Во главе стола сидел Мор. На обед он надел совсем другой череп — вероятно, это был его официальный наряд. Этот череп был блестящим и чёрным и напоминал собачий. И если он хотел походить на волка, ему это удалось. Его одежда выглядела так же, как и в прошлый раз. Это было что-то тёмное с кожаными вставками, только сейчас на нём не было плаща, поэтому я смогла получше разглядеть его тело, широкие плечи, руки, и то, как его торс сужался книзу. Он сидел на своём стуле и выглядел расслабленно и небрежно, положив свои руки в перчатках на колени.
И он смотрел на меня. Он всё время смотрел на меня.
И улыбался. Коварной улыбкой — я почувствовала это, хотя и не могла видеть её.
— А вот и почетная гостья, — сказал Мор, после чего выпрямился и встал, нависнув над столом. — Феечка, птичка и смертная дочь шамана Торбена. Ханна Хейккинен.
Когда никто из его спутников не поднялся, он нетерпеливо откашлялся, после чего они оба встали на ноги.
— Добро пожаловать, Ханна, — произнёс пожилой мужчина, когда Ловия подвела меня к столу. — Не могу поверить, что я наконец-то могу представиться должным образом. Я Калма, Бог могил.
Калма протянул мне руку, и когда я проходила мимо него, я пожала её. Его кожа была ледяной, и когда я опустила взгляд, я заметила, что его пальцы были серебряными. Как и его уши. А когда он улыбнулся, я увидела, что точно такими же были и его зубы.
— А это Сурма, — сказал Мор, указав на жуткого скелета с другой стороны стола. — Не волнуйся на его счет. Он не очень добрый.
Я нервно улыбнулась, а Ловия усадила меня рядом с Мором, между ним и Калмой. Сурма низко зашипел, увидев это, но затем сел.
— Сурма также Бог смерти, — объяснил Мор. — Только он не главный бог.
— Он реликт, — прошептала Ловия, после чего направилась в противоположный конец стола.
— Реликт, — произнёс насмешливо Сурма хриплым голосом, и к моему ужасу его зубы оказались чёрными. — Твоё презрение к реликтам не перестаёт меня забавлять, Ловиатар. Разве твой отец не говорил тебе, что нужно уважать старших?
— Я говорил ей, что нужно уважать меня, — поправил его Мор — Да ты, и правда, реликт. Ты стар и должен находиться в земле.
— Под «реликтами» вы имеете в виду Древних богов? — спросила я.
Все посмотрели на меня.
— Не говори мне, что эта девка настолько невежественна, — сказал Сурма, щёлкнув зубами, от чего мои нервы сжались.
— Она не девка, — парировал Мор. — И хоть она и невежественна, дай ей немного времени. Ей приходится нелегко, учитывая, что её забросили в новый мир, да еще такой жестокий.
Я уставилась на Мора и попыталась не показать того, что выражение моего лица смягчилось. Неужели он только что заступился за меня? Конечно же, в своём стиле, так как при этом он умудрился назвать меня невежественной.
— Не думаю, что оскорблять нашего почетного гостя входит в правила хорошего тона, — сказал Калма, и я одарила его благодарной улыбкой.
— Кстати о правилах хорошего тона, — сказала Ловия. — Я умираю с голоду. Несите еду и напитки.
Она хлопнула в ладоши, и тут же в дверях появились слуги. Они направились в нашу сторону, неся кувшины и железные блюда со всевозможными яствами.
— Сурма — реликт, — объяснил мне Мор, когда еду начали ставить на стол. — Он здесь со времён Древних богов. Как и Лекио, от которых я не могу отделаться. Но он не Бог. Как ты можешь заметить, он очень даже мёртв.
— А ещё он бесполезен за обедом, — сказала Ловия, в то время как слуга начал наливать что-то похожее на вино в её железную чашу. — Учитывая, что он не может ни есть, ни пить.
— Но я могу наблюдать, — сказал Сурма.
Нижняя челюсть его черепа защелкала — щёлк, щёлк, щёлк.
— И я могу слушать. Простите, что я не очень-то доверяю смертной дочери шамана, которого твой отец просто взял и отпустил. Причём без какой-либо на то причины.
Резким движением он повернул голову к Мору.
— Тебе следовало оставить его, Туони. Или я мог убить его для тебя, как обычно. Это моя работа. А теперь он вернулся в Наземный мир, и кто знает, какую магию он унёс туда вместе с собой. Ты как никто другой знаешь, что шаманам нельзя доверять.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я знаю, что нашей гостье надо поесть, пока еда не остыла, — сказал Мор, когда на середину стола поставили первое.
Я раскрыла рот.
— Это тот самый лебедь, — гордо сказал Мор. — По крайней мере, один из них. Скажи спасибо Ловии, что ей хватило силы духа запаковать его в снег и принести сюда.
Я уставилась на огромного жареного лебедя передо мной, который занимал почти весь стол. Он был нашпигован, как индейка: вокруг него лежали различные фрукты и овощи, некоторые из которых были странными, а некоторые знакомыми — как, например, ранетки или красная капуста. Лебедь был блестящим, с идеальной хрустящей коричневой корочкой, и у меня сразу же потекли слюнки, несмотря на то, что это был священный лебедь, которого я убила.
— Это тот, кого ты обезглавила, — радостно сообщила мне Ловия. — Я собиралась отдать поварихе, Пири, и голову тоже, но решила, что для тебя это будет слишком.
— Я это ценю, — сказала я ей.
Слуга наклонился над столом и начал нарезать лебедя, а прислужница стала накладывать на мою тарелку разные блюда. Это была не Райла — я не знала, куда та делась — и она была облачена в ярко красный плащ и такого же цвета вуаль. Меня немного нервировало, что, как и в случае с Райлой, я не могла видеть её лица, но это совсем не испортило мой аппетит.
Еда выглядела превосходно. Конечно, я пока была знакома только с их кофе и медовиком, но я всё ещё не могла предположить, какой будет остальная еда на Сумеречной окраине. Я представляла всё самое худшее, вроде мерзкого сырого мяса или пудинга и икры из крови.
Но ничего подобного здесь не было.
— А это то, чем был нафарширован лебедь: жареные каштаны, розмарин, капуста и копчёные грибы, — сказал Калма, указав на еду на моей тарелке. — А это фирменное блюдо нашего повара: хлеб из горной ржи и березового сока, политый сиропом гортензии из Хийсинского леса. О, а вот это — пюре из скальной репы и оленьего масла со снежными бобами, пассерованными в утином жире и приправленными солью лунного камня и маковыми хлопьями.
— Не волнуйся, мак только придаёт остроту, — заметила Ловия. — У тебя не будет наркотического опьянения.
Я с благодарностью кивнула Ловии и ошеломлённо посмотрела на Калму.
— А вы знаете толк в еде.
— Ты в доме Бога, — сказал он. — Нет никого, кто ел бы лучше богов.
— Или пил, — заговорил Мор, когда к нам подошла прислужница и наполнила мою чашу жидкостью бордового цвета. — Это наше знаменитое вино из сладкого винограда.
Я признательно улыбнулась прислужнице, хотя и не была уверена, что она увидела мою улыбку, а затем поднесла бокал к носу. Напиток пах красным вином, или, может быть, чуть слаще.
Я пригубила вино, и мой рот словно ожил от удовольствия, а вкусовые рецепторы загудели.
— Восхитительно, — воскликнула я, а Мор издал один из своих громогласных смешков.
— Ну, по крайней мере, ты способна оценить хорошие вещи, — сказал Мор. — Мне даже захотелось делать это каждый вечер. У нас остался ещё один лебедь.
— Только в те вечера, когда я здесь, — сказала Ловия. — Не хочу ничего пропустить из-за работы.
— А разве твой брат не разозлится? — спросила я, отрезав кусочек лебедя.
— Отец, разозлится ли Туонен? — спросила его Ловия.
— Он бы оценил еду, но не компанию, — сказал Мор с лёгким разочарованием в голосе.
Похоже, отношения отца с сыном были не такими же крепкими, как у отца с дочерью.
— Он съел бы здесь всё и ушёл, не сказав ни слова, — пошутила Ловия. — Его даже нельзя уговорить остаться на фильм.
— Прости, фильм? — спросила я. — У вас тут есть фильмы?
Ловия кивнула.
— Отец любит фильмы. Но только старые. Это я образно. Ему нравятся фильмы, которые ты бы назвала классикой. Я думаю, это из-за того, что он ненавидит цвет и любит чёрно-белое кино.
