Я знала, что лишних вопросов мачехе задавать не стоит, поэтому молча кивала в ответ, но однажды любопытство оказалось сильнее благоразумия, и маленькая Вилка осведомилась:
– Почему фея с золотыми зубами? Это же некрасиво, когда зубы желтые!
Раиса на секунду растерялась, но потом нашла достойный ответ:
– Такими легче с жадными людьми расправляться. Не умничай, а запоминай непреложные истины. Никогда не воруй и не принимай подарков. Даже если никто не увидит, как ты кошелек стыбзила, рано или поздно божья кара тебя настигнет. Поклянись, что не тронешь чужого.
Сейчас я понимаю, что мачеха, зная правду о моих родителях,[25] очень боялась за меня и изо всех сил старалась подавить во мне плохую генетику. Но в юном возрасте я считала Раису вздорной, поэтому буркнула в ответ:
– Хорошо, – и задала новый вопрос: – А подарки-то чем плохи?
Мачеха тут же отвесила мне звонкую оплеуху.
– Замолчи! И запомни. Фея с золотыми зубами людей искушает, проверяет их на вшивость. Бросит на виду пачку денег и ждет – слямзишь ты ее или мимо пройдешь. Коли схватишь, фея тебе обязательно нагадит. Может, не сразу, через много лет, но за воровство накажет. А подарки… за них отдарки положены. Принесут конфетку, ты ее съешь, а человек попросит: «Вилка, иди за меня полы мыть!» Придется тебе за тряпку браться, отказывать неудобно будет. И что получится? Шоколадка маленькая, ты ее живо схарчила и забыла, а пол неделю скрести надо. Подарочек крошечный, отдарочек здоровенный. Так всегда бывает. Ой, много людей из-за дармовой ерунды потом долго пыхтят на чужого дядю. Взяла у постороннего каплю, считай, в плен попала.
Раиса очень хотела вырастить из меня порядочного человека, оттого и была жестока. В детстве я злилась на мачеху, а сейчас жалею, что не могу сказать ей «спасибо». Раиса не дожила до того момента, когда я стала получать хорошие деньги и мелькать на экране телевизора. Думаю, она была бы счастлива, узнав о моем участии в программе «Советы Арины Родионовны», рассказывала бы новость всем подругам и соседям. Я никак не смогла отблагодарить мачеху, которая не бросила крохотную дочку Ленинида, своего сожителя, очередной раз попавшего за решетку, тащила меня на своем горбу, одевала, обувала как могла. А то, что Рая наливалась водкой и порой пыталась поколотить воспитанницу, сейчас мне не кажется ужасным. В нашем дворе все закладывали за воротник, кое-кому от родного отца с матерью доставалось намного больше колотушек, чем мне от мачехи. Да, Рая не особенно заморачивалась моим воспитанием, меня учила улица, но, наверное, женщина сумела привить мне какие-то нравственные принципы: я не стала воровать, употреблять наркотики, не шлялась по ночам с парнями, отлично училась и в конечном итоге могу собой гордиться. И вылезла со дна болота без всякой поддержки. Жаль, что Раиса этого не увидела, единственное, что я сумела для нее сделать, – это поставить дорогой памятник на могиле.
Я глянула на мобильный и быстро свернула налево. Если человек ухаживает за чьей-то могилой, это говорит о том, что покойный ему не посторонний. Вероятно, Оля, оплачивающая услуги уборщицы на Ваганьково, общалась с Варенкиными, вдруг она знает, что связывает Виктора Ласкина и погибшую Настеньку?
К моему удивлению, магазин «Мираж» оказался цветочным, в нем орудовала лишь одна продавщица, и я сразу поняла, что вижу саму хозяйку Олю. Покупатели в «Мираж» не ломились. Узнав, что к ней пришла Виола Тараканова, которая пишет книгу об истории Ваганьковского кладбища, Ольга завела меня в подсобку, выслушала и спокойно ответила на мой вопрос:
– Я выполнила просьбу Раисы Варенкиной, она просила присматривать за захоронением, за услугу оставила мне квартиру, оформила на нее дарственную.
– Дорогой презент, – оценила я жест Варенкиной.
Оля сложила руки на коленях.
– У Раисы родственников нет, она боялась, что после ее смерти надгробие Насти пропадет, за мрамором следить надо. Да и сам участок зарастет бурьяном, продадут его в другие руки. Поэтому сделала мне предложение: я получу ее квартиру и немного денег, а за это обязуюсь наводить порядок на могиле.
– Странно, что она решила зарыть рядом и прах Эллы, – вздохнула я.
Оля заметно рассердилась.
– Элла была одинокой! Жила в коммуналке, она была нашей с мамой соседкой была, через Трубецкую мы и познакомились с Раей.
Я вспомнила обстоятельный рассказ Зинаиды.
– Может, Трубецкая воспитывала сестру?
Оля вздрогнула.
– Кто вам это сказал?
– Зинаида Семеновна с Ваганькова, – ответила я, – она вспоминала, что Раиса пару раз появилась на кладбище со школьницей. Зинаида Семеновна подумала, что Раиса ее удочерила, и осведомилась: «На воспитание взяли девочку? Правильно, доброе дело сделали».
Рая отреагировала странно, она закричала: «Никаких выродков из чужих семей! Ни за что! Хватит!»
Зинаида Семеновна очень удивилась: до тех пор Раечка всегда была тихой, приветливой, а тут взрыв ярости. Вот я и подумала, может, та девочка сестра Эллы? Раиса поверила, что бонна не виновата, и захотела взять над ней шефство?
Оля затеребила матерчатые перчатки, лежавшие на столике.
– Вы что, не верите в невиновность Трубецкой?
– Элла забыла запереть дверь в квартиру, и Настя убежала в подвал, – пожала я плечами, – бонна испугалась, решила не признаваться в содеянном и придумала версию с похищением.
Оля вскочила:
– Чушь! Элла выбросилась из окна! Она жертва клеветы.
Я поняла, что судьба Трубецкой – очень болезненная точка для Ольги, и решительно на нее нажала.
– Сомневаюсь. Думаю, гувернантку просто замучила совесть. Не всякий может жить дальше, зная, что поспособствовал кончине ребенка.
– Вы ничего не знаете, – дрожащим голосом произнесла Оля, усаживаясь на табуретку.
– Как раз наоборот, – не сдалась я, – предполагаю, что у Эллы был помощник, вероятно, бойфренд, который и стал звонить Варенкиным. Уж не знаю кому, ему или Трубецкой, пришла в голову идея обогатиться за счет несчастья. Тело умершей Настеньки лежало в подвале, а подельник Эллы ждал Игната на Московском вокзале, надеясь получить миллион долларов. Завладев этой суммой, он и Элла уехали бы прочь. Они ничем не рисковали. Варенкины даже под страхом смертной казни не рассказали бы в милиции о деньгах и похищении. Если бы Игнат проговорился, его посадили бы в тюрьму, как расхитителя социалистической собственности, а Раечка отправилась бы вместе с мужем. Но сердце Игната не выдержало испытания, у него в поезде случился инфаркт, деньги не доехали до Ленинграда. Подельник Трубецкой разозлился до крайности, он рассчитывал обогатиться, а его обманули! С другой стороны, он все равно бы, став обладателем миллиона долларов, сообщил бы Варенкиным о местонахождении тела Насти и скрылся с огромной суммой. Но деньги не привезли, подельник Эллы связался с Раисой и решил наказать несчастных родителей. Мерзавец понятия не имел о кончине Игната, он заявил матери Насти: «Не привезли тугрики, получите, что заслужили». Подонок хотел, чтобы Варенкины всю оставшуюся жизнь винили себя в смерти девочки.
Я перевела дух и взглянула на Олю, та яростно замотала головой:
– Неправда, неправда! Элла обожала Настю! Трубецкая любила детей, она не могла причинить ребенку вред. Элла отличалась редкостной аккуратностью, она всегда тщательно запирала двери, отключала газовый кран, проверяла шпингалеты на окнах. Настю похитили!
Я изобразила сомнение.
– Оля! Ну откуда вам могут быть известны такие подробности?
Та сгорбилась.
– Мы с Трубецкой жили в одной коммунальной квартире. Нам с бабушкой принадлежали две комнаты, третья – Элле. Моя мама дружила с ней, они вместе ходили в школу, родители Трубецкой погибли, когда ей едва исполнилось пятнадцать, их сбила на перекрестке машина, а моя мамочка умерла при родах, я ее ни разу в жизни не видела. Бабушка забрала меня из родильного дома и стала воспитывать двоих детей: Эллу и меня, не отдала соседку в приют. Не спрашивайте, как это оформили официально, я не знаю. Элла стала мне очень близким человеком, вот почему я все знаю. Трубецкая невиновата.
– Спасибо вам за рассказ, – сказала я, – хороший получится детектив.
Оля откровенно растерялась:
– Детектив?
Я улыбнулась во весь рот:
– Забыла сказать, когда представлялась вам, меня на самом деле зовут Виола Тараканова, я пишу произведения на криминальные темы под псевдонимом Арина Виолова.
– Не труд по истории Ваганькова? – растерянно спросила Оля.
– Ну, пока я вас слушала, сообразила, что история Насти Варенкиной может стать хорошим сюжетом. Роман сразу попадет на первые строчки рейтингов. Я виртуозно запутаю читателя, то, что Элла Трубецкая жестокая убийца, станет ясно лишь в последней главе.
Оля вцепилась в край подоконника.
– Вы не имеете права! Элла невиновата! Вы что, собираетесь указать в своей книжонке ее фамилию?
