
Придет время, волчата это тоже поймут. Пока самое вкусное на свете для них — материнское молоко. И сейчас, видать, ждут ее, не дождутся. Как они там, в логове? Задумалась Керязь Пуло, побежала через балки не останавливаясь. Не слышала даже, как ветки бока рвали. Однажды, когда так спешила, чуть в овраг не угодила. Овраг в прошлом году вырыли на Суре двуногие. Вырыть-то вырыли, а завалить не завалили. Совсем бессовестные, будто и не знают — ногу сломаешь…
Скрытной, только одной ей знакомой тропкой Керязь Пуло добежала до Бычьего оврага и присела. Вдали гудели тракторы. Волчица спряталась под цветущую черемуху, стала смотреть. Вот один трактор опустил ковш на цветущую калину и подался вперед. Дерево с корнями перевернулось, смешалось с землей. Только белые цветы искрами костра засверкали. За первым трактором шли второй, третий, четвертый…
Логово пришли искать! Почему она, Керязь Пуло, забыла о волчатах? Бросилась волчица к лесной дороге, где люди ездили на машинах, и, тяжело дыша, вышла к краю поля — здесь до логова осталось все-то прыжков сто — и вновь увидела трактор. Копошившийся около него человек неожиданно повернулся и, увидев Керязь Пуло, схватил в кабине что-то и давай «Ай-лю-лю-у!» кричать.
Бежит Керязь Пуло, а сама кипит от злости — хоть совсем не живи на белом свете. Везде люди. Везде гонят. Сейчас вот, того и гляди, до волчат доберутся. Этого человека она уже видела. В прошлом году шел по краю оврага и что-то кричал. Он это, он!.. И одежда так же дурно пахла, и голос тот же.
По узкой, запутанной, будто нитка, тропке Керязь Пуло спустилась в овраг и только тогда легко вздохнула. Волчата резвились около костей, будто вокруг не было опасности. Увидели ее и, скуля, подбежали к ней. Двое забрались на спину, стараясь укусить тонкими зубами. Кривоногий, наоборот, попятился и пустил слезы. Четвертый и ждать не стал — залез под живот, нашел сосок и давай со всей силой тянуть. «В отца пошел, братьев и сестер не ждет, все себе да себе», — подумала Керязь Пуло, и задними лапами старалась отогнать сосущего волчонка. Да разве оттолкнешь — будто намертво прилип к груди. — «Тогда все давайте подходите, а то все молоко братишка высосет». — Волчица легла на бок, и волчата прилипли к ней.
Насытившись, уснули. Во сне тямкают губами, кончились у несмышленых заботы.
Керязь Пуло высунула голову наружу, всматриваясь в овраг. В нем будто бы ничего не изменилось. Так же жужжали мухи и осы, вдоль ручейка покачивались цветы. Черемуха уже осыпалась. Скоро набухнут зеленые горошинки, которые со временем потемнеют. Орешник пока не спешил распускаться — успеет, лето длинное…
С каждым дуновением ветерка волчице слышался гул тракторов. Керязь Пуло расстроилась — придется искать новое логово. Возясь с волчатами, она совсем забыла, какое горе нависло. Куда же уйти? В Лисий овраг? Да там другие волки! Пусть с непутевым мужем жила, да все равно тот был заступником. Сейчас одна растит детей. «Да и они хороши! — начала ругать волчат Керязь Пуло: — Спят и спят, никаких забот не знают. — И вновь успокаивала себя: — Какие они помощники — дети-сосунки. Перейдут на ту сторону ручейка — назад дорогу не найдут. Вот встанут крепко на ноги, тогда уже другое дело. Тогда сами выйдут на охоту. Я большую овцу схвачу, а они — ягнят…»
Керязь Пуло не удержалась, поднялась наверх, посмотрела туда-сюда злыми глазами. Было тихо. В ближнем поле трактор стоял на своем месте. Керязь Пуло успокоилась и стала думать о своей судьбе, о том, как за последние годы опустели эти места. Двуногие в этом виноваты. Сейчас вот уже добрались до оврага. «Э-хе-хе-хе, — опуская на задние лапы грузное тело, застонала волчица. — Зачем было его трогать? К чьим глазам прилип, как лопух? Посмотрели бы, какая красивая калина — по крутым откосам белым снегом запорошена. Березки зачем губить — что они плохого сделали?»
От своей старой тетки-волчицы Керязь Пуло об этом овраге ламо ёлтамот марясь16. Тетка хворой была, еле на ногах держалась. Но когда начинала о своей жизни вспоминать, волчата свои игры забывали. Хитрая была старуха! Сама не ходила на охоту, все ждала, когда ей принесут. Выходила она из теплого логова, ложилась на живот и, грызя овечью ногу, начинала:
— Не овраг здесь был, а сказка! По краю высокие сосны, внутри ручейки-ручеечки. А уж какая вкусная родниковая вода — не напьешься! Все болезни излечивала! Вдоль ручейков цвели борщевики, медуницы цвели и ландыши. А сколько птиц водилось! Сороки, вороны, куропатки, глухари… Лови без устали — всем хватало. Иногда и грачи вили гнезда. Сухие веточки складывали друг на друга — не гнезда получались, а целые навесы. Думали, что до них никто не доберется. Совсем были глупыми! Улетали в поле собирать червячков. А здесь откуда ни возьмись лентяйки-кукушки. Для высиживания свои яйца подкладывали. Смотришь, в гнезде вылупится кукушонок и сразу же показывает, чьей он породы: без стыда прилипал к грачихе. А та сразу давай под свои теплые перья прятать. За родного птенца принимала, беспокоилась, чтобы не замерз.
А сколько свадеб в овраге прошло — овечьими ножками не сосчитать! Выходили сильные быки-лоси и давай друг друга бодать. Ударят раз, отступят шага два и снова бьются. Сильные, идемевсь17 бы их побрал! Рога похожи на кустарники! Высокие быки, статные… Много их здесь водилось…
Сейчас вот вместо них, не зная усталости, железные пауки ревут. А уж запах, запах-то от них какой — от тошноты умрешь…
У Керязь Пуло чуть нутро не вывернуло. Прогнула усталую спину, стараясь хвостом закрыть пасть, да забыла: хвост-инвалид сейчас не помощник. Волчица легла в густой чертополох, скрываясь от опасности. Бы-брр! — даже от травы шел этот дурной запах. Керязь Пуло зачихала. Чих-чах! — плясала ее челюсть: не зря говорят, когда смотришь вперед, о заднице не забывай. Не увидишь, как тебя хлопнут.
Над краем леса кружился ястреб. Его она не боялась — небольшое пугало. Видать, мышей высматривает или зайцев. Мышей найдет — их в поле много (в прошлом году половину урожая пшеницы здесь оставили), а вот о зайцах и не думай. Будто в землю ушли ушастые.
Керязь Пуло подняла левый глаз, лениво посмотрела на раскаленное солнцем небо… Это еще куда, бешеный!? На нее летел ястреб! «Ой, безмозглый, друг болтушки-сороки! — волчица приготовилась к защите… Кив-чик! — ястреб пролетел почти под носом. — Кому в рот лезешь, чаво пря18? Я лосей душила, а не таких вшей! Смотри-ка, смотри-ка, вновь повернулся… Давай, давай, спущу твои перья, как с тех гусей. У-рр!» — Керязь Пуло дугой изогнула спину, серая шерсть заколыхала. Не шерсть, а проволока… Ястреб покрутился, покрутился и вновь взмыл к облакам.
«Жи-знь, — думала Керязь Пуло, провожая его взглядом. — Каждый стремится только для себя урвать…» Ястребы мышей едят, те — зерно, а они, волки, живое мясо с кровью. А вот двуногие почему к оврагу прицепились своими железными пауками — этого волчица никак не могла понять. Своими же руками рушат красоту!
Пришли их, волчьи, логова рушить?.. Польза какая от этого? В овраге когда-то жили двадцать волчьих семей. А сейчас только она в своем логове. Недавно встретился ей бывший сожитель и будто не узнал.
Дочь, его новая подруга, хоть воем дала о себе знать. Не забыла. Как забудешь, ведь она, Керязь Пуло, на вольный свет ее пустила, выкормила. Четвертую весну встречает дочь. Росточком маленькая, чуть больше собаки! Сколько голода видела, где тут вырасти?
