— Это из-за того, что современные фильмы не умеют рассказывать реальные истории, — сказал Мор, указав на Ловию вилкой. — Фильмы, которые ты смотришь — ни уму, ни сердцу. Там только насилие и экшн, никакого раскрытия характеров.
Я приподняла брови, удивившись тому, что он сказал.
— И как вы смотрите все эти фильмы? Только не говорите, что вы выдёргиваете умерших актеров из Города смерти.
Он усмехнулся.
— Нет. Но это неплохая идея. Зачем останавливаться на слугах и служанках? Я мог бы создать свою собственную киностудию со всеми этими ушедшими легендами.
— Не подавай ему идей, — зашипела на меня Ловия. — Ты же знаешь, что он воплотит их в жизнь.
— Мор часто привозит вещи из твоего мира, — терпеливо объяснил мне Калма. — Иногда он привозит компьютерные устройства, чтобы мы могли смотреть фильмы. Аккумуляторы здесь долго не работают, но нам хватает такого развлечения на пару ночей.
Неожиданно Сурма издал рычащий звук.
— Не думаю, что вы в курсе, как надо по-настоящему обращаться с пленными, — пожаловался он и щёлкнул зубами. — Пленникам не предоставляют роскошные комнаты и красивые платья и, конечно же, их не поят вином и не кормят обедами. Туони, тебе следует передать Ханну Хейккинен мне.
В помещении повисла тяжёлая тишина, и все посмотрели на Мора в ожидании его ответа. Порыв ветра сотряс высокие тонкие окна, пронёсся вниз по дымоходу над камином и раздул пламя.
— Ханна — моя проблема и только моя, — сказал Мор сурово. — Я обращаюсь с ней так, как считаю должным. Она пленница во всех смыслах этого слова, её удерживают здесь стены и магическая защита замка, и ей не предоставлено ни грамма свободы. Она не может покидать ни это место, ни этот мир, она не может воссоединиться со своей семьей и своей прошлой жизнью. Она в прямом смысле потеряла всё, что приобрела за свои недолгие двадцать четыре года, и она должна подчиняться моим приказам, либо ей придётся испытать на себе прикосновение моей обнажённой руки.
Его череп наклонился вниз, когда он потянулся за своей чашей.
— Учитывая всё сказанное, я не понимаю, почему я должен заставлять её страдать ещё больше, если она и так уже у меня в руках. По крайней мере, я не испытываю от этого удовольствия. Может быть, ты когда-то и заставлял других страдать, но это никогда не было моей ролью. Я здесь правлю. Я владыка. Я Бог. Я всё здесь контролирую, и с этого момента я буду контролировать и её жизнь.
Вот, чёрт. Когда он выразил это таким образом.
Я опустила вилку, так и не успев положить мясо лебедя в рот. Теперь я потеряла всякий аппетит.
Помещение снова охватила тишина, пламя начало угасать. Окна перестали дребезжать.
— Отец, — сказала Ловия с укоризной, нарушив тишину. Она кивнула головой в мою сторону. — Не обязательно быть таким резким.
Я положила вилку на стол, сложила руки на коленях и уставилась на еду. Я понимала, что мне надо хоть немного поесть, потому что я не знала, когда меня накормят в следующий раз. После всего случившегося я была уверена, что таких обедов больше не будет, особенно учитывая, что Сурма был против моего существования.
— Не принимай мою резкость за жестокость, — ответил Мор своей дочери. — Правда ранит, но всё же это правда.
Снова повисла тишина, и все продолжили есть. Звон приборов о железные тарелки наполнил помещение.
Калма наклонился ко мне поближе.
— Выпей вина, — мягко сказал он. От него пахло нафталином. — Тебе это поможет.
Я кивнула, взяла бокал и допила остатки вина одним залпом. Затем я приподняла чашу и начала искать глазами прислужницу в красном. Она проскользнула в мою сторону, точно привидение, и наполнила мой бокал. Похоже, они планировали напоминать мне о том, какой дерьмовой была моя жизнь, до скончания веков. Значит, мне до скончания веков пришлось бы напиваться.
Пока я пила, Ловия подошла к Мору и стала с ним что-то обсуждать. Но я не очень-то слушала, и мне показалось, что он тоже. Я чувствовала, как он наблюдает за мной, не отрывая глаз от моего лица. Я не знала, о чём он думал, и мне было всё равно. Он и без того сбивал меня с толку. Одним только тем, что был Богом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В итоге я съела только пару ложек и то только после того, как почувствовала себя уже достаточно пьяной. И хотя жареный лебедь и другие блюда были потрясающими на вкус, я решила их не хвалить.
Я жестом попросила прислужницу принести мне ещё вина, и когда она это сделала, её голос проник мне в голову.
«Ему нравится думать, что он не жестокий, — произнёс женский старческий голос, — но правда состоит в том, что он именно такой. Мор жестокий, как бы ты… или он к себе не относился».
Я взглянула на неё, но не смогла ничего разглядеть под её красной вуалью.
Она слегка повернула ко мне голову.
«Меня зовут Харма. Я руковожу всеми прислужницами. И я твой союзник, смертная».
Она быстро ушла, и я осторожно огляделась, пытаясь понять, слышал ли это кто-то ещё или только я.
Никто не смотрел на меня. Ловия ела, а Сурма и Калма о чём-то разговаривали. А вот Мор, конечно же, смотрел на меня. Изучал меня. Волоски на моей шее начали подниматься, словно его взгляд стал более пристальным, а затем тепло начало нарастать у меня между ног, что заставило меня сжать бедра.
Святое дерьмо. Что это было?
Я отвела взгляд от Мора и переключилась на вино. Не мог же Мор заставить меня почувствовать это одним лишь взглядом, или мог?
И вот опять оно. Сильное возбуждение, из-за которого вся кровь прилила к моему сердцу, и я начала ёрзать на стуле, пытаясь избавиться от этого ненужного прилива желания.
Неожиданно Мор поднялся на ноги и бросил салфетку на стол.
— Думаю, наша почётная гостья слишком много выпила, — сказал он.
Я уставилась на него, моё тело слегка покачивалось. А может быть, я была уже слишком пьяна? Может быть, дело было вовсе не в нём, а вине, которое и заставило меня возбудиться? Это был не первый раз, когда алкоголь действовал на меня таким образом.
Мор подошёл ко мне, и прежде чем я успела запротестовать, схватил меня за руки и с лёгкостью поднял на ноги. Я пошатнулась туда-сюда, и меня накрыло головокружение, но он крепко держал меня, не давая упасть.
Ловия тоже встала, а из темноты выплыла Райла, но Мор поднял свою ладонь.
— Я доведу её до комнаты в целости и сохранности. Все вы оставайтесь здесь, я скоро вернусь.
Он обхватил меня рукой за талию и практически вынес меня из столовой в коридор. Я попыталась высвободиться, но оказалось, что я была пьянее, чем думала.
— Я не настолько пьяна, — запротестовала я.
— Настолько, — мягко сказал он и повёл меня по ступеням. — И хотя я не против того, чтобы ты ненадолго отвлеклась от своих мыслей, здесь может быть опасно в состоянии опьянения. Тебе всё время надо быть начеку.
— Почему? — спросила я. — Кого мне стоит опасаться? Тебя, или кого-то ещё?
Я вспомнила о словах Хармы. «Я твой союзник».
Но было ли это так? Или это была ловушка?
И всё же я решила не рассказывать ему об этом.
— Тебе всегда стоит опасаться меня, — сказал он. — Но я не самая большая угроза для твоей жизни. И хотя я могу тебя защитить, я ещё не решил, должен ли я это делать.
Мы обогнули лестницу и пошли по коридору в сторону моей комнаты. Чем дольше мы шли, тем больше я расслаблялась в его объятиях. Его присутствие настолько ошеломляло, что даже как будто опьяняло меня. Может быть, это и было опьянение, а, может быть, он обладал какой-то властью надо мной, какими-то феромонами, которые пахли, словно костер на пляже.
«Не поддавайся Мору, — сказала я сама себе. — Это несовместимо с жизнью».
Он подвёл меня к двери моей комнаты, отпер её, и я попыталась увидеть, где он хранит ключ.
— А-а, — сказал он. — Если ты планируешь украсть у меня ключ, тебе следует быть более скрытной.
Он толкнул дверь, а затем прижал меня к косяку. Я почувствовала себя такой крошечной, когда его огромное тело нависло надо мной. Пламя свечей отразилось от его блестящей маски волка. И как бы я ни старалась, я так и не смогла разглядеть за ней его глаза.
